Путь воина ведет к смерти. Хагакурэ (избранное)

Я постиг, что Путь Самурая - это смерть.

В ситуации " или-или ", не раздумывая, выбирай смерть. Это несложно. Утвердись в решимости и действуй. Лишь малодушные в поисках оправдания собственной трусости рассуждают о том, что умереть, не добившись цели, означает умереть собачьей смертью. В ситуации " или-или " принять наиболее верное решение невозможно.

Все хотят жить, и нет ничего удивительного в том, что не желая умирать, каждый ищет этому оправдание. Если же человек продолжает жить, не достигнув цели, и не стремится к её осуществлению, у него отсутствует твёрдость духа и он недостоин уважения. Но если он, идя к поставленной цели, умер, это и есть фанатизм и собачья смерть. В этом нет ничего позорного, потому что такая смерть и есть Путь Самурая. Если каждый день с утра и до вечера ты будешь жить в постоянной готовности умереть, ты станешь истинным Самураем, ибо вся твоя жизнь обретёт смысл, и ты преуспеешь на своём Пути.

Рассуждая над решением сложных дел, люди думают, что они могут понять и разобраться в них. Но когда они предаются рассуждениям, у них возникают лживые мысли и они не в состоянии принять верное решение, оттого что в их мыслях присутствует стремление к личной выгоде.

Часто, надеясь на собственную предусмотрительность и не прислушиваясь к голосу разума, мы легко попадаем в сети наживы и корыстолюбия, создавая тем самым нелицеприятную ситуацию для происходящих событий. Люди видят, насколько узки наши интересы и как низки наши помыслы.

Быть слугой - это значит служить опорой своему господину, всецело вверяя ему свои надежды и устремления, не думая о личной пользе и выгоде. Если у даймё есть два-три таких человека, его владения в безопасности.

Если внимательно взглянуть на мир, живущий своей жизнью, взору откроется много вкравшихся в доверие людей, лицемеров, спрятавшихся под личиной преданности, плутов, притворяющихся мудрыми и обладающими жизненным опытом. Стоит же только господину уйти от дел или оказаться в уединении, как многие слуги тут же отвернутся от него, бросившись искать для себя благосклонность и расположение у нового властителя.

Люди разного звания и ранга, обладающие знанием и умудрённые жизненным опытом, часто возносят себя к числу самых преданных слуг, но при первом же случае, когда требуется отдать жизнь за своего господина, у них от страха трясутся коленки. Это вызывает чувство презрения и омерзения. Иногда бывает так, что человек, казавшийся ранее бесполезным, вдруг проявляет себя несравненным и мужественным воином и, отрекаясь от своей жизни, следует воле своего господина. Во время смерти Мицусигэ я был единственным преданным слугой и видел, как гордые, надменные и корыстолюбивые люди из ближайшего окружения тотчас отвернулись от своего хозяина, как только дыхание смерти сомкнуло веки господина и жизнь покинула его тело.

Слово " гэн " означает " иллюзия ". В Индии того, кто показывает фокусы называют " мастер иллюзии ". Всё в этом мире - лишь кукольный театр, вот что значит слово " гэн ".

Мастер меча, находясь в почтенном возрасте, сказал: "Вся человеческая жизнь состоит из этапов учения. На начальном этапе обучения занятия ещё ни к чему не приводят, и человек считает себя и других неопытными. Такой человек бесполезен. Находясь на втором этапе, он уже способен трезво оценить несовершенство своё и увидеть несовершенство других, но всё ещё бесполезен. Проходя третий этап учения, человек уже горд за свои умения, радуется, если его хвалят другие, и переживает за недостатки друзей. Такой человек может быть полезен. Достигая же высшего этапа в учении, человек выглядит так, словно ничего не знает".
Это общие этапы. Но есть ещё один этап, самый важный из всех, на котором человек постигает бесконечность совершенствования в избранном им Пути. Зная свои недостатки, он никогда не думает о том, что достиг вершины. Лишённый гордости, в смирении он постигает свой Путь до конца.

Рассказывают, однажды майор Ягю заметил: "Я не знаю как победить других, я знаю как победить себя"

Усердно учись всю жизнь. Каждый день умножай свои знания, стремясь достичь большего, чем вчера, а на следующий день - чем сегодня. Совершенствование безгранично.

У господина Наосигэ среди многих висевших на стен свитков один гласил: "К важным делам относись легко". Мастер Иттэй, увидев его сказал: "К делам менее важным относись серьёзно".

Если у твоего врага даже тысяча человек, но, исполнившись решимости сокрушить их всех до единого, ты выступишь против них, успех будет на твоей стороне.

Путь Самурая - это осознание неизвестности, ибо ты не знаешь того, что может случиться с тобой в любое мгновение. Необходимо и днём и ночью обдумывать внезапность ситуации и непредвиденность обстоятельств. Часто победа или поражение зависят от мимолётного случая. Оказавшись в таких условиях уйти от позора нетрудно - для этого достаточно умереть. Но даже если ты знаешь, что обречён на поражение, продолжай устремляться к цели. Для этого нет нужды ни в мудрости, ни в технике. Истинный самурай не предаёт себя рассуждениям о победе или поражении. Он бесстрашно бросается навстречу смерти. Поступая так, ты пробудишься ото сна.

Две вещи могут ввести в заблуждение: богатство и слава.

Когда бы ты не говорил, всегда смотри в глаза человеку. С приветствием обращайся в начале разговора и больше не повторяй. Говорить потупив взгляд невежливо.

