Фёдор Конюхов в одиночку переплыл Тихий Океан. Безумец на резиновой лодке доказал, что человеческая воля сильнее морской стихии Началось тяжелое плавание через океан
Трудно было назвать зрелищем старт заключительного этапа первой российской кругосветки на гребной лодке из Мурманска. Буксир «Девиатор» с немногими провожающими устремился вслед за лодкой «МАХ-4», имитирующей выход на маршрут. Это было понятно всем, поскольку для «настоящего» выхода в море Евгению Смургису и его сыну Александру надлежало явиться на пограничный КПП, чтобы поставить штампы «отход» в свои паспорта. А пока мореходы демонстрировали специально для фотографов от прессы возможности и достоинства единственного в своем роде судна. Мы не заботились о внешней стороне «проводов»: не было оркестра и даже объявлений по громкой связи. Не было и святого отца с чашей для окропления. Каюсь, в сутолоке и волнениях я напрочь забыл об этом достойном украшении всякого Начала. Да и, честно говоря, торжественность, а тем более смирение казались нам неуместными среди всех неурядиц, сопротивления и невесть откуда берущихся проблем. Мы бились с неведомыми нам инструкциями, «имеющимися у пограничников», и потому пришлось доказывать, что наше гребное судно, в просторечии именуемое лодкой, все-таки судно; разрешение покинуть пределы России Евгений Смургис и его сын получили с задержкой на три дня...
Эта кругосветка началась несколько лет назад в далеком арктическом порту Тикси. Не один экспедиционный сезон потребовался Евгению Смургису, чтобы пройти северными морями до Мурманска. Шефствуя над этим неимоверно трудным плаванием, помогая, насколько возможно, в осуществлении идеи кругосветки, журнал «Вокруг света» регулярно рассказывал на своих страницах об этапах ледового плавания. Преодолев первым! на гребной лодке три моря в Северном Ледовитом океане, Евгений Смургис нашел, как нам кажется, выход из той тупиковой ситуации, в которой и по сей день пребывают все потенциальные претенденты на заветный виток вокруг земли на веслах.
Идее гребного марафона вокруг света уже, наверное, лет двадцать. Но дело в том, что даже покорители двух океанов Атлантического и Тихого (об этом разговор дальше) не решались одолеть третий Индийский, с его опасной климатической (и не только климатической) обстановкой. И никто пока не объявил о желании покорить этот последний непокоренный океан. Однако, если внимательно посмотреть на наш земной шар, нетрудно заметить, что меридианы Индийского океана можно спокойно и по более краткому пути пересечь в Северном Ледовитом океане. Правда, и здесь следовало рассчитывать на многолетнее плавание, поскольку период открытой воды не превышает месяца-двух. Это ни для кого не было секретом, но была еще проблема пограничного режима прибрежных вод России, напрочь закрытых для любителей всякого рода морских путешествий. Но мы-то не гости в своей стране, и после очередного «пробега» по маршруту нам не требуется «пробивать» визы для участников плавания и хлопотные разрешения на саму лодку. Евгений Смургис «по-домашнему» один и вместе с сыном одолел те самые «недоступные» меридианы Индийского океана. Мне, как одному из инициаторов этой экспедиции, представляется, что создан прецедент, значение которого еще долго будет осмысливаться теми, кто в той или иной мере занимается проблемами кругосветных плаваний. Успешное начало кругосветки убедило Смургиса и всех нас, причастных к организации доселе невиданного путешествия, в его реальности. Теперь на пути его лодки «МАХ-4» Атлантический и Тихий океаны, по-разному и в разное время покоренные на гребных лодках.
