Воспоминания моего отца о еврейском гетто в Транснистрии времён румынско-фашистской оккупации. Борис Забарко: "Зловещие "машины-душегубки" были опробованы именно на украинских евреях"
Территории Литвы и Латвии первыми из советских республик были целиком оккупированы нацистами. Они (вместе с Эстонией, захваченной полностью в сентябре 1941 г.) стали полигоном для апробации айнзатцгруппами технологии массовых казней, осуществленных в первые Дни войны как оккупантами, так и местными националистами. С августа 1941 г. эти территории вошли в рейхскомиссариат “Остланд”. Подразделения айнзатцгруппы “А” (это была основная территория ее деятельности в 1941 г.) и частично “В”, войск СС и вспомогательной полиции при активнейшем участии местных “партизан” и полицейских методично уничтожали евреев городов и местечек Прибалтики.
Хронику уничтожения жертв Холокоста целесообразно начать с Литвы. Именно здесь погибло наибольшее количество евреев в странах Балтии. К моменту немецкой оккупации в Литве, по разным оценкам, находилось от 225 до 265 тысяч евреев, включая 13-15 тысяч беженцев из Польши. Территория республики была полностью оккупирована германскими войсками уже в первую неделю войны, поэтому число беженцев из Литвы было крайне невелико. Под властью оккупантов оказалось не менее 220-225 тысяч евреев.
Буквально в первый день войны в районе Паланги и Кретинги оккупантами были уничтожены местные евреи. Уже 25 июня передовые части вермахта вошли в Каунас. В ту же ночь местные националисты приступили к уничтожению евреев. В Вильнюсе организатором первых убийств стали подразделения айнзатцгруппы “В”.
В течение следующих полутора месяцев интенсивность уничтожения резко возросла. В “Сводном отчете” от 1 декабря 1941 г. штандартенфюрер СС Егер сообщал:
“Еврейская проблема в Литве полностью решена. В Литве больше нет евреев, кроме работающих евреев и их семей. Всего осталось: в Шауляе – около 4500, в Каунасе – около 15000, в Вильнюсе – около 15000”.
По его данным было уничтожено свыше 137.000 человек. Речь идет о деятельности лишь одной айнзатцкоманды и местных коллаборационистов. Не учитывались жертвы за первые 2 недели войны. В отчет не попали сведения о десятках тысяч людей, уничтоженных другими подразделениями СС и полиции, а также вермахтом и местными жителями.
В этом донесении впервые четко изложена технология народоубийства на советской земле. Поражает дотошность палача, с гордостью сообщавшего в Берлин о своей “методике”:
“Очищение Литвы от евреев могло быть достигнуто только путем создания отборных подвижных команд… Проведение подобных акций прежде всего требовало хорошей организации. Систематическое очищение от евреев каждого района обязывало тщательно подготовиться к каждой акции и изучить местные условия. Евреев надо было сосредоточить в одном или нескольких пунктах, затем, в соответствии с их количеством, выбрать место расстрела и вырыть ямы. Расстояние от мест концентрации евреев до вырытых ям составляло в среднем 4-5 км. Евреи доставлялись на место экзекуции группами по 500 человек, расстояние между группами было не менее 2 км”.
С небольшими модификациями (использование грузового автотранспорта, первоначальное уничтожение мужчин, укладка жертв на трупы ранее уничтоженных) эта “технология” применялась айнзатцгруппами в 1941 г. на всей оккупированной территории СССР.
Уничтожение евреев Литвы продолжалось (хотя и в значительно меньших масштабах) также и в декабре 1941-январе 1942 г. Более половины всех казненных составляли женщины и дети. К концу января 1942 г. жертвы Холокоста составили в Литве (в том числе от невыносимых условий существования) примерно 180.000-185.000 человек, что составляет не менее 80% всех жертв на ее территории. Важнейшим результатом первого этапа уничтожения евреев республики было практически полное истребление многочисленных общин маленьких местечек. Тотальное истребление их жителей в ходе 1-2 (максимум трех) “акций” произошло уже летом – в начале осени 1941 г.
Все нетрудоспособные, а также старики и дети были уничтожены в Вильнюсе, Каунасе и Шяуляе осенью 1943 г., когда был осуществлен приказ Гиммлера о ликвидации гетто. Осенью 1943 г. каунасское и шауляйское гетто были преобразованы в концлагеря. Подавляющее большинство оставшихся в живых узников гетто Вильнюса отправили в концлагеря в Латвию (Кайзервальд/Саласпилс) и Эстонию (Клоога, Вайвара и другие). Несколько тысяч уцелевших было расстреляно летом и осенью 1944 г. в этих концлагерях (массовое убийство узников концлагеря Клоога произошло 23 сентября 1944 г.), а часть переведена в концлагеря на территории Германии, где лишь немногие смогли выжить. Таким образом, с зимы 1943/44 г. число уничтоженных литовских евреев составило более 10.000 человек.
Территория Литвы (в частности, IX форт в Каунасе) была использована как место массовых депортаций и уничтожения евреев Европы (наряду с Минском и Ригой). В конце 1941 г. сюда пришли эшелоны с 5.000 евреев из Германии, Австрии, Чехословакии. В 1942-1944 гг. в IX форте уничтожили несколько тысяч евреев ряда европейских государств, в частности Бельгии и Нидерландов. Около 1.000 человек из пересыльного лагеря Дранси (Франция) были привезены для уничтожения в Каунас летом 1944 г. незадолго до прихода Советской Армии. В отличие от Белоруссии и Латвии, иностранных евреев привозили не в гетто, где они имели хоть какой-то шанс выжить, а сразу к месту уничтожения.
Общее число литовских евреев – жертв Холокоста составляет не менее 215.000-220.000 человек. Эти потери в процентном отношении – 95-96% довоенного еврейского населения – являются самыми большими среди всех оккупированных республик бывшего СССР, а также наибольшими среди еврейских общин всех европейских государств в границах на 1 сентября 1939 г.
Рассмотрим вопрос о числе жертв Холокоста на территории Латвии. Ее столица Рига была оккупирована войсками группы армий “Север” 1 июля 1941 г., а вся территория республики – к 8 июля. Самым активным образом в Холокосте в Латвии участвовали местные националисты.
В начале августа 1941 г. штаб-квартира рейхскомиссариата “Остланд”, который возглавлял Г. Лозе, была переведена из Каунаса в Ригу. Здесь же расположился начальник полиции безопасности и СД “Остланда”. Осенью 1941 г. эту должность занял обергруппенфюрер СС Ф. Еккельн, “отличившийся” до этого в Украине, в частности в Бабьем Яре. Перед отъездом в Ригу он побывал на аудиенции у Гиммлера, который потребовал ускорить решение “еврейского вопроса” в Прибалтике и Белоруссии и поделился идеей ликвидации рижского гетто.