Если ты совершаешь опрометчивые поступки, тебе перестанут доверять люди. Но когда тебе не доверяют, каким бы хорошим ты ни был, ты не будешь безупречен.

Помни - нет ничего за пределами текущего мгновения.

Каждое утро самураи брили лоб, мылись, смазывали волосы, стригли ногти, чистили пемзой, а затем кислицей руки и ноги, постоянно ухаживая за собой, чтобы иметь чистый и опрятный вид. Своему оружию они уделяли очень серьёзное внимание и заботу: его чистили, натирали и хранили в исключительно бережном состоянии.

Тщательный уход за собой многим покажется франтовством и щегольством, но это не так. Ты должен знать, что в любой день тебя поджидает смерть, и быть готовым к ней. Для того чтобы достойно встретить её, содержи себя в чистоте и заботься о внешнем виде. Если ты будешь неопрятен, враги отнесутся к тебе с презрением. Постоянно следить за собой обязан и стар и млад.

Естественно, некоторым покажется, что всё это занимает время и доставляет хлопоты, но призвание самурая требует такой жертвы. Да и на деле не так уж много на это тратится времени. Ведь если каждый день ты укрепляешь свою решимость погибнуть в бою и живёшь, словно ты уже умер, то как в сраженье, так и в деле непременно добьёшься успеха и сохранишь своё чистое имя. Но тот, кто не думает так, и ни днём, и ни ночью, но предаётся страстям и желаниям, жизнь свою окончит позором. Кто живёт в своё удовольствие и, надеясь, что с ним никогда ничего не случится, продолжает разврат и распутство, пожнёт немало хлопот и огорчений.

Увлечение материальными благами молодёжью вызывает сожаление. Людям с материальными интересами в сердце чуждо чувство долга. У кого нет чувства долга, нет и чести.

В учереждении, где на службе находится много людей, часто приходят посетители по какому-то делу. Бывает так, что очередного человека с просьбой или предложением встречают холодно и недоброжелательно, даже со злостью. Это неправильно. Ведь правила самурая в такой ситуации предписывают, сохраняя спокойствие выслушать человека. Обращаясь с ним грубо и невежливо, наше поведение будет сродни нашим лакеям.
Порой бывает так, что нужно обратиться к человеку по делу. Но если пренебрегая мерой, ты будешь делать это часто, то непременно вызовешь раздражение и станешь назойливым. Вот почему, если что-то решил сделать, полагайся на себя.

В наставлениях учителя рэнга сказано, что за день до поэтической встречи ученику необходимо привести свой ум в спокойное состояние и читать стихи. Это можно назвать концентрацией. Любое дело требует сосредоточения.

Воспитывая ребёнка, самурай уже с раннего детства должен избегать его запугивания, всемерно поощряя в нём смелость и отвагу. Боязнь и страх, заложенные в детстве, остаются до конца дней.

Пиши письмо так, чтобы не стыдно было его повесить на стену.

Чтобы овладеть правильной речью, следи за ней, когда находишься дома.

Если трудности и преграды встают на твоём пути, недостаточно оставаться невозмутимым и сохранять спокойствие. Смело и радостно устремляйся вперёд, преодолевая одно препятствие за другим. Действуй, как говорит пословица: "Чем больше воды, тем выше корабль".
Недостойно думать, что не в состоянии добиться того, чего достигали великие мастера. Ведь мастера прежде всего люди, как и все мы. Рассуждая так, ты уже на Пути.
Воин не вправе допускать даже незначительных оплошностей. Он обязан быть особенно внимательным в выборе слов и не говорить о страхе, боязни или боли, не только в дружеской беседе, но и во сне. Всегда следи за своей речью.

Для верного решения в нужный момент необходимы смелость и отсутствие сомнений.

Повседневные деяния человека - зеркало его души.

Речь должна быть по существу. Неуместное красноречие производит гнетущее впечатление.

Гордость и несдержанность опасны. Если человек совершает необдуманные поступки в повседневной жизни, он не в состоянии проявить решительность и в трудную минуту может оказаться не на высоте.

Разум, человечность и смелость - стремиться к чему-то более возвышенному нет необходимости.

Безупречен тот, кто уходит от суеты.

В общении будь непредвзятым.

Люди, не способные проявить мужество на татами, не смогут проявить его и на поле боя.

Залог всех достоинств - простота мысли и сила духа.

Зависть, гнев и глупость - пороки, которые не утаить. Всё плохое в мире происходит по их вине.

Будь стремителен и проходи сквозь железную стену. Стремительно войти и быстро продвигаться вперёд - вот залог успеха.

Главный принцип воинских искусств гласит: нападают, не думая о жизни и смерти. Если противник действует также, вы друг друга стоите. В такой ситуации исход сражения решает сила духа и судьба.

ПУТЬ ВОИНА – ПУТЬ СМЕРТИ

Свободный человек менее всего думает о смерти, мудрость же его основана на размышлениях о жизни, а не о смерти.

Бенедикт Спиноза. Этика

ТЕЛО КАМНЯ

Часто ли мы задумываемся о том дне, когда покинем наш суетный мир? Самурай думал над этим всегда, он фактически готовился к смерти с самого раннего возраста. Но надо было ещё уметь покинуть этот мир, чему следовало тщательно и долго обучаться, готовя свой дух к «истинному уходу».