Начало положили американцы выходцы из Норвегии Джордж Гарбо и Фрэнк Сэмюэльсон. За 55 суток в далеком 1896 году они на гребной шлюпке проплыли от Нью-Йорка до полуострова Корнуэлл в Англии, а оттуда до Гавра. Рекорд этот до сих пор не побит, а выставленная на Всемирной выставке в Париже их лодка многие годы не давала покоя любителям острых ощущений. Только в 1966 году, как бы заново открывая Атлантику для гребцов, на рыбацкой дори отправились от берегов Америки два исконных англичанина капитан парашютного полка Джон Риджуэй и его коллега сержант Чэй Блайт. Им понадобилось 92 суток, чтобы в струях Гольфстрима пройти от Бостона до берегов Ирландии.
Первое одиночное плавание на веслах совершил на шестиметровой дори англичанин Том Мак-Клин в 1969 году. От берегов острова Ньюфаундленд (Канада) до Ирландии он плыл 70 суток, и его плавание было занесено в Книгу рекордов Гиннесса. В том же году Атлантику одолел англичанин Джон Фэрфакс на специально построенной десятиметровой лодке «Британия-I». Он плыл по маршруту Колумба от Канарских островов и через полгода на веслах достиг Флориды. Спустя два года неутомимый Джон отправился покорять Тихий океан вместе со своей подругой Сильвией Кук. То было первое плавание через Тихий океан на веслах. Первая женщина в гребном марафоне не подвела честолюбивого Фэрфакса, ее единственной наградой стал сын Мартин, о котором она мечтала с тех пор, как взялась помогать Фэрфаксу. А сам герой первый покоритель двух океанов на веслах остался в полюбившейся Флориде, а может быть, подальше от Сильвии. Год в море один на один что-то меняет в людях.
Первое одиночное плавание через Тихий океан от Сан-Франциско до Австралии в 1980-1981 годах совершил англичанин Питер Бёрд. В десятимесячном рейсе он не только читал любимый роман «Война и мир», но и греб, что ставит его достижение в ряд выдающихся, если бы не Жерар д"Абовиль. К тому времени тот пересек Атлантику и поначалу зарекся выходить в море на гребной посудине. Но позднее на лодке «Сектор», построенной в Швейцарии за 500 тысяч долларов, Жерар д"Абовиль в одиночестве одолел на веслах Тихий океан от Японии до берегов штата Орегон (США). Было это в 1991 году. Этот великий спортсмен первый человек, в одиночку покоривший на гребных лодках два океана...
Из многих знаменитых мореплавателей мы упомянули лишь тех, кто в чем-то был первым. Эту страсть в людях лучше всего выразил знаменитый яхтсмен Робин Нокс-Джонстон: «В этом мире так мало интересных занятий и так много людей, что совсем недурно иметь право заявить во всеуслышание, что ты первый человек, совершивший что-либо...»
Рискованным, изматывающим дух, страшным в своем одиночестве путешествиям, в которых только каторжный труд способен сохранить рассудок, нет конца. И, вероятно, никогда не будет. Охотнее всего на эту «тропу», как видим, вступают англичане. И средств на подобные путешествия они не жалеют. Читатель, может быть, привыкший, что такие экспедиции осуществляются у нас с благословения «верхов», что было справедливо до самого последнего времени, несказанно удивится, если я скажу: настоящих меценатов, попечителей мы так и не нашли. Собранных от доброхотов денег (в Липецке, главным образом, родном городе Смургисов) едва хватило на ремонт и должное снаряжение лодки для океанского плавания. Наш упор на то, что это плавание есть НАЦИОНАЛЬНОЕ ДОСТОЯНИЕ РОССИИ, не вызвал никакой реакции у тех, кто мог бы выделить нам обозначенные в смете 30 тысяч долларов. Даже в самых высших эшелонах власти мы встретили непонимание. И все-таки мы не опустили руки...
Но вернемся на 12-й причал Мурманского морского порта. В день, когда состоялась имитация выхода, была хорошая погода. И хотя сопки по обоим берегам залива сверкали белизной недавно выпавшего снега, на рейде уютно сновали всякие катера, стояли на якорях солидные сухогрузы все говорило об удачно выбранном моменте для старта. Но, задержавшись на три дня, мы упустили погоду. Ветер с устья залива развел волну, отчаянно болталась на концах всякая мелкота... И все-таки старт состоялся 4 июня 1992 года в полдень.