Именно с реализации этого приказа Гиммлера Еккельн начал свою карьеру в “Остланде”. В Румбульском лесу в пригороде Риги было вырыто три огромных ямы (советских военнопленных, занятых на этих работах, немедленно расстреляли). В конце ноября – начале декабря 1941 г. сюда стали привозить тысячи евреев. У каждой ямы располагалось по четыре стрелка-эсэсовца. Людей заставляли раздеваться и ложиться лицом вниз. Двое гитлеровцев расстреливали каждую партию, а вновь прибывших обреченных заставляли ложиться сверху на погибших. Еккельн называл этот метод “пачка сардин”.
В Риге, Даугавпилсе и Лиепае в оккупации оставалось 54.000 – 56.000 тысяч евреев (соответственно свыше 35.000; 14.000 -16.000 и свыше 7.000 человек). Число погибших евреев Латвии за период до Ванзейской конференции составляет как минимум 72.000 -74.000 человек.
Оккупационные власти приняли в этот период несколько весьма своеобразных мер по “защите арийской крови”. По приказу Еккельна была проведена стерилизация сотен латышских женщин, состоявших в браке с евреями. Несколько десятков мужчин-полукровок были кастрированы. Именно в Риге впервые в истории Холокоста осенью 1941 г. массово расстреляли евреев – подданных нейтральных стран (Ирана, Южной и Северной Америки, включая США).
С декабря 1941 г. рижское гетто стало местом концентрации и последующего истребления евреев из Германии, Австрии и Чехословакии. Только в декабре 1941 г., согласно немецким документам, сюда было направлено 19 тысяч человек. Всего же через гетто Риги прошло 25 тысяч евреев из других стран. Таким образом, этот город (наряду с лагерем смерти Тростенец под Минском) стал местом наиболее массового уничтожения иностранных евреев на территории СССР.
На следующем этапе – до осени 1943 г. – число жертв составило около двух тысяч человек. В октябре 1943 г., после ликвидации гетто в Латвии, уцелевшие узники были переведены в концлагерь Кайзервалъд (Саласпилс), пригород Риги.
Последние евреи на территории Латвии (около 300 человек) были расстреляны в самом конце войны – в мае 1945 г. в Лиепае, куда они были направлены из Риги на строительство оборонительных сооружений весной 1944 г. Общее число жертв среди советских евреев на территории Латвии (с учетом беженцев из Шауляя и других городов Литвы) составляет около 77000 человек. Сумели пережить Холокост лишь несколько сот латышских евреев, оказавшихся на оккупированной территории. В отличие от Литвы, “еврейский вопрос” в Латвии был практически решен еще до Ванзейской конференции. Численность оставшихся в живых узников гетто была минимальна. На территории республики также уничтожали иностранных евреев и создавали концлагеря для трудоспособных евреев после ликвидации гетто. Небольшое количество латышских евреев (как и эстонских) использовали на принудительных работах на территории России. В столице Латвии Риге выжили менее 200 евреев, оставшихся в оккупации.
В Эстонии, материковая часть которой была оккупирована к 5 сентября 1941 г., более половины немногочисленного еврейского населения успело эвакуироваться. По немецким источникам в оккупации осталось около 2000 евреев, а современные историки утверждают, что не более тысячи. Подразделение айнзатцгруппы “А” появилась здесь только 10 июля. В упоминавшемся выше отчете о ее деятельности от 15 октября 1941 г. говорилось:
“Арест всех евреев мужского пола в возрасте старше 16 лет почти закончен. Все они были уничтожены эстонскими силами самообороны под руководством зондеркоманды-1а. Исключение было сделано только для врачей и членов юденрата, которые были отобраны зондеркомандой,
В донесении начальника полиции безопасности и СД в Берлин от 31 января 1942 г. с ликованием сообщалось:-“Эстония уже полностью очищена от евреев”.
Часть евреев была вывезена и расстреляна в Пскове. Всего же до конца января 1942 г. было уничтожено не менее 1 тысячи эстонских евреев, преимущественно в Таллине и Дерпте.
Именно в Эстонии впервые в Европе состоялось “окончательное решение” еврейского вопроса. Впрочем, на ее территорию в 1943-1944 гг. в многочисленные концлагеря были доставлены несколько тысяч евреев из Литвы. Латвии, Польши для использования на тяжелых физических работах. Большинство из них погибло или было уничтожено.
Еврейский вопрос в Прибалтике был в основном “решен” уже в 1941-январе 1942 г. – быстрее, чем на территории всех остальных оккупированных республик СССР. Практически поголовно были уничтожены еврейские общины в малых и средних городах и местечках Литвы, Латвии и Эстонии. В этот период погибло свыше 250 тысяч человек – более 85% жертв Холокоста в Прибалтике. Именно здесь геноцид евреев впервые стал тотальным.
В то же время весь 1942 г. и вплоть до осени 1943 г. уничтожение узников гетто в Литве и Латвии (в отличие от остальной советской территории) не носило массового характера. Лишь в период ликвидации гетто число жертв резко возросло за счет детей и нетрудоспособных. В этот период они составили около 27.000 евреев, преимущественно из Литвы. Свыше 11.000 евреев стран Балтии погибли на последнем этапе, Холокоста на территории СССР. Общее число жертв составило здесь около 290.000 человек.
Открытое и зверское уничтожение евреев – их убивали прямо на улицах и в собственных домах, топили в воде и сжигали – были одной из особенностей Холокоста в Прибалтике. Местные пособники оккупантов (отметим, что среди них были русские, поляки и представители других национальностей) уничтожили здесь наибольшее число евреев на оккупированных советских территориях. По степени вовлеченности местного населения уничтожение евреев носило здесь беспрецедентный характер,
В Литве и Латвии находятся такие печально знаменитые места массовых казней, как IX форт в Каунасе, Понары в Вильнюсе, Румбульский лес в Риге.
Эстония стала первой и единственной республикой СССР, в которой к началу 1942 г. были уничтожены все местные евреи, которые не смогли эвакуироваться.
В то же время в Литве и Латвии – Вильнюсе, Каунасе, Шауляе, Риге – узники гетто просуществовали до осени 1943 г. На территории Эстонии и Латвии (Лиепая) дольше всех функционировали рабочие и концентрационные лагеря для евреев. Именно это обстоятельство позволило уцелеть небольшой части узников. Таковы основные особенности уничтожения еврейского населения на территории Прибалтики.
Бронзовые фигуры, словно тени, спускаются в яму - свою собственную могилу. На снегу дрожат от ветра несколько гвоздик. Внизу - обелиск в память о пяти тысячах евреев, убитых нацистами на этом месте 2 марта 1942 года. Парадокс истории: авторы мемориала "Яма" позже также подверглись репрессиям, при Сталине они были сосланы в трудовые лагеря.