Самурай намеренно искал встречи со смертью, точнее, с ощущением смерти. Он переживал свою смерть десятки, сотни раз, он знал уже это сладостно-томительное ожидание умирания, ухода в инобытие. Самурай при жизни учился умирать, учился постоянно и напряжённо. Он знал и как умереть, и когда умереть. Самурай тщательно ухаживал за своей внешностью, чтобы после смерти его одежды не были в беспорядке и он не подвергся бы насмешкам врагов. Самурай не должен был начинать таких дел, которые не смог бы закончить до заката дня, – иначе, если он погибнет, то предприятие окажется незавершённым, и он, таким образом, нарушит данное кому-то слово.

Бусидо начинался именно с осознания себя мёртвым, чтобы уже ничто не могло остановить его на Пути воина. В этом контексте Бусидо приобретает совсем иной характер – характер Кодекса смерти. Весьма показательно наставление Миямото Мусаси своим последователям:

«Путь воина есть решительное, окончательное и абсолютное принятие смерти, тщательное соблюдение кодекса Бусидо. Самурай обязан следовать Пути воина.

Я нахожу, что сегодня многие пренебрегают этим.

Кто же ответит сейчас: «Что есть Путь воина?».

Потому что людские сердца закрыты перед истиной.

Под Путём воина следует понимать смерть».

Для великого Мусаси, равно как и для сотен самураев той эпохи, понятия «истина», «Путь воина» и «смерть» были абсолютно равноценны. Смерть – высшая истина...

Самураю нужно научиться «умереть истинно», т. е. уйти из жизни, следуя предписаниям и ритуалам. Умереть во славу своего господина, во славу своего рода – это ещё не всё. Здесь важно именно само внутреннее переживание смерти воином. Великий фехтовальщик Миямото Мусаси в своих рассуждениях о связи «истинной смерти» с Путём воина заметил: «Конечно, не только самураи, но и монахи, и женщины, и крестьяне, и даже совсем низкородные люди порой с готовностью умирают во имя долга или чтобы избежать позора. Но это всё не то. Воин отличается от этих людей, потому что изучение воинского искусства основано именно на одолении соперника. Добиваясь победы, скрещивая свои мечи с противниками-одиночками или участвуя в битвах, самурай добывает славу не для себя, а для даймё. И в этом – высшая добродетель воинского искусства» .

Итак, даже самим фактом своей смерти истинный воин должен был побеждать соперника, а абсолютная преданность мастеру и господину становилась принципом не только жизни, но и смерти всякого самурая. «Хроники дома Тэрао» («Тэрао-ка ки ») рассказывают историю о том, как Миямото Мусаси пытался растолковать некоему даймё один из принципов своего воинского искусства, который назывался «тело камня». Сам Мусаси так разъяснял его: «Когда ты, наконец, овладеешь воинским искусством, ты сумеешь уподобить своё тело камню, мириады вещей не смогут коснуться тебя». Даймё никак не мог уяснить, когда, наконец, можно считать, что ты достиг такого «тела камня». И тогда Мусаси пригласил своего ученика Тэрао Риума Сукэ и приказал ему без всяких объяснений сделать себе харакири. Ученик, не медля ни секунды, вытащил меч, встал на колени и уже поднес остриё к животу. Но в последний момент Мусаси остановил его руку и сказал, обращаясь к даймё: «Вот оно – тело камня».

Полная готовность умереть оказывается здесь равной совершенному овладению воинским искусством. Тот же Мусаси объяснял это достаточно просто и недвусмысленно:

«Под Путём воина понимается смерть. Он означает стремление к гибели всегда, когда есть выбор между жизнью и смертью. И ничего более. Это значит прозревать вещи, зная, на что идёшь... В смерти нет стыда. Смерть – самое важное обстоятельство в жизни воина. Если ты живёшь свыкнувшись с мыслью о возможной гибели и решившись на неё, если думаешь о себе как о мёртвом, слившись с идеей Пути воина, то можешь быть уверен, что сумеешь пройти по жизни так, что любая неудача станет невозможной и ты исполнишь свои обязанности как должно» .

Самурай не только должен презирать собственную смерть, но столь же легко относиться и к жизни и смерти других. Классическими стали истории о том, как самураи испытывали новый меч на случайных прохожих. Сам сёгун Тоэтоми Хидэёси лично подписал эдикт о «тамэсигири » – праве самурая «на пробу меча». Конечно, до нас не дошло точных сведений о том, сколько невинных горожан и крестьян пострадало от новоприобретённой катаны. Но ясно, что самураи наносили свой удар ловко и точно, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести.

Нам, людям, воспитанным в традициях европейского гуманизма и христианства, такая «проба меча» безусловно, покажется чудовищной жестокостью. Однако в рамках японской культуры она веками считалась вполне нормальной. Разве сама жизнь не есть всего лишь прелюдия к чему-то более высокому, более настоящему – к реальности вечного бытия? И самурая с детства приучали осознавать жизнь как нечто временное, некий случайный всполох в вечности. Это миросозерцание в равной степени может вести и к восхищению мельчайшей подробностью существования, например предутренней дымкой в полях, которая растает через несколько минут, каплей росы, падающим лепестком, и к пренебрежению жизнью человека – всё равно ей суждено осыпаться, как цветку сакуры.

Психика самурая закаливалась с малых лет. Детство будущего воина было окружено рассказами о подвигах Ямато, других легендарных богатырей. Обязательно звучали нравоучительные истории о преданных самураях, многие из которых совершили харакири ради своего господина.