Евгений Смургис и его сын Александр два россиянина из провинциального Липецка уходили в плавание на долгие шестнадцать месяцев. Теперь их дом восьмиметровая деревянная лодка, а жизнь непрестанный труд в соленом и неуютном море. Шквальный ветер с норд-веста с легким дождем не гасил бушующую в моем сердце радость: возможно, я был свидетелем важного события. Кроме меня, лодку «МАХ-4» провожали два филателиста из местного клуба. Моряк с буксира, следивший за нашим прощанием спросил:
Куда это они?
Вокруг света, ответил я, и моряк, кажется, поверил. Он, видимо, оценил долгую возню у причала, когда прибыл до зубов вооруженный наряд, снятие таможенных пломб на дверцах кубриков, и мои попытки найти место повыше, откуда была бы видна исчезающая в дождевой пелене лодка...
Нашим мореходам предстоит плавание в неуютных водах Баренцева, Норвежского и Северного морей, прежде чем они, побывав в нескольких портах Норвегии, прибудут в Лондон. Здесь отца и сына Смургисов будут не только чествовать в редакции Книги рекордов Гиннесса. Им предстоит дооборудовать лодку всем необходимым для плавания в тропиках. Придется приобретать зарекомендовавшие себя английские опреснители морской воды. Вместо архаичного секстана и множества таблиц наши мореходы освоят портативный спутниковый определитель координат «Магеллан» сложный и многофункциональный прибор размером с милицейский радиопередатчик.
Дальнейший путь лодки «МАХ-4» пройдет вдоль берегов Франции, Испании и Португалии до Кадиса, откуда пять столетий назад отправлялся в неведомое плавание Колумб. К осени, по нашим предположениям, мореходы достигнут Канарских островов, откуда начнется путь через Атлантический океан. Новый, 1994 год гребцы должны встретить на острове Барбадос, а после отправятся к Панамскому каналу вдоль берегов Венесуэлы и Колумбии. После выхода в Тихий океан лодка попадет в струи Калифорнийского течения. Но вот вопрос успеют ли мореходы дойти к Берингову проливу к началу августа? Август и первая половина сентября наиболее благоприятное время для плавания в Чукотском и Восточно-Сибирском морях. Финиш запланирован на конец сентября в поселке Тикси... При плавании вдоль американских берегов, известных своими сильными течениями, особенно после стоянки и отдыха в Сан-Франциско, Смургисы определят, насколько они вписываются в график. В худшем случае предстоит незапланированная зимовка.
Две недели спустя после выхода из Мурманска Евгений Смургис позвонил мне из норвежского порта Тромсё. Сказал, что все в порядке, и вскользь упомянул, что за полуостровом Рыбачий встречный шторм отбросил лодку к родным берегам. Пограничники арестовали «нарушителей» границы, и понадобилось два дня, чтобы опознать в них тех самых чудаков, которые добивались в Мурманске выхода в море.
Василий Галенко, координатор кругосветного плавания
Если пересечение океана на лодке кажется вам сомнительным и весьма рискованным предприятием, то, вероятно, вы несколько более разумный человек, чем десять капитанов из нашей подборки - они совершили морские кругосветные путешествия и оказывались в самых опасных для жизни условиях.
1. Таити Нуи I (1956)
В 1947-м году Тур Хейердал начал изучать теорию человеческой миграции и решил проверить её на себе: его самым известным путешествием была экспедиция «Кон-Тики», в которой он переплыл через Тихий океан на плоту по образу и подобию древних полинезийцев, чтобы доказать, что это возможно.
Но французский мореплаватель Эрик де Бишоп был не слишком высокого мнения относительно идей Тура Хейердала и не согласен с тем, что перуанцы пересекли Тихий океан и поселились в Полинезии. Вместо этого де Бишоп верил в крупную полинезийскую цивилизацию, существовавшую за тысячи лет до Рождества Христова и простиравшуюся на восток до Чили.