В Беларуси историю Холокоста долгое время обходили стороной так же, как обходят стороной расположенный посреди жилого квартала заснеженный кратер. А вот 77-летняя минчанка Майя Левина-Крапина часто приходит к "Яме", чтобы отдать дань памяти своей матери, убитой в минском гетто.
Детство в гетто
Минское гетто было создано вскоре после оккупации города, в июле 1941 года. На территории площадью около двух квадратных километров было изолировано все еврейское население города, около 70 тысяч человек. Из 160 белорусских гетто минское было самым большим.
"Когда мы уходили из нашего дома, мать надела на нас и зимнюю, и летнюю одежду", - вспоминает Майя Левина-Крапина. Семью Левиных поселили в одну комнату. Дедушку, маму и четырнадцатилетнего брата каждый день выводили на работы. Дома оставалась бабушка с четырьмя внучками, среди которых была и шестилетняя Майя. В гетто не было магазинов. "Мы ели мацу и соль, которую взяли с собой из дома, - рассказывает она. - Летом варили суп из лебеды". Все должны были носить на груди и спине желтую "лату" - заплатку.
Смотреть видео 02:27
Воспоминания Майи Левиной-Крапиной
Во время первого погрома 7 ноября 1941 года погибло много людей. Семья Левиных спряталась в укрытии под полом, которое называли "малина". На следующий день жители гетто поняли, в чем состояла цель зачистки. 8 ноября прибыл первый поезд с евреями из Гамбурга, которых нужно было как-то расселить. Всего за время войны в минское гетто были доставлены более 26 тысяч евреев из Германии, Австрии и Чехии. Их всех называли "гамбургскими".
Систематическое уничтожение
"До войны в Беларуси проживали 940 тысяч евреев. Во время войны были убиты 800 тысяч", - говорит минский историк Кузьма Козак. К уничтожению нацисты, по его словам, подходили систематически. "С каждым погромом гетто все больше сужалось, улицы на окраине отходили обратно к городу", - рассказывает Майя Крапина. В октябре 1943 года минское гетто было окончательно ликвидировано, а Беларусь объявили зоной, свободной от евреев.
Среди тех немногих, кому удалось выжить, оказалась и Майя Крапина. Ее брат смог вывести из гетто группу детей. "Мы шли три или четыре дня, - рассказывает она. - Я уже не могла держаться на ногах, ребята несли меня по очереди на руках". Группа из сорока детей пришла в деревню Поречье, где был расположен партизанский отряд. Детей выходили жители белорусской деревни.
Освобожденная из Освенцима
Жертвами нацистов в Беларуси становились не только жители еврейского происхождения. Семья Александры Борисовой подверглась гонениям за связь в партизанами. Деревню Курино Витебской области, где они проживали, сожгли. Семью Александры Борисовой в товарном вагоне доставили в лагерь смерти Майданек, а затем - в Освенцим.
Смотреть видео 01:41
Воспоминания Александры Борисовой
В немецком концлагере семилетняя Саша все время болела. Мать прятала дочь на верхней полке нар, чтобы ее не забрали в больничный барак. Оттуда не возвращались. 27 января 1945 года, день освобождения концлагеря Освенцим, Александра Борисова считает своим вторым днем рождением. Но тени из прошлого не покидают ее до сих пор. "Лай овчарок, крики, плети, прожекторы и алармы, эти страшные сирены... Я все это помню", - говорит 76-летняя женщина с тихим голосом и грустным взглядом.
Забытая история
Cоветских исследователей история Холокоста не интересовала. "Было принято говорить о героях и врагах, но не о жертвах", - говорит Кузьма Козак. После распада СССР появились первые инициативы по изучению еврейского наследия в Беларуси. Среди них особое место занимает открывшаяся десять лет тому назад Историческая мастерская в Минске, соучредителем которой является Международный образовательный центр в Дортмунде. Она расположена в одном из домов на территории бывшего гетто, напротив Еврейского кладбища.
Контекст
В кабинете директора Мастерской Кузьмы Козака везде лежат книги - на полках, на столе и на стульях. "История изучения Холокоста у нас началась в то время, когда уже почти не осталось свидетелей. В архивах нет документов", - говорит он. Задача Мастерской - найти и записать истории жертв, а также позаботиться о сохранении памятных мест. Немногие знают, что в Беларуси находился один из крупнейших лагерей смерти на территоррии Европы. В Тростенце под Минском были уничтожены, по различным данным, от 60 до 200 тысяч человек. "Сейчас там лишь несколько скромных обелисков и городская свалка", - говорит Козак.
Благодаря содействию Исторической мастерской, Майе Левиной-Крапиной в 2008 году удалось издать автобиографию "Трижды рожденная". "После войны мы ненавидели немцев", - рассказывает она. Будучи ребенком, Крапина и предположить не могла, что в будущем именно в Германии врачи спасут ее от потери зрения. Когда она несколько лет тому назад рассказывала о своем детстве немецким школьникам, те плакали вместе с ней. "Мое отношение к немцам сильно изменилось", - говорит Майя Крапина. Но то, что произошло в гетто, ей не забыть никогда...
Ребята, мы вкладываем душу в сайт. Cпасибо за то,
что открываете эту
красоту. Спасибо за вдохновение и мурашки.
Присоединяйтесь к нам в Facebook
и ВКонтакте
То, что пришлось испытать людям, попавшим в мясорубку холокоста и каким-то чудом оставшихся в живых, невозможно себе представить. Свидетелей этой трагедии с каждым годом остается все меньше и меньше. Именно поэтому нам следует сделать все, чтобы их воспоминания сохранились навсегда - как гарантия того, что подобное больше никогда не повторится.
сайт публикует несколько историй, рассказанных очевидцами тех страшных событий.
У нас были ножницы. Мы срезали у них пряди волос. Стригли их. Бросали их на пол, в сторону, и все это должно было занимать не больше 2 минут. Даже меньше 2 минут, потому что сзади была толпа женщин, ожидавших своей очереди. Вот как мы работали. Это было очень тяжело. Тяжело особенно потому, что кое-кто из парикмахеров - они узнавали в этой очереди своих близких, своих жен, матерей, даже бабушек. Только представьте себе: нам приходилось стричь им волосы, но нельзя было даже словом перемолвиться с ними, потому что разговаривать было запрещено. Стоило нам сказать им, что их ждет... что через 5 или 7 минут их загонят в газовые камеры, как тут же началась бы паника, и всех их все равно убили бы.