Его учили сохранять хладнокровие в любой ситуации – даже будучи тяжело раненным, он не должен измениться в лице. Известно, что самураи в жизни редко улыбались, а тем более смеялись – сама роль мужественного воина не позволяла им делать это. Зато умирал самурай с лёгкой улыбкой на лице, радуясь, что выполнил свой долг на этой земле и уходит в сатори.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Свободный человек менее всего думает о смерти, мудрость же его основана на размышлениях о жизни, а не о смерти.
(Бенедикт Спиноза. Этика)

Тело камня

Самурай намеренно искал встречи со смертью, точнее, с ощущением смерти. Он переживал свою смерть десятки, сотни раз, он знал уже это сладостно-томительное ожидание умирания, ухода в инобытие. Самурай при жизни учился умирать, учился постоянно и напряжённо. Он знал и как умереть, и когда умереть. Самурай тщательно ухаживал за своей внешностью, чтобы после смерти его одежды не были в беспорядке и он не подвергся бы насмешкам врагов. Самурай не должен был начинать таких дел, которые не смог бы закончить до заката дня, - иначе, если он погибнет, то предприятие окажется незавершённым, и он, таким образом, нарушит данное кому-то слово.

Бусидо начинался именно с осознания себя мёртвым, чтобы уже ничто не могло остановить его на Пути воина. В этом контексте Бусидо приобретает совсем иной характер - характер Кодекса смерти. Весьма показательно наставление Миямото Мусаси своим последователям:

«Путь воина есть решительное, окончательное и абсолютное принятие смерти, тщательное соблюдение кодекса Бусидо. Самурай обязан следовать Пути воина.

Я нахожу, что сегодня многие пренебрегают этим.

Кто же ответит сейчас: «Что есть Путь воина?»

Потому что людские сердца закрыты перед истиной.

Под Путём воина следует понимать смерть».

Для великого Мусаси, равно как и для сотен самураев той эпохи, понятия «истина», «Путь воина» и «смерть» были абсолютно равноценны. Смерть - высшая истина…

Самураю нужно научиться «умереть истинно», т. е. уйти из жизни, следуя предписаниям и ритуалам. Умереть во славу своего господина, во славу своего рода - это ещё не всё. Здесь важно именно само внутреннее переживание смерти воином. Великий фехтовальщик Миямото Мусаси в своих рассуждениях о связи «истинной смерти» с Путём воина заметил: «Конечно, не только самураи, но и монахи, и женщины, и крестьяне, и даже совсем низкородные люди порой с готовностью умирают во имя долга или чтобы избежать позора. Но это всё не то. Воин отличается от этих людей, потому что изучение воинского искусства основано именно на одолении соперника. Добиваясь победы, скрещивая свои мечи с противниками-одиночками или участвуя в битвах, самурай добывает славу не для себя, а для даймё. И в этом - высшая добродетель воинского искусства» . Итак, даже самим фактом своей смерти истинный воин должен был побеждать соперника, а абсолютная преданность мастеру и господину становилась принципом не только жизни, но и смерти всякого самурая. «Хроники дома Тэрао» («Тэрао-ка ки») рассказывают историю о том, как Миямото Мусаси пытался растолковать некоему даймё один из принципов своего воинского искусства, который назывался «тело камня». Сам Мусаси так разъяснял его: «Когда ты, наконец, овладеешь воинским искусством, ты сумеешь уподобить своё тело камню, мириады вещей не смогут коснуться тебя». Даймё никак не мог уяснить, когда, наконец, можно считать, что ты достиг такого «тела камня». И тогда Мусаси пригласил своего ученика Тэрао Риума Сукэ и приказал ему без всяких объяснений сделать себе харакири. Ученик, не медля ни секунды, вытащил меч, встал на колени и уже поднес остриё к животу. Но в последний момент Мусаси остановил его руку и сказал, обращаясь к даймё: «Вот оно - тело камня».

«Под Путём воина понимается смерть. Он означает стремление к гибели всегда, когда есть выбор между жизнью и смертью. И ничего более. Это значит прозревать вещи, зная, на что идёшь… В смерти нет стыда. Смерть - самое важное обстоятельство в жизни воина. Если ты живёшь, свыкнувшись с мыслью о возможной гибели и решившись на неё, если думаешь о себе как о мёртвом, слившись с идеей Пути воина, то можешь быть уверен, что сумеешь пройти по жизни так, что любая неудача станет невозможной и ты исполнишь свои обязанности как должно» .

Самурай не только должен презирать собственную смерть, но столь же легко относиться и к жизни и смерти других. Классическими стали истории о том, как самураи испытывали новый меч на случайных прохожих. Сам сёгун Тоэтоми Хидэёси лично подписал эдикт о «тамэсигири» - праве самурая «на пробу меча». Конечно, до нас не дошло точных сведений о том, сколько невинных горожан и крестьян пострадало от новоприобретённой катаны. Но ясно, что самураи наносили свой удар ловко и точно, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести.

Нам, людям, воспитанным в традициях европейского гуманизма и христианства, такая «проба меча», безусловно, покажется чудовищной жестокостью. Однако в рамках японской культуры она веками считалась вполне нормальной. Разве сама жизнь не есть всего лишь прелюдия к чему-то более высокому, более настоящему - к реальности вечного бытия? И самурая с детства приучали осознавать жизнь как нечто временное, некий случайный всполох в вечности. Это миросозерцание в равной степени может вести и к восхищению мельчайшей подробностью существования, например, предутренней дымкой в полях, которая растает через несколько минут, каплей росы, падающим лепестком, и к пренебрежению жизнью человека - всё равно ей суждено осыпаться, как цветку сакуры.