Так что де Бишоп построил лодку из бамбука, намереваясь пересечь Тихий океан и доказать свою теорию: для достижения своей цели он сначала отплыл к югу от 40-й параллели, более известной как «ревущая сороковая» из-за почти постоянно бушующих в этом регионе ураганных ветров. Эксперты деликатно охарактеризовали этот маршрут как «самоубийственный», но к всеобщему удивлению, лодка пережила жестокие штормы южных морей и хорошо показала себя в суровых условиях.
На полпути к Южной Америке экипаж де Бишопа заметил, что их плот буквально распадается на части из-за заражения моллюсками под названием teredos. На 199-й день путешествия плот начал тонуть, и де Бишоп, наконец, использовал рацию для спасения - это произошло в 240-ка км от побережья Южной Америки.
2. Семь сестричек (1954)
В отличие от де Бишопа, у Уильяма Уиллиса не было никаких сложных академических теорий - он просто хотел проверить свой 61-летний организм на море. Он планировал проплыть на плоту из пробкового дерева в одиночку от Перу до Американского Самоа, но почти в самом начале путешествия столкнулся с ужасной неудачей.
Вся пресная вода, которую Уиллис взял с собой, оказалась загрязнена, а ему предстояло проплыть ещё 10,8 тыс км через Тихий океан - Уиллис выжил на дождевой воде, сырой муке, сгущённом молоке и маленьких чашках морской воды. Во время одного особенно неприятного шторма большая волна вынесла на его плот «Семь сестричек» 2,7-метровую акулу. Уиллис боролся с акулой и в конечном итоге забросил её обратно в океан, но та разорвала артерию на его предплечье, которую моряк каким-то образом ухитрился зашить прямо на себе.
Но ничто не могло сравниться (по крайней мере, для Уиллиса) со страхом потерять своего кота-спутника: именно поэтому каждый раз, когда бурное море выбрасывало кота за борт, седой старый моряк бросался за ним и боролся с Тихим океаном, чтобы спасти своего друга.
Чудом Уиллис, его кот и плот размером с гостиную достигли Американского Самоа в прекрасном состоянии: они проплыли на 3,2 тыс км больше, чем Тур Хейердал. На бис, в возрасте 70-ти лет, Уиллис отплыл на плоту из Южной Америки в Австралию и сумел в этот раз проплыть 17,7 тыс км.
3. Ра II (1970)
«Кон-Тики» было не единственным путешествием Тура Хейердала: после пересечения Тихого океана для проверки своей перуанской теории миграции норвежец нацелился на Атлантический океан для проверки, возможно, еще более древних морских традиций.
Есть мнение, что древнеегипетские суда из папируса были приспособлены только для путешествий по рекам, потому что в бурном море такое хрупкое судно непременно погибло бы. Тур доказал, что эта критика была справедливой, совершив первое путешествие «Ра I» из Африки в Америку - всё закончилось тем, что лодка набрала воды и развалилась.
Но Хейердала и его команду это не остановило: они построили вторую лодку из папируса, на этот раз с участием боливийских кораблестроителей, которые делают подобные лодки для плавания по озеру Титикака.
На «Ра II» Хейердал успешно проплыл от Марокко до Барбадоса (6450 км) за 57 дней: путешествие особенно впечатляет, если учесть, что корабль продержался вчетверо дольше, чем предполагали учёные.
4. Акали (1973)
«11 незнакомцев, выживших вместе на плоту» - возможно, вы слышали об этом эксперименте Сантьяго Хеновеса. Он работал с экспедициями Тура Хейердала, и его посетила идея, что маленький плот станет идеальным полигоном для изучения поведения человека - субъекты исследования не могут скрыть своё поведение на клочке суши площадью 12×7 м.