Абрахам Бомба
Селекция - это было самое страшное слово в лагере: оно означало, что люди, сегодня еще живые, обречены на сожжение. Каково же было мое состояние! Я знала, что теряю мать, и не в силах была помочь ей. Мать утешала меня, говоря, что свой век она уже прожила и что ей жалко лишь нас, детей. Она знала, что та же участь ожидает и нас. Два дня после селекции обреченных держали в блоке, кормили как и нас, а потом пришли за ними и забрали в специальный блок смерти (блок А 25 а). Там собрали несчастных со всех блоков и на машинах отвезли в крематорий. Пламя в небе и дым говорили о том, что в этот день, 20 января, сожгли многих невинных несчастных людей; в их числе была и моя мать. Единственным моим утешением было то, что и я погибну, а они избавлены уже от страдания.
Девушка из Освенцима (No 74233)
И вот мы начали думать о восстании, об отмщении, и это помогало нам выжить. Все эти планы гроша ломаного не стоили, но мы обсуждали их, мы видели в мечтах, как мы выходим на свободу, а все нацисты погибают. Мы стали искать способ, тайком ходить на собрания, хотя их было всего несколько, потому что нам нужно было соблюдать осторожность, и когда ты возвращался оттуда, ты чувствовал, будто что-то делаешь, что-то планируешь, пытаешься что-то предпринять. Если получится, это будет прекрасно. Если нет, ты получишь пулю в спину, а это лучше, чем отправиться в газовую камеру. Я дала себе слово, что ни за что не пойду в газовую камеру, что брошусь бежать, стану драться - и им придется потратить на меня пулю. И вот мы начали готовиться и обсуждать планы, и это снова помогало нам выжить, понимаете, мысль о том, что, быть может, мы сумеем отомстить за тех, кому это уже не суждено.
Эстер Рааб
Они, венгерские нацисты, привозили на берег людей, связывали их по трое, а потом стреляли в того, кто стоял посередине, так что все трое падали в воду. И если они видели, что кто-то шевелится, то стреляли еще раз, чтобы уж наверняка. И вот мы расположились на другом берегу, а фашисты не заметили нас, потому что были заняты тем, что связывали и расстреливали евреев, и мы встали на левом берегу, и у нас были машины с врачами и медсестрами, и еще люди, которые должны были вытаскивать нас из воды. Нас было четверо, трое мужчин и я, и мы прыгали в воду, и благодаря тому, что веревки запутывались в льдинах, нам удавалось выловить тех, кто был еще жив, но спасли мы только 50 человек, а потом так закоченели, что больше уже ничего не могли сделать.
Агнес Мандл Адачи
2 января 1943 года я был зачислен в команду по разборке вещей, прибывающих в лагерь заключенных. Часть из нас занималась разборкой прибывавших вещей, другие - сортировкой, а 3-я группа - упаковкой для отправки в Германию. Ежедневно отправлялись в разные города Германии по 7–8 вагонов вещей. Старые, изношенные вещи отправлялись на переработку в Мемель и Лодзь. Работа шла беспрерывно круглые сутки, и днем и ночью, и все же нельзя было с ней справиться - так много было вещей. Здесь, в тюке детских пальто, я нашел однажды пальто моей младшей дочурки Лани.
Мордехай Цирульницкий
Мы додумались проделать 2 дыры в заборе, точнее, под забором, так что ребенок мог пролезть на другую сторону и, вы понимаете, снять с одежды звезду Давида, стараться вести себя как обычный человек и посмотреть, не получится ли добыть какой-нибудь еды. И время от времени детям удавалось пронести в гетто какие-то продукты. Я делала это много раз. Это было очень рискованно, потому что тому, кто попался, это стоило бы жизни. Я хочу сказать, что у них был приказ стрелять в людей, убивать нарушителей. Но мне всегда везло, и нередко я приносила домой кусок хлеба, или морковку, или клубень картошки, или яйцо, и это было очень, очень большой удачей. Мама брала с меня слово, что я больше не буду рисковать, но я не слушалась.
Шарлин Шифф
Одна девочка из моей школы тоже была в гетто вместе со своей мамой. И вот она заболела, очень-очень тяжело, и они собирались депортировать ее. И тогда все мы, ее подруги, решили, что будем каждый день отделять по маленькому кусочку от своих скудных пайков, собирать их и приносить ей. Вы не представляете себе, что это значило в те дни - отдать свою еду. А еще у меня была перчатка, а мы ужасно мерзли. И вот все мы, все мои друзья по очереди надевали эту единственную перчатку. Мы передавали ее друг другу, и каждый мог хоть на несколько минут согреть закоченевшие пальцы одной руки. Я не знаю, чьей эта перчатка была на самом деле, но она оказалась у меня и стала нашей общей. Когда уже после войны мы встретились в Англии с одной из тех девочек, она спросила меня: «Бланка, а помнишь ту свою перчатку?» И я ответила: «Да, я помню ее».
Бланка Ротшильд
А выжить мне удалось просто чудом. В передней части каждого барака была такая небольшая будка, отдельное помещение для «блокальтесте», а «блокальтесте» - это значит «начальник», «старший по бараку», и вот в этих кабинах лежали хлебные ящики. У одного ящика дверца, петля была сорвана, и я спрятался в этом ящике, перевернутом вверх дном. И тут идут обыскивать, и он даже пнул мой ящик ногой, но, к счастью, я был таким тощим, что тот сдвинулся. Вот так я остался в живых. И тогда я стал прятаться в груде мертвых тел, потому что в последнюю неделю крематорий уже не работал и трупы просто громоздились один на другом, все выше и выше. Там я провел ночь, а днем просто бродил по лагерю, и 27 января Биркенау стал одним из самых первых лагерей, которые были освобождены. Так мне посчастливилось уцелеть.
Барт Стерн
Я помню, что лежал на земле. Тот парень говорит: «Господи, ну и вид у них!» Вид... Они начали поднимать людей с земли. Но большинство людей были мертвы. Тех немногих, кто был жив, они стали переносить в свои грузовики и джипы, отвозить в госпитали или разбивать палатки и заносить их туда. Поить их водой. Они раздали пакеты с продуктами от Красного Креста. И это тоже было плохо, потому что, когда люди получили эти пакеты, они были так голодны, что не могли удержаться и набросились на эту еду. И еще сотни людей погибли, потому что их желудки отвыкли от пищи. Рядом со мной был один человек, я не знаю, может быть, врач или что-то в этом роде, сам тоже полумертвый. Когда ему дали этот пакет - он говорит мне: «Не ешь ничего. Если ты съешь что-нибудь, то умрешь. Можешь только сахар взять, возьми кусок сахара в рот и рассоси его. Только это и можно, а к остальному не притрагивайся». Он оказался прав.