Его учили сохранять хладнокровие в любой ситуации - даже будучи тяжело раненным, он не должен измениться в лице. Известно, что самураи в жизни редко улыбались, а тем более смеялись - сама роль мужественного воина не позволяла им делать это. Зато умирал самурай с лёгкой улыбкой на лице, радуясь, что выполнил свой долг на этой земле и уходит в сатори.

Уйти с улыбкой

В западной литературе широко распространилось слово «харакири» в качестве обозначения ритуального самоубийства, но всё же правильнее употреблять его синоним «сэппуку». Самурай совершал сэппуку, если господин выражал сомнение в его искренности, если он сам считал себя не выполнившим свой долг или нарушившим ритуал. Классической стала история о том, как два самурая совершили сэппуку лишь потому, что по неосторожности зацепились мечами друг за друга.

С формальной точки зрения сэппуку связано с осознанием «потери лица» - собственного несоответствия ритуальным нормам «гири». Но сам акт сэппуку связан не столько с искуплением вины, сколько с абсолютным очищением, возвращением в лоно нормы поведения.

Японское понятие «хара» дословно обозначает «живот», но имеет при этом и более глубинное значение - «внутреннее начало», «душа», т. е. изначальные природные свойства человека, которые в данном случае противопоставлены внешнему, физическому, искусственному. «Хара» - это также вместилище внутренней энергии «ки» - «киноварное поле» (тандэн), поэтому, например, считается, что во время гнева «хара расширяется», а «покой в хара» равносилен полному умиротворению души.

«Харакири» в своём первом, поверхностном значении переводится как «вскрытие живота», но в японской традиции под ним подразумевается более сложное понятие: «раскрытие внутренних свойств», «выражение душевной искренности». Не случайно считалось, что самурай после харакири, которое он совершал стоя на коленях, должен был упасть обязательно навзничь, чтобы видны были его внутренности. Это символизировало искренность поступка. Падение на живот, ничком понималось как недопустимая скрытность и нарушение эстетической стороны ритуала.

Сэппуку как особый тип самурайского ритуала возникло в эпоху Хэйан (898-1185 гг.), т. е. в период формирования самурайского корпуса. Долгое время ритуальное самоубийство было исключительной привилегией буси. Поэтому в первый период реформ Мэйдзи 1868 г., когда сэппуку было запрещено, многие самураи сочли себя обделёнными и даже после официального упразднения самурайства как отдельного привилегированного сословия продолжали практику ритуальных самоубийств. Сотни офицеров и солдат японской армии сделали себе харакири, узнав, что император подписал акт о капитуляции Японии во Второй мировой войне.

В научной литературе высказывались мнения, что сэппуку связано с древними шаманистскими верованиями айнов, которые, например, делали особый надрез или соструг с живота деревянной куклы, куда якобы переселялась душа человека. Точного истока ритуала мы не найдём, но по своей внутренней сути ритуал сэппуку явился логическим завершением всего миросозерцания самураев. Разве добровольная смерть не означает предельную власть над самим актом жизни? Разве завершение земного существования воина не есть возможность для его нового, истинного рождения? Разве принесение самого дорогого, что есть у человека, в жертву своему господину не высший символ выполнения своего долга и искренности души?

Самурай, скинув доспехи, выполняет ритуальное харакири

К ХIV в. сэппуку превращается в сложный ритуал, логически вытекающий из всей самурайской идеологии и эстетики. Сэппуку нередко выполняли воины высокого ранга на полях сражений, не желая попадать в плен. Известны даже случаи, когда самурайские командиры предварительно обезображивали себе лицо, дабы враги не могли узнать их и насладиться победой. Преданные юноши-самураи вспарывали себе живот, если не могли отомстить за смерть отца. И, естественно, самурай был готов в любой момент совершить сэппуку, если его господин высказывал недовольство им, недоверие или если господин умер, был убит в бою либо сам совершил сэппуку. Ритуал сэппуку становился средством и внешним знаком сохранения всеобщего гармоничного порядка, основанного на конфуцианских понятиях «долга», «искренности», «верности». Учение Конфуция, краеугольным камнем которого было «человеколюбие», парадоксальным образом превращается в Японии в идеологическую опору для самоубийства по малейшему поводу.

Накануне самоубийства самурай проводил время в весёлой пирушке, в лёгких беседах о непостоянстве и суетности жизни, восхищался этим «текучим миром» - укиё, а в день харакири вёл себя скромно и тихо, являя собой простоту как высший жизненный принцип.

Сэппуку совершали обычно либо в доме господина, либо на своём дворе. В первом случае разыгрывалось целое ритуальное представление, которое символизировало непостоянный, ненастоящий характер всей нашей видимой жизни. Двор застилался циновками, на них клали большое атласное покрывало красного цвета, дабы на нём не была видна кровь. Посредине двора стелилась ещё одна небольшая циновка, на которую на колени вставал самурай, позади него становились два «секунданта» - обычно ближайшие его друзья, державшие меч. По углам двора рассаживались родственники, приглашённые гости, нередко - императорские цензоры, проверяющие. Самурай спускал с плеч лёгкое кимоно, надеваемое специально для этого случая, и после недолгой молитвы вонзал себе в живот небольшой ритуальный меч и делал разрез. В тот же момент один из помощников, что стоял у него за спиной, резким ударом меча сносил ему голову, прекращая мучения.