Хеновес, будучи в большей степени антропологом, чем моряком, отобрал пять мужчин и шесть женщин - добровольцев из разных культур: им предстояло совершить 101-дневное путешествие с Канарских островов в Мексику. Хеновес составил анкету из 8 тыс вопросов и ответов на основании опыта субъектов своего исследования.
Члены экспедиции «Акали» пережили невероятные трудности - попытку самоубийства, серьезные заболевания, ураганы и нападения акул: неудивительно, что молодые волонтёры за это путешествие стали бронзовыми от загара и значительно улучшили свою физическую форму. Кроме того, добровольцы свели на нет скуку во время путешествия за счёт различных сексуальных оргий, заключая между собой договорённости относительно своих действий сексуального характера.
5. Экскалибур (1981)
Кертис и Кэтлин Сэвилл любили риск, поэтому решили совершить путешествие на гребной лодке через Атлантический океан. Сэвиллы отправились в Марокко, однако столкнулись с бурей, заставившей их проплыть через зону боевых действий у берегов Испанской Сахары. Но как только Сэвиллы добрались до открытого океана, небольшой размер «Экскалибура» позволил им с лёгкостью собирать образцы маленькой океанической жизни.
В длину «Экскалибур» был всего 7,6 м, ввиду чего морская вода легко попадала на палубу, и это дало паре возможность увидеть множество светящихся крохотных существ: супруги описали гораздо больше экземпляров такого типа, чем могли описать исследователи того времени, остававшиеся на суше.
Сэвиллы благополучно прибыли в Антигуа через 83 дня почти постоянной гребли.
6. Финикия (2007)
В 600-м году до н. э. греческий историк Геродот писал о группе финикийцев (Финикия - область на территории современных Сирии и Ливана), которые проплыли вокруг Африки за три года. С тех пор учёные спорят о возможности такой поездки, используя в качестве аргумента то, что путешествия вокруг Африки не предпринимались до 1488-го года. Источник сомнений прост: для того, чтобы сдвинуться хотя бы на шаг, всем финикийским галеям требовался ветер, постоянно наполнявший паруса в течение всего путешествия.
В 2007-м году Филипп Бил, авантюрист, историк и антрополог, решил подтвердить рассказ Геродота: Бил использовал аналогичный финикийскому корабль, построенный по образцу потерпевшей крушение финикийской галеи. Единственным современным приспособлением на борту стал крошечный двигатель для того, чтобы избежать буксировки из гавани, в остальном же Бил получил корабль, который плавал так же, как его древний предшественник - плохо: без идеально благоприятных ветров корабль просто дрейфовал в открытом океане.
Проблем оказалось много: пытаясь управлять кораблем, Бил сломал девять рулей, а однажды штормы разорвали парус судна надвое - экипаж из 11-ти человек в полном составе выпрыгнул из набирающего воду судна, чтобы-то осталось на плаву. А поскольку Бил не оснастил корабль ничем вроде современной лебёдки или шкивы, экипаж чинил рей и ставил парус заново вручную.
Два года спустя, оставив за спиной более 27 тыс км, Билу и его экипажу удалось завершить свою поездку, проплыв через кишащий пиратами Аденский залив и едва избежав современного аналога цинги, которая, вероятно, была бичом в том древнем финикийском путешествии.
7. Пробковый плот (2002)
Джону Поллаку пришла в голову абсурдная идея: бывший составитель речей президента Клинтона решил построить лодку из винных пробок - из 165 321 отдельной винной пробки, если быть точными.
Потребовалось два года планирования, тестирования и труда, но он, наконец, скрепил тысячи пробок с помощью гениальной системы. Каков же результат? Получился баркас вроде судна древних викингов, и, хотя лодка выглядела довольно симпатично, она была почти неуправляемой - это сделало путешествие пробкового плота через Португалию сложным и незабываемым. Интересно, что Португалия является крупнейшим поставщиком пробки в мире.
Поллак и несколько добровольцев провели более двух недель, гребя вниз по реке Дор к морю: с помощью случайно проходящего мимо буксира команда смогла преодолеть повороты на реке, и пробковый плот завершил своё путешествие почти целым.