Абрахам Левент
Мы увидели издалека, как ворота открываются, увидели джип с 4 военными полицейскими в английской форме, с белыми портупеями, в белых перчатках и красных кепи. Они сидели в джипе, впереди, с автоматами в руках. А сзади ехал грузовик с громкоговорителями, из которых раздалось: «Мои дорогие друзья...» на всех языках. По-немецки, по-польски, на идише и так далее. «С этой минуты вы свободны. Вы освобождены войсками союзников. Немцы больше не имеют над вами никакой власти. Вы свободные люди». Все вокруг плакали. Это было невероятное ощущение. Его трудно описать. Люди прыгали от радости, обнимались и целовались. Все бросились бежать к джипу. Военные полицейские вышли оттуда, и люди подхватили их и обнесли на руках вокруг блока. И все-таки люди еще не верили. Многие еще боялись.
Алан Зимм
“Юден, ком!..” - кричали немцы. Это звучало как приглашение на казнь…
Понятие “Холокост”, происшедшее от слов “всесожжение” и “катастрофа”, означает гибель значительной части еврейского населения Европы (около 6 млн. человек) в результате организованного уничтожения евреев нацистами и их пособниками в Германии и на захваченных ею территориях в 1933-1945 годах. Эту чудовищную акцию фашисты называли “окончательным решением еврейского вопроса”. Они “решали этот вопрос” практически в каждом населенном пункте Украины. Человек, живущий сейчас в нашем городе Днепре и согласившийся рассказать о тех страшных событиях, встретил войну в Могилеве-Подольском Винницкой области.
Илья Шафирович родился в этом городе за девять лет до вторжения фашистов на нашу землю и за год до начала геноцида в отношении еврейского населения. Его отца звали Герш Элевич, а мать – Этя Моисеевна. Была еще сестренка Эсфирь, появившаяся на свет незадолго до начала войны.
Отец работал в типографии, мать была домохозяйкой. Илья, которого в семье ласково называли Элечка, учился в советской школе. Несмотря на то что Герш Элевич и Этя Моисеевна были религиозными людьми и посещали синагогу, они не препятствовали сыну в его тогдашней не вере в Бога, полагая, что, повзрослев, он сам решит, нужен ему Бог или нет. Если бы они знали тогда, что это решение – в пользу Бога – будет принято в результате страшных, нечеловеческих страданий и испытаний…
Они пришли с войной…Уже в первый день, 22 июня, авиационная бомба попала в дом, где жили Шафировичи. Погибли брат отца Янкель и его жена Малка. Бог уберег от смерти Герша Элевича. Оказавшись под обломками, контуженный, он несколько дней выбирался из-под них… В это время Этя Моисеевна, ушедшая с детьми в первый день войны ночевать к родной сестре Хане Моисеевне Вайсман, уже проплакала все глаза.
В семье Вайсманов они и остались, не зная, что принесет завтрашний день. Между тем, фронт приближался со скоростью вражеских бомбардировщиков. Но еще стремительнее оказались слухи об изуверствах фашистов в отношении еврейского населения. Шафировичи с Вайсманами решили эвакуироваться. Собрав все самое необходимое в дорогу, они сгрузили нехитрый скарб на повозки и тронулись в путь, намереваясь опередить судьбу…На третий день их обогнала фашистская машина. Эля первым увидел ее – с огромным красным полотнищем, в центре которого страшным пауком расползлась свастика. Прятаться было негде, да и некогда. Машина поравнялась с повозками, ехавшими параллельно трассе, по проселочной дороге. Беглецы увидели – ее кузов битком набит евреями… Может быть, поэтому немцы и не остановились.
Полагая, что фашисты обязательно вернутся за ними, мужчины повернули лошадей в сторону лесополосы, росшей параллельно дороге. В тот день прошел обильный дождь – единственный и неожиданный в то сухое лето, воды стояло кругом по колено, и колеса повозок, направляемых в укрытие, не оставили следов. А немцы, действительно, скоро вернулись. Не обнаружив добычи и заподозрив, что беглецы укрылись в лесу, они стали кричать: “Юден, ком!”… Этот страшный зов, похожий на приглашение на казнь, и поныне слышится давно повзрослевшему и вошедшему в возраст мудрости Эле Шафировичу. Тогда все их семьи словно оцепенели и, кажется, даже перестали дышать, чтобы вдруг ветер не донес до убийц шелест их дыхания. Даже лошади замерли, не издавая ни звука. Впрочем, мужчины успели догадаться сунуть им овса.
Покричав еще некоторое время, немцы ушли. А Этя Моисеевна сказала: “Это Бог нас уберег!..” И девятилетний пионер и атеист Эля поверил матери.
Двигаться дальше не было смысла – немцы были кругом, и путники повернули домой. А в Могилеве-Подольском уже было организовано гетто – часть города, в которую переселили всех евреев и из которой им не разрешалось выходить. Дом Вайсманов как раз оказался на этой территории.
До войны Лев Борисович Вайсман работал уполномоченным по сбору металлолома. Имея в своем распоряжении пару возчиков, подвод и лошадей, он объездил прилегающие к городу районы вдоль и поперек и приобрел много друзей. Они-то и помогли двум еврейским семьям не умереть от голода. Приезжая на базар, к которому прилегала территория гетто, знакомцы Льва Борисовича останавливались у него и часто оставляли не реализованные товары, которые потом продавались или выменивались на продукты.
Фамилии этих людей не остались в памяти Эли Шафировича. Но зато там навечно запечатлены имена Павла Петровича и Александры Федоровны Власюк. Именно благодаря этим людям они, две еврейские семьи, девять человек, уцелели в той страшной мясорубке, позже названной Холокостом.
Власюки были соседями Вайсманов, до войны Павел Петрович работал в артели, руководимой Львом Борисовичем, и, возможно, это обстоятельство сыграло определенную роль в выборе этой украинской семьи: рискуя собой и детьми, спасти две еврейские семьи, или занять позицию: моя хата с краю. Нужно обладать немалой нравственной силой, чтобы выбрать первое…
Просыпаясь, Эля Шафирович думал: доживет ли он, его мама, папа, сестренка до завтрашнего утра?.. Приходило новое утро и приносило тот же самый вопрос. Это постоянное душевное и физическое напряжение длилось с 1941-го по 1944-й год.
Самыми страшными событиями в жизни могилево-подольского гетто были облавы. Вайсманов и Шафировичей прятали Власюки. Торговавшая на рынке Александра Федоровна умудрялась загодя узнавать о них и “ховала” соседских детей в яму, вырытую под раскидистым орехом, который рос на подворье. Для взрослых существовали другие укрытия.