Такаока Дэнгамои Такафуса, один из 47 преданных ронинов самурая Асано Такуми, правителя области Ано, которые отомстили придворному Кира Кодзуке-но сукэ, а затем сделали себе харакири. (Утагава Куниёси, 1847 г., Государственный Эрмитаж)

Акт сэппуку был наполнен десятком ритуальных мелочей. Например, помощник должен был так снести голову самурая, чтобы она повисла на лоскуте кожи, а не откатилась в сторону, что считалось весьма неэстетичным. Сам самурай обязан был умереть с лёгкой улыбкой на устах, без сожаления расставаясь с жизнью. Особое внимание обращалось на тип удара мечом, который наносил себе самурай. Всего насчитывалось около десятка различных надрезов, некоторые из них были весьма сложны и болезненны, например, по диагонали снизу вверх, или в форме буквы ‹Z›, или в два удара в форме ‹+›. Как самый простой рассматривался разрез слева направо и сверху вниз. Был и особо изощрённый способ - удар себе в живот тупым бамбуковым мечом, что ещё больше подчёркивало абсолютное презрение самурая к жизни .

Описание такого идеального ухода из жизни в соответствии со всеми ритуальными правилами можно встретить в знаменитом произведении «Хэйкэ моноготари» («Повесть о Хэйкэ»). Ёримаса принимает деятельное участие в организации восстания против клана Тайра в 1180 г. и вовлекает в него принца Мосихито. Но восстание оказывается разгромленным, и Ёримаса считает своим долгом уйти из жизни. Он решает обставить это всеми необходимыми церемониями. «Ёримаса призвал к себе Ватанабэ Седзицу Тонау и приказал: «Отруби мне голову!» Но Тонау не мог заставить себя сделать это, пока его господин был жив. Он горько зарыдал.

Да как же я могу сделать это? - ответил он. - Я могу сделать это лишь после того, как вы совершите сэппуку.

Я понял, - ответил Ёримаса.

Он повернулся лицом к западу, сложив ладони перед грудью, и пропел славу Будде Амиде десять раз громким голосом. Затем он сложил следующее стихотворение:

Словно засохшее дерево,
Что не подарило ни одного цветения,
Печальна была моя жизнь.
Печально стоит до конца моих дней,
Не оставив плодов после себя.

Произнеся эти строфы, он вонзил остриё меча себе в живот, уткнулся лицом в землю, как только клинок пронзил его, и умер. Обычный человек не смог бы сложить стихотворение в такой момент. Однако для Ёримасы стихосложение превратилось в истинное наслаждение ещё со времён его молодости. И поэтому даже в момент своей смерти он не забыл о нём. Тонау взял одной рукой голову своего господина, отсёк её и привязал к камню. Затем, скрываясь от врагов, он направился к реке и погрузил голову своего господина в воду в самом глубоком месте» .

Перед нами вновь предстаёт образ «идеального воина» в том виде, в каком он складывался в эпоху Камакура. В реальности же такие показательные случаи сэппуку, возведённого в акт высокого искусства, были скорее исключением, нежели правилом. Да и сам мучительный способ добровольного ухода из жизни не получил столь широкого распространения. По сути он и не был добровольным, поскольку сама логика взаимоотношений той эпохи ставила воина в безвыходное положение, его поведение было целиком подчинено ритуальным нормам.

Классическим примером смерти за своего господина стала история о 47 верных ронинах. Она и послужила сюжетом для представлений театра Кабуки, многих живописных изображений. По её мотивам создавались многочисленные «боевые повести», например, «Тюсингура» (ХIХ в.), проиллюстрированная известным художником Садахи-дэ (1807–1873 гг.).

В 1702 г. во время подготовки к приёму императорского посла знатный самурай Асано Наганори, правитель области Ако, был оскорблён другим не менее знатным и известным самураем Кира Кодзукэ-но сукэ. Честь Наганори Асано была столь сильно задета, что он выхватил меч, и не раздумывая, бросился на обидчика. Это был неслыханный по своей дерзости поступок - обнажить меч в сёгунских покоях! Наганори Асано приговорили к харакири, Кира Кодзукэ-но сукэ же избежал наказания. Пострадали и 47 верных подданных Асано. Они были распущены и превратились в ронинов, но поклялись отомстить за смерть своего господина.

Долго ронины выслеживали расчётливого и хитроумного Кира и в конце концов, ворвавшись ночью в его дом, убили обидчика. Затем все 47 ронинов совершили акт харакири. Таким образом они исполнили самурайский долг, оставшись преданными своему господину даже после его смерти.

Естественно, сэппуку совершали не только как мщение за своего господина или по указу правителя. По сути харакири стало не только воплощением возвышенных самурайских отношений, но и частью национальной культуры. В качестве иллюстрации можно привести пьесу театра Кабуки «Отокодатэ Госё-но Горозо» («Благородный человек Госё-но Горозо»), где главный герой - не богатый, но честный и благородный горожанин Горозо - вынужден сражаться на дуэли с самураем и после этого совершить сэппуку. Считалось, что предел жизни достигается именно через полное выполнение морального долга. И после этого земное бытие теряет всякий смысл. Добровольная смерть через сэппуку лишь усиливала торжественность самого акта осуществления «гири».