8. Каноэ Старкеллов (1980–1982)
Дон Старкелл утверждал, что сможет преодолеть на гребной лодке больше километров, чем любой другой человек, и мы склонны ему верить: за одну поездку Старкелл добавил 19 999 к остальным своим километрам. Старкелл и двое его сыновей вынесли свой 6,4-метровый каноэ из дома в Виннипеге в 1980-м году.
Они проплыли через Красную реку в штате Миссисипи, через Мексиканский залив, Ориноко и, наконец, через Рио-Негро. Два Старкелла плыли в открытом каноэ на протяжении всего пути до устья Амазонки: один из сыновей Старкелла, Джефф, покинул каноэ в Мексике после того, как получил слишком много травм, грозящих ему смертью - на всём пути им встретилось огромное количество препятствий.
Дикие животные вроде змей и акул были, конечно, опасны, но в итоге стали наименьшей заботой Дона Старкелла - никарагуанские повстанцы, наркокурьеры и гондурасские грабители доставили гребцам куда больше проблем. 13 стран, 45 пробоин и, по крайней мере, 15 опрокидываний спустя Старкеллы прибыли в устье могучей реки Амазонки.
Но чиновники поверили в душераздирающую историю канадцев с большим трудом: Старкеллы едва смогли собрать необходимые документы, выдержали ряд интервью в Венесуэле и письма от различных посольств, зато их плавание вошло в Книгу рекордов Гиннеса как самое длительное путешествие на каноэ.
9. Лехи IV (1958)
В 1950-х годах антропологические теории о путешествиях через океан на плотах не строил только ленивый: теорий о доколумбовой колонизации Америки было пруд пруди, как и эксцентриков, готовых совершать сомнительные морские предприятия в целях поддержки различных теорий.
Девер Бейкер был одним из таких эксцентриков: после прочтения Книги Мормона (священного текста движения святых последний дней, или мормонов) Бейкер решил доказать, что израильтяне проплыли от Красного моря до Центральной Америки и колонизировали Новый Свет.
Не имея никаких археологических доказательств, Бейкер начал строить плоты, чтобы проверить свои теории. Обратите внимание на число «IV» после слова «Лехи» - первые три лодки Бейкера были неудачными, но с четвёртой попытки Бейкер, наконец, создал деревянную платформу, которой, правда, управлять было практически невозможно.
Несмотря на кучу недоработок в своём судне, Бейкер отплыл из Редондо-Бич на Гавайях. Возникает очевидный вопрос: «Какое это имеет отношение к Израилю и Центральной Америке?» Ответ: никакого.
Бессмысленность этого путешествия не подлежит сомнению, и невероятным везением было то, что путешественнику постоянно благоприятствовали ветры, он не пережил ни одной серьёзной бури, а небольшой экипаж из студентов помог сделать это гавайское путешествие реальностью. Другим основным источником помощи был катер береговой охраны, которая помогла закончить поездку, отбуксировав «Лехи IV» к берегу.
«Лехи IV» не сделал вообще ничего для продвижения антропологических теорий, но, конечно, Бейкер получил славу, когда его жена написала книгу о путешествии от лица собаки, плававшей с ним.
10. Таити-Нуи II–III (1958)
Эрик де Бишоп не сдался после провала с «Таити-Нуи I»: нет, он построил новую лодку из кипариса, которую спустил на воду в Чили, намереваясь доплыть до Полинезии.
На первый взгляд дела у команды из пяти человек шли вполне неплохо: к июню, после двух месяцев путешествия, «Таити-Нуи II» осел всего на 20 см, но к концу июня лодка ушла под воду уже на метр, и экипаж был вынужден укрыться на крыше кабины лодки. Оставалось проплыть ещё 650 км до высадки на Маркизские острова, когда команда обнаружила, что лодку опять облепили моллюски teredos, проделав бесчисленные отверстия в древесине.