До своей смерти, от болезни, в 1943-м году, об облавах предупреждал родной брат Власюка, Василий Петрович. Работавший до войны машинистом, он захворал летучим ревматизмом, и, чтобы не обречь свою семью на голодную смерть, пошел служить полицейским. Именно его своевременная информация позволяла Вайсманам и Шафировичам вовремя укрываться от облав, которые прореживали гетто, как смертоносная косилка. В 1942 году двух двоюродных сестер Эли, Клару и Люсю, и их маму Дору угнали в концлагерь “Печора”, заключенные которого работали на строительстве подземных бункеров ставки Гитлера, и больше их никто не видел. Отец и муж несчастных, Иосиф Вайнтрауб, умер еще раньше, во время эпидемии сыпного тифа. Илья Григорьевич пытался что-либо узнать о судьбе своих сестер, но безуспешно. Однако Шафирович по-прежнему верит, что найдутся уцелевшие в страшных муках и испытаниях свидетели последних дней Клары, Люси и их мамы Доры, которые поведают ему об этих днях…Он был бы очень благодарен за эту память.
…Когда осыпалась листва с ореха, он переставал быть надежным убежищем. Однажды, глубокой осенью, когда Василия Петровича уже не было в живых, нагрянувшие с облавой румыны едва не застали три семьи врасплох. Власюки поместили соседских детишек, забросав их тряпьем, на печку, рядом с собственными ребятишками. Захватчики, увидев голубоглазые личики и светловолосые головки, покинули двор, предоставив его спрятавшимся во всех укромных уголках обитателям временную передышку…
8 марта 1944-го года Советская Армия освободила Могилев-Подольский. Оставляя город, озверевшие фашисты устилали свой путь телами невинных людей. Так, во дворе дома Вайсманов был убит их сосед, Иосиф Садецкий. Тогда, глядя вслед бегущему врагу, Эля Шафирович испытывал ни с чем не сравнимое облегчение, какое, возможно, ощущает больной, преодолевший страшную, смертельную болезнь. Он и его родные – выжили…
Эйфория, впрочем, прошла очень скоро – при встрече с незнакомым офицером-освободителем, шедшим рука об руку с девушкой.
Здравствуйте, - радостно поприветствовал их Эля Шафирович. Те молча покосились на подростка, а девушка презрительно процедила сквозь зубы:
Жиденок…
И Эля понял, что и после Победы советского народа в Великой Отечественной войне в его жизни не все будет просто и гладко. Возможно, поэтому вскоре и стал зваться Ильей Григорьевичем.
Он окончил школу, сдавая экзамены экстерном, стремясь наверстать упущенное из-за войны и оккупации время. И уехал в Ленинград, где жили родственники, перенесшие блокаду, предоставившие гостю приют и оказавшие внимание, на какое только были способны. Илья Григорьевич поступил на заочное отделение Ленинградского химико-технологического института, а через год перевелся в днепропетровский институт. Шафирович окончил его в 1956-м году, когда был развенчан культ личности Сталина, в последние годы своей жизни почему-то решившего заняться “еврейским вопросом” с помощью методов, едва ли отличавшихся от методов, используемых Гитлером.
Впрочем, Илья Григорьевич, прекрасно понимая и чувствуя политику государственной настороженности к представителям еврейского народа, не ушел в бунтари и диссиденты в силу мягкости и интеллигентности своего характера. Защищая себя от некоторой предубежденности, воспитываемой в своих гражданах советской идеологией, он создал собственный мир, в котором занимался поисками истины и в котором был даже первооткрывателем. Он - вместе с женой Минной Леонидовной Улановской – давно уже пришел к Богу. Приходя в синагогу, бывший маленький Эля, наверное, беседует с Ним о тех нравственных ценностях, которыми обладали очень многие встречаемые им в жизни люди. Ими, конечно же, были одарены сполна Павел Петрович и Александра Федоровна Власюк. Их уже давно нет в живых. Но зато здравствуют дети – те самые, светлоглазые и русоголовые, которые своим видом однажды, очень давно, отвели беду от девяти представителей еврейской национальности. Не так давно дети Павла Петровича и Александры Федоровны Власюк были приглашены в Израиль, где им были вручены медали “Праведник Украины”, которыми благодарное государство Израиль наградило их родителей.
Обо всем этом Эля Шафирович, верящий в Бога и в добрый человеческий разум, написал в “Книге памяти” - собрании пронзительных и трагических рассказов очевидцев и участников тех страшных событий, получивших название – Холокост.
В Еврейском музее и центре толерантности прошла лекция публициста и историка Евгения Берковича «Невоспетые герои», посвященная тем, кто спасал евреев в годы Холокоста. «Лента.ру» записала рассказанные лектором истории таких людей.
Сегодня публичное обсуждение Холокоста в обществе не очень принято. Некоторые объясняют это тем, что это события уже давно минувших лет и сложно сопоставимы с действительностью. Другие считают, что по этой теме уже все сказано и ничего нового не добавить. Аргументы третьих сводятся к тому, что эти события очень трагичны, поэтому о них просто не хочется говорить.
Однако эти объяснения неверны. Во-первых, нельзя говорить, что наше время кардинально отличается от 1930-40-х годов - опасность повторения Холокоста еще существует. Второй аргумент можно оспорить тем, что постоянно появляются новые материалы и воспоминания, связанные с этими событиями. Говорить о том, что все годы Холокоста представлены лишь в черном свете тоже неверно - есть много примеров человеческого героизма и самопожертвования, которые рождают в людях высокие чувства.
В Израиле в 1953 году было введено юридическое понятие «Праведник народов мира». Это звание присваивалось людям, которые, рискуя жизнью, спасали евреев в годы Холокоста. Такое звание, помимо огромного морального значения, дает право на некоторые материальные льготы.
В настоящее время около 25 тысяч человек получили звание «Праведник народов мира», большинство из них, конечно, уже ушли из жизни. По статистике, больше всего «праведников мира» в Польше - около 6,3 тысячи, следом за ней следует Голландия, где насчитывается более 5 тысяч таких людей. На третьем месте стоит Франция с более чем 3,3 тысячи спасавших евреев. Даже в Германии около 500 человек получили звание «Праведник мира».
Звания, аналогичные «Праведнику народов мира», есть не только в Израиле. В Германии во времена, когда страна была еще разделена, правительство Западного Берлина установило титул «Невоспетые герои», который присваивался спасавшим евреев немцам. Как и «праведники», они получали материальную привилегию - дополнительную пенсию.
И в израильском законе о «Праведниках народов мира» и в положении о «Невоспетых героях» оговаривалось немало ограничений того, кого можно было отнести к таким людям. Так, такой человек сам не должен был быть евреем. Он же не мог состоять ни в одной партии или политическом движении, поэтому спасавшие евреев немецкие полицейские, военные или эсэсовцы не могли быть удостоены этого титула.