Самурай обязан уходить из этого мира с лёгкой улыбкой на устах. Он должен быть благодарен жизни за то, что она позволила ему «истинно умереть».

Все мы желаем жить, и поэтому неудивительно, что каждый пытается найти оправдание, чтобы не умирать. Но если человек не достиг цели и продолжает жить, он проявляет малодушие. Он поступает недостойно. Если же он не достиг цели и умер, это действительно фанатизм и собачья смерть. Но в этом нет ничего постыдного. Такая смерть есть Путь Самурая. Если каждое утро и каждый вечер ты будешь готовить себя к смерти и сможешь жить так, словно твое тело уже умерло, ты станешь Подлинным самураем. Тогда вся твоя жизнь будет безупречной, и ты преуспеешь на своем поприще.

Путь Самурая подразумевает практику смерти изо дня в день: размышления о событиях, которые могут привести к ней, представление самых достойных способов умереть и решимость достойно встретить смерть. Хотя практиковать смерть, таким образом, очень трудно, если человек пожелает этого, ему это окажется под силу. Никогда не думай, что что-то невозможно.

Каким бы ни был человек, богатым или бедным, молодым или старым, высокого положения или низкого, мы знаем о нем лишь то, что рано или поздно он умрет. Все мы знаем, что умрем, но продолжаем цепляться за соломинку. Мы знаем, что наши дни сочтены, но думаем, что другие умрут раньше нас, а мы уйдем последними. Смерть нам кажется чем-то очень отдаленным. Разве это правильное суждение? Оно бессмысленно и напоминает шутку во сне. Нехорошо рассуждать, таким образом, и оставаться небрежным. Поскольку смерть всегда рядом, нужно прилагать усилия и действовать без промедления.

Некто обратился к самураю со словами:

На стене гробницы Святого высечено стихотворение:

Даже если человек не читает молитв,

Но в сердце своем шествует по пути искренности,

Боги никогда не отвернутся от него.

Что такое этот Путь искренности?

На что самурай сказал ему:

Ты, кажется, любишь поэзию. Что ж, отвечу тебе стихом:

Поскольку все в этом мире всего лишь кукольное представление, Путь искренности - это смерть!

Говорят также, что следовать по Пути искренности означает жить каждый день так, словно ты уже умер.

Когда священник Дайю из Сансю по вызову прибыл к больному, ему сказали:

Этот человек только что умер.

Смерть не могла наступить в это время суток. Может быть, он умер вследствие неумелого лечения? Какой позор!

Доктор все еще не ушел и услышал эти слова, сидя по другую сторону сёдзи. Он рассердился, вышел из-за ширмы и сказал:

Я слышал, как ваше преосвященство сказали, что человек умер вследствие неумелого лечения. Поскольку я неопытный доктор, это вполне могло быть так. Но я слышал, что священники олицетворяют силу буддийского Закона. Покажите нам, как вы умеете возвращать человека к жизни, ведь без такого подтверждения буддизм не имеет смысла.

Это задело Дайю, и он почувствовал, что как священник не имеет права позорить буддизм.

Я действительно покажу вам, как возвращать к жизни с помощью молитвы, - ответил он. - Только подождите немного, мне нужно подготовиться. - И сказав это, он ушел в храм. Вскоре он вернулся и сел в медитации рядом с покойником. Через некоторое время покойник начал дышать и зашевелился. Говорят, он прожил еще полгода. Поскольку эту историю рассказали самому священнику Таннэну, никакой подлог здесь невозможен.

Когда у Дайю спросили, как он молился, он ответил:

В нашей секте не принято оживлять мертвецов, поэтому я не знаю никакой специальной молитвы. Я просто открыл свое сердце для буддийского Закона, вернулся в храм, наточил короткий меч, который когда-то был подарен храму, и спрятал его в своей мантии. Затем я обратился к покойнику с молитвой: "Если сила буддийского Закона существует, сразу же возвращайся к жизни". Поскольку я был исполнен решимости, если бы покойник не вернулся к жизни, я не задумываясь вскрыл бы себе живот и умер рядом с ним.

Ямамото Цунэтомо, отрывок из книги "Хагакурэ. Сокрытое в листве"

Дзадзэн 13.07.2010 22:22

Спасибо! Валерий!!!

[Ответить] [Отменить ответ]

Перевод на русский: Котенко Р. В., Мищенко А. А

Из Книги Первой

Из Книги Второй

Из Книги Третьей

Из Книги Четвертой

Из Книги Шестой

Из Книги Седьмой

Из Книги Восьмой

Из Книги Девятой

Из Книги Десятой

Из Книги Одиннадцатой

Праздный вечерний разговор

Предметный и именной указатель

В тринадцатом году эпохи Гэнроку (1700) самурай по имени Дзётё Дзинъэмон Ямамото из расположенной на северо-востоке острова Кюсю провинции Сага после смерти своего повелителя Мицусигэ Набэсима отошел от дел и поселился вдали от людей в травяной хижине в местности Куроцутипару. Спустя десять лет, весной седьмого года Хоэй к нему пришел за наставлениями молодой самурай Цурамото Матадзаэмон Тасиро и принялся записывать то, что ему рассказывал Дзётё. Это продолжалось семь лет и в результате возник первоначальный вариант книги: "Собрание изречений мастера Хагакурэ".