Недовольство членов экипажа, некоторые из которых ухитрились покинуть экспедицию, сокращение припасов и лихорадка не пошли де Бишопу на пользу: к августу лодка проделала всего 240 км и едва держалась на плаву, но де Бишоп выздоровел, и у него был план - «Таити-Нуи III».
Он и оставшиеся с ним люди построили новый плот, поменьше, использовав относительно целые брёвна и бочки с водой: в течение недели экипаж пытался построить новую лодку, при этом стараясь, чтобы старая могла хоть как-то плыть. Им это удалось: палуба «Таити-Нуи III» была всего 1,5×1,8 м, но жалкое судёнышко, тем не менее, могло плыть, и члены команды отчаянно цеплялись за него, когда его швыряло через бурные морские волны - к берегу, к безопасности.
«Таити-Нуи III» выбросило на островах Кука, но, к сожалению, де Бишоп не пережил столкновения лодки с рифами. Тем не менее, благодаря своей удивительной изобретательности, его команда добралась до земли и, в конце концов, спаслась.
Чтобы живо чувствовать всю дерзость человеческого духа, надобно быть в открытом море, когда одна тоненькая дощечка отделяет нас от блаженной смерти.
Утром 17 ноября 1993 г. стало известно, что в Бискайском заливе, примерно на широте Ла-Рошели, найдена на берегу лодка "МАХ-4", но совершавшего на ней беспримерное кругосветное плавание Евгения Смургиса на борту нет. Как бы всем ни хотелось сохранять надежду на его спасение, с каждым часом вера в чудо становилась все более нереальной. И вот - 21 ноября примерно там же, на пляже вблизи курортного городка Ла-Транблад, было найдено тело...
Более двадцати пяти лет он был верным другом редакции, нашим постоянным автором, внештатным корреспондентом. Сейчас он давно уже похоронен на родной земле - в Липецке, рядом с могилой отца. Его знаменитая лодка стала экспонатом Морского музея в том самом, далеком от Липецка, французском городке Ла-Транбладе. В Липецке его именем названа улица. Часть из сохранившегося в лодке дневника и комментарии к нему, написанные В. Галенко, напечатаны в журнале "Вокруг Света" (см. №8 и №9 за 1994 г.). Тем не менее, интерес к этому уникальному человеку так велик, что до сих пор к нам обращаются читатели с просьбой рассказать о его последнем рейсе, попытаться ответить на вопрос, что произошло в Бискайском заливе?
Со дня трагической гибели Смургиса прошло более двух с половиной лет. Так уж получилось, что все это время мы не имели возможности общаться с читателями. Только теперь, с большим опозданием, мы можем напечатать те немногие имеющиеся в нашем распоряжении материалы, которые дают некоторое представление о девятнадцатом по счету, последнем большом плавании Евгения Павловича.
Считаем своим долгом поблагодарить за помощь в подготовке публикации редакцию журнала "Вокруг Света", а также друга и единомышленника Евгения Павловича - координатора весельной кругосветки, моряка-профессионала, яхтенного капитана Василия Ивановича Галенко.
Интервью перед стартом
Перед выходом в море Смургис-старший дал интервью корреспонденту газеты "Советский Мурман" - молодой журналистке Анджеле Ковалевой.Публикуем текст их беседы с некоторыми незначительными сокращениями.
А.К.: Не страшно ли - в океан на простой деревянной лодке?
Страшно садиться в такую лодку первый раз. А когда за плечами 42000 пройденных на веслах непростых километров, она становится привычным домом, твоей крепостью, начинаешь чувствовать себя ее частью. Когда знаешь, как поступить в экстремальной ситуации, тревога, неуверенность притупляются, исчезают. Но вообще-то, пока человек ценит свою жизнь, ему не избавиться от чувства страха. Оно присуще каждому, просто им нужно научиться управлять. А для этого и даны воля, разум. Нужна для этого и уверенность в своих силах - вера 8 себя, в свою звезду. Без них добиться успеха невозможно ни на суше, ни в океане.