Кроме того, эти люди должны быть «морально чистыми», поэтому, к примеру, проститутка, укрывавшая у себя еврея, не могла стать «праведником» или «невоспетым героем». Еще одним условием является бескорыстность спасителя - он не должен был получать никакого материального вознаграждения от спасенного еврея. Это условие было прописано как в законе о «праведниках», так и в законе о «невоспетых героях».
Еврей, спасавший евреев
В научном сообществе в свое время возник вопрос, чем отличаются люди, спасавшие евреев, от остальной части населения. Насчет этого даже было высказано предположение о существовании «гена альтруизма». Для обоснования или, наоборот, опровержения этой гипотезы американские ученые провели широкое исследование - собирали людей, переживших Холокост, и предлагали им пройти анкетирование.
Одними из таких опрошенных стали Вильгельм и Цезия Бахнер, жившие тогда в Калифорнии. По итогам опроса оказалось, что они не подходят под категорию спасавшихся во время Холокоста. Наоборот, они сами спасали евреев, находясь на оккупированной немцами территории.
Вильгельм Бахнер, окончивший Немецкий технический институт в чешском городе Брюнне (Брно), приехал в Варшаву, чтобы найти себе работу строителя. После начала войны он проживал вместе с семьей будущей жены Цезии на территории варшавского гетто, куда стали свозить всех евреев.
Выходить из этого гетто можно было только в конвое под контролем польской охраны, а перемещаться - со специальной повязкой на руке. Выход из сложившейся ситуации Бахнер нашел благодаря удачно сложившимся обстоятельствам - на улице он встретил свою родственницу, которая шла по улице свободно без всяких опознавательных знаков. От нее он узнал, что может устроиться к одному немецкому предпринимателю, который начал заниматься проектом по строительству военных объектов и восстановлению разрушенных транспортных систем.
Благодаря этому, скрыв свои еврейские корни и выдав себя за поляка, Бахнер получил трудовую карточку и работу в этой строительной фирме и довольно скоро стал в ней управляющим. Он набрал себе большую команду, в которой около 50 рабочих оказались евреями из гетто.
Вместе со своей фирмой, которая вскоре получила статус военного предприятия, его команда двигалась вслед за немецкой армией на восток до Киева и дальше, восстанавливая железные дороги. Так же Бахнер и его рабочие двигались и обратно на запад, когда Красная армия начала оттеснять немцев.
Эти несколько лет двойной жизни были очень напряженными для Бахнера. В гетто он был евреем с повязкой, а за его пределами - сотрудником немецкой фирмы, выполняющей военные заказы. Однажды ему даже пришлось вызволять из гестапо одного из сотрудников фирмы, которого заподозрили в том, что он еврей, хотя на самом деле он был украинцем.
После войны Бахнер не смог долго прожить в Польше из-за сильных антисемитских настроений местного населения и переехал с семьей в США. Но на его с женой золотую свадьбу в 1989 году с разных концов Земли съехались все 50 семей спасенных евреев. Однако звание «Праведник мира» он не получил, поскольку не подходил под критерии отбора, будучи сам евреем.
Брат за брата не отвечает
Еще одним человеком, чью кандидатуру также не выдвигали на звание «праведника», был брат рейхсмаршала Германа Геринга Альберт, с историей которого связано появление такого термина как «список Геринга» (по аналогии со «списком Шиндлера»).
Братья были разные не только внешне, но и по характеру. Младший брат Альберт был безразличен к политике и больше интересовался богемной жизнью, и долгое время работал на венской киностудии «Тобис-Саша-фильм», владельцем которой был еврей Оскар Пильцер.
Когда произошел аншлюс и Австрию присоединили к Германии в 1938 году, австрийских евреев постигла та же судьба, что и немецких, и Пильцер был арестован. После этого Альберт Геринг лично просил своего брата отпустить хозяина киностудии, он был освобожден и с семьей уехал из Германии.
После этого младший из братьев Герингов переехал в Чехию, где стал работать торгово-военным представителем на заводе «Шкода». Здесь он женился на чешке Миланде Клазаровой, что по меркам нацистов было преступлением против чистоты арийской расы, а также помогал руководству завода, оповещая его о готовящихся облавах. Это помогало размещавшимся на предприятии подпольщикам, устраивавшим акции саботажа против нацистов, избежать встречи с эсэсовцами.
Альберта арестовали примерно в то же время, что и Германа Геринга. Ни у кого не было сомнения, что и Альберт был нацистским преступником. Кем он еще мог быть - брат второго человека в Третьем рейхе? Пока шло следствие, братья Геринги находились в одной тюрьме, а их камеры были расположены недалеко друг от друга.
В качестве доказательства своей антифашистской деятельности Альберт Геринг для суда даже составил список евреев, которым он помог, - их оказалось более 30 человек. Среди этих людей было и имя композитора Франца Легара, у которого жена была еврейкой.
Будучи любимцем Гитлера, Легар надеялся, что это поможет его семье избежать преследования. Однако его жену все равно арестовали, и Альберту Герингу пришлось вновь применять свои связи для того, чтобы ее отпустили.
Следователи в истории спасения евреев не верили, подобными легендами пытались спасти свою жизнь многие арестованные нацисты. Но Альберту повезло - новым следователем по его делу оказался Виктор Паркер, племянник Франца Легара, который лично знал историю спасения своей тети. В итоге все эпизоды из «списка Геринга» были подтверждены и невиновность младшего брата Геринга доказана.
Осужденный как военный преступник
История капитана резерва Вильма Хозенфельда сейчас довольно широко известна благодаря фильму Романа Полански «Пианист», сюжет которого повествует о том, как польский еврей, музыкант Владислав Шпильман пережил Холокост в Варшаве.
Владислав долгое время скрывался по подвалам и чердакам, но однажды его обнаружил немецкий офицер - капитан резерва Хозенфельд. Узнав, что пойманный бродяга - пианист и еврей, Вильм помог ему получше спрятаться под крышей немецкого штаба, носил ему еду в укрытие, отдал свою офицерскую шинель. Из своего укрытия Шпильман мог наблюдать за жизнью немецкого штаба вплоть до прихода Красной армии в Варшаву. Из-за офицерской шинели, которую Владислав на радостях забыл снять, его чуть не расстреляли советские солдаты, но обошлось.
Фото: Wojtek Laski / Newsmakers / Getty Images / Fotobank
Почти сразу после окончания войны в 1946 году музыкант рассказал свою историю в книге «Мертвый город», позднее переименованной в «Чудесное спасение». Однако в книге он не смог назвать своего спасителя, его имя он тогда еще не знал - оно станет известным только в 1950 году от другого спасенного Хозенфельдом еврея. Оказалось, что его спаситель находился в советском лагере для военнопленных под Волгоградом. Шпильман обращался к самым высоким чинам польской госбезопасности, чтобы вызволить его оттуда. Однако даже министр общественной безопасности Польши Якуб Берман, обратившись к советским властям и к своим коллегам в КГБ, не смог ничего сделать.