Когда книга была завершена, Дзётё велел сжечь рукопись, однако Цурамото Тасиро не послушал учителя и втайне сохранил свой труд, с которого после его смерти начал делать копии. Книга быстро получила распространение среди самураев провинции Сага, которые ценили её очень высоко, называя "Аналектами Набэсима". В целом в книгу входит свыше тысячи высказываний. Здесь я привожу лишь немногие избранные.

Из Книги Первой

Хотя самурай должен прежде всего чтить Путь Самурая, не вызывает сомнений, что все мы небрежительны. Поэтому, если в наши дни спросить: "В чем подлинный смысл Пути Самурая?", лишь немногие ответят без промедления. А все потому, что никто заранее не готовит себя к ответу на такие вопросы. Это свидетельствует о том, что люди забывают о Пути. Небрежение опасно.

Я постиг, что Путь Самурая - это смерть. В ситуации "или-или" без колебаний выбирай смерть. Это нетрудно. Исполнись решимости и действуй. Только малодушные оправдывают себя рассуждениями о том, что умереть, не достигнув цели, означает умереть собачьей смертью. Сделать правильный выбор в ситуации "или-или" практически невозможно. Все мы желаем жить, и поэтому неудивительно, что каждый пытается найти оправдание, чтобы не умирать. Но если человек не достиг цели и продолжает жить, он проявляет малодушие. Он поступает недостойно. Если же он не достиг цели и умер, это действительно фанатизм и собачья смерть. Но в этом нет ничего постыдного. Такая смерть есть Путь Самурая. Если каждое утро и каждый вечер ты будешь готовить себя к смерти и сможешь жить так, словно твое тело уже умерло, ты станешь Подлинным самураем. Тогда вся твоя жизнь будет безупречной, и ты преуспеешь на своем поприще.

Хороший слуга - это тот, кто безоговорочно подчиняется своему господину. Можно сказать, что это - идеальный слуга. Если ты появился на свет в старинном самурайском роду, достаточно лишь глубоко задуматься над верностью предкам, презреть тело и разум и всецело посвятить себя служению хозяину. Можно считать удачей, если ты, к тому же, наделен мудростью и талантами, и умеешь правильно воспользоваться ими. Но даже тот, кто ни к чему не пригоден и неуклюж, может стать надежным слугой, если он исполнен решимости выполнять волю своего хозяина. Однако грош цена человеку, если его достоинства ограничиваются только мудростью и талантами.

По характеру люди делятся на тех, кто наделен быстрым разумом, и на тех, кто прежде, чем принять решение, должен уединиться и все обдумать. Между тем, каким бы характером ни обладал человек и каковы бы ни были его достоинства и недостатки, он проявит великую мудрость, если будет беззаветно предан четырем заповедям самураев господина Набэсима.1

Люди полагают, что, размышляя над сложными делами, они могут разобраться с ними. Однако, когда они задумываются над чем-нибудь, у них появляются ложные мысли. Они не могут принять правильное решение, потому что в своих рассуждениях руководствуются стремлением к личной выгоде. Отказаться от глупых мыслей и взрастить в себе подлинное безличностное мышление нелегко. Но если, рассматривая вопрос, ты не думаешь о нем, а сосредоточиваешь внимание на четырех заповедях самураев господина Набэсима, твое мнение окажется под стать твоим лучшим суждениям.

Поскольку мы часто полагаемся на собственную проницательность, мы легко становимся корыстолюбивыми, не прислушиваемся к голосу разума, и тогда события принимают далеко не лучший оборот. Люди видят, насколько ограничены и недостойны наши устремления. Поэтому, если в рассуждениях тебе трудно быть беспристрастным, следует обратиться за советом к более опытному человеку. Этот человек следует Пути в той мере, в которой он способен давать простые и искренние советы, не руководствуясь при этом личными интересами. Его суждения будут казаться окружающим совсем не беспочвенными. Разум такого человека можно уподобить дереву со многими корнями. И в то же время мы часто встречаем людей, умственные способности которых напоминают воткнутую в землю палку.

Мы изучаем предания о людях прошлого, чтобы довериться их мудрости и не быть корыстолюбивыми. Когда мы отказываемся от своих пристрастий, следуем наставлениям древних и советуемся с друзьями, наши дела идут хорошо, а неудачи минуют нас. Господин Кацусигэ учился мудрости у господина Наосигэ. Об этом упоминается в "Оханасикикигаки". Также был один самурай, который взял себе слугами своих младших братьев. Они сопровождали его каждый раз, когда он отправлялся в провинцию Камигата или в Эдо. Говорят, что он совещался с ними по личным и общественным делам, и поэтому ему всегда сопутствовала удача.

Сагара Кюма был единодушен со своим хозяином и служил ему так, словно его собственное тело уже умерло. Таких людей, как он, - один из тысячи. Однажды господин Сакё проводил важную встречу в поместье Мидзугаэ, и Кюма было приказано совершить сэппуку. В это время в Осаке на третьем этаже пригородного дома господина Таку Нуй была чайная комната. Кюма снял эту комнату и, собрав в ней всех нищих района Сага, устроил кукольное представление, управляя одной куклой собственноручно. Собравшиеся пили и кутили день и ночь напролет. Дом господина Таку Нуй находился рядом с поместьем господина Сакё, и поэтому шумное сборище вызвало переполох в поместье. Затевая представление, Кюма думал только о своем хозяине и был исполнен решимости совершить сэппуку.2