Хозенфельд был осужден как военный преступник, несмотря на то что был он в резерве и умер в лагере от побоев в 1950-х годах. Все попытки Шпильмана убедить комиссию Яд Вашема присвоить Хозенфельду звание «праведника мира» не увенчались успехом, поскольку осужденный как военный преступник не мог получить это звание. Только после смерти Шпильмана в 2010-х годах его сыну и сыну Хозенфельда удалось добиться посмертного признания капитана резерва Вильма Хозенфельда.
Женский бунт на улице Роз
Несмотря на все гонения на евреев, до 1943 года в Берлине их проживало еще несколько тысяч, причем легально - это были евреи, как правило, женатые на немках, а также дети от таких смешанных браков.
Опасаясь общественного недовольства, нацистское правительство долго не могло найти этой проблеме решения. Однако в феврале 1943 года по приказу Геббельса было все же решено полностью очистить город от евреев, была проведена тотальная облава под названием «операция фабрики». С рабочих мест на оборонных предприятиях, из квартир, с берлинских улиц забирали всех встретившихся евреев и доставляли в специальные сборные пункты для последующей отправки в лагеря уничтожения. Один из таких сборных пунктов располагался на улице Розенштрассе в Берлине. Здесь оказались в заключении несколько тысяч еврейских мужчин и детей. В тот же день на Розенштрассе вышли несколько сотен немецких женщин, которые протестовали против ареста их еврейских мужей. Женщины сутками стояли напротив здания синагоги с требованием вернуть их родственников.
Первоначально против демонстранток выставили кордон автоматчиков, готовых в любой момент применить оружие. Однако женщинами удалось добиться своего, и их мужей и детей отпустили, выдав специальные справки, позволившие им всем пережить войну, официально оставаясь в Берлине. Произошло вообще немыслимое: 25 евреев, которых немцы успели отправить в Освенцим, вернули назад. Обычно из этого лагеря смерти пути назад не было.
Первое письменное сообщение о событиях на Розенштрассе появилось в берлинской женской газете сразу после окончания войны. А затем целых пятьдесят лет ни историки, ни журналисты не вспоминали о том, что происходило на улице Роз. Только в девяностые годы появились первые монографии, статьи, документальные фильмы об этих событиях.
Что могло означать столь долгое молчание о таком, казалось бы, необыкновенно привлекательном для историков и писателей событии, как спасение человеческих жизней в условиях безжалостной тирании?
Успех демонстраций на Розенштрассе позволяет несколько по-иному посмотреть на события прошлого и, в частности, на ответственность немецкого народа за преступления нацистов. Выступления на Розенштрассе показывают, что если бы евреи не были изолированы от немецкого общества, их уничтожение оказалось бы сложной проблемой для властей. А подавляющее большинство немцев не возражало против выделения и изоляции евреев. С 1933 года практически не было протестов немцев против расистских законов и распоряжений нацистов. И это развязало руки преступникам. Тотального геноцида евреев можно было бы избежать, если бы не пассивность и молчаливое одобрение немцами действий своего правительства.
Графиня-бунтарь
История присвоения и не присвоения звания «Праведник народов мира» знает множество парадоксов, это в полном смысле «клубок моральных проблем». Например, были люди, которые получили звание «праведника», но добровольно отказались от него. Такова была прусская графиня Мария фон Мальцан. Вся ее семья, как и положено прусским аристократам, поддерживала нацистов, и только она одна не принимала этой идеологии и боролась за демократические свободы.
Когда начались гонения на евреев, она из принципа начала помогать преследуемым. Мария фон Мальцан активно сотрудничала с представителями шведской церкви и группами антифашистского Сопротивления. Фон Мальцан участвовала в отправке евреев в Швецию вместе с мебелью из шведского посольства, с беженцами переплывала по ночам Боденское озеро на границе со Швейцарией. После одной из таких отправок за ней погнался патруль, от которого ей пришлось всю ночь прятаться на дереве. На рассвете началась бомбежка, и она присоединилась к группе тушивших в деревне пожар, за что получила оправдывающую ее отсутствие в городе справку. Однажды во время одной из операций по спасению евреев ее даже ранили эсэсовские патрульные.
За время войны через ее квартиру прошло около 60 евреев. Так, до самого окончания войны в ее квартире жили две оказавшиеся в берлинском трудовом лагере девочки.
Также она укрывала у себя в квартире издателя авангардного литературного альманаха Ганса Гиршеля, который впоследствии стал ее вторым мужем. Его она прятала в просторном диване, в дне которого были просверлены отверстия для воздуха, а сама софа изнутри запиралась на крючок. Также внутри дивана стоял стакан с водой и кодеин от кашля на случай облав, поскольку в Берлине они проводились во всех домах, и социальное положение человека для эсэсовцев не имело значения.
Несколько раз обыски проходили и в квартире фон Мальцан, во время одного из них гестаповец потребовал от графини открыть диван. Она ответила, что это невозможно, на что офицер заявил, что тогда он прострелит диван, чтобы убедиться, что там никого нет. Но, поскольку другой стороной жизни графини были правительственные приемы, где присутствовали порой самые высшие чины нацистского правительства, она смогла запугать своими связями офицера, и тот не стал рисковать.
В апреле 1940 года немецкие войска напали на Данию. Страна практически сразу прекратила сопротивление. По мнению нацистов, скандинавские народы близки к нордическим арийцам, поэтому они должны быть союзниками немцев. В связи с этим из Дании было решено сделать образцовый протекторат. Было сохранено датское правительство, армия и полиция. И хотя во главе был поставлен немецкий наместник Вернер Бест, автономия страны практически была сохранена.
В 1943 году немецкий морской атташе Георг Фердинанд Дуквиц узнал о готовящейся депортации всех датских евреев и предупредил об этом местного раввина Маркуса Мельхиора. В результате за несколько дней датчане организовали переправу датских евреев в соседнюю Швецию.
Нильс Бор, который незадолго до этого оказался в Швеции, смог добиться от шведского правительства согласия принять датских беженцев. Таким образом, из 7,7 тысячи датских евреев удалось спасти 7,2 тысячи человек. Те же 500 евреев, которых не смогли переправить, отправили не в Освенцим, а в Терезин, который считался образцовым концлагерем с допуском туда Красного Креста. В результате почти все датские евреи пережили Холокост.
Праведники мира - это в полном смысле слова «солнечное сплетение» проблем Холокоста. И необходимо разобраться во всем их комплексе, чтобы понять, что означала «моральная ответственность» человека тогда и как ее следует оценивать сегодня.