А.К.: Представляю: огромный океан - и маленькая-маленькая точка - лодка. Наверное, чувствуя себя крупицей в безбрежном и необъятном мире, волей-неволей веришь в существование Всевышнего?
Несмотря на то, что я вырос в семье атеистов и в Бога не верю, порой возникали ситуации, когда Бога призывал. На памяти моей два случая, когда не оставалось ничего другого, как только просить Господа: "Помоги!"
А.К.: Быть полтора года оторванным от большого мира, наверное, очень трудно? Как Вы справлялись с одиночеством?
Путешествие на лодке - это круглосуточная вахта. Ведь это и работа на веслах, и записи в дневнике, и приготовление пищи. Есть цель, идея - и все подчинено только ей. А поэтому на одиночество обращать внимание некогда. Но когда оно все-таки наступает - надолго портится погода, что-то ломается, не клеится, а помощи ждать неоткуда, действительно, начинаешь чувствовать себя каким-то брошенным, оторванным от целого. Стараешься прогнать это чувство, говоришь: "Это все временно, скоро все будет хорошо". Вспоминаешь о чем-нибудь хорошем и - одиночество отступает. На земле, в буднях, мы все настолько закрепощены общением, обязанностями, неувязками, что подчас и себя-то самих перестаем понимать. В море - наоборот. Есть время спокойно обо всем подумать, во всем разобраться. Становишься мудрее.
А.К.: Вы отправляетесь в кругосветку не один - с 22-летним сыном. Не боитесь за него? Да ведь и Вы не так уж молоды?
Мы проверили свои силы - прошли вместе 9000 километров. Когда шли от Диксона в Мурманск, дважды попадали в циклон, из 43 суток штормило 37. Была очень велика опасность опрокидывания, а в северных водах - это верная и быстрая смерть от переохлаждения. Саша выстоял. Сейчас мы отправляемся в гонку. Через каждые 1.5-2 тысячи километров планируем стоянки специально для восстановления сил. В Лондоне, например, простоим недели две-три, одновременно будем доукомплектовываться, готовить лодку к переходу через Бискай. И все, что будет до того, рассматриваем просто как еще одну пробу сил - проверочное плавание перед броском через океан, готовиться к которому будем уже в Испании.
Несколько слов о старте и маршруте
Старт был дан несколько позже запланированной графиком даты: умер отец Евгения Павловича, были и организационные накладки, наконец -просто ждали погоды. Фактически только 4 июня Евгений Смур-гис и его сын Александр вышли из Мурманска в Кольский залив.Теперь их домом на долгие 16 месяцев (по расчету) стала 8-метровая деревянная лодка, впереди ожидал непрестанный и опасный труд в морях трех океанов.Два слова о старте. Шквальный норд-вест с дождем не мог погасить радостное облегчение - кончились, наконец, муки с оформлением выхода в "лучших традициях" времен застоя. Теперь я был свидетелем, а в какой-то мере участником немаловажного для всех плавающих и путешествующих события - начала атлантического этапа первого чисто весельного кругосветного вояжа.
Моряк с выделенного для проводов буксира "Девиатор" спокойно следил за нашими действиями, означающими прощание с людьми на маленькой лодке, и как-то буднично спросил: "Куда это они?" - "Вокруг света", - просто ответил я. И тогда моряк совсем по-иному оценил происходящее. И в частности - странные сцены у причала с прибытием вооруженного наряда, со снятием таможенных пломб на дверцах "кубриков" "МАХ-4"...
А об официальных проводах чуть раньше - 2 июня, которые, как писала газета "Советский Мурман", "обернулись скандалом", вспоминать не хочется. Но надо. Чтобы в будущем ни с кем не было таких позорных рецидивов прошлого.
Перед самым выходом в море надлежало явиться на КПП - поставить штамп "отход" на документы единственного в своем роде океанского весельного судна. Это слово "судно" неожиданно и стало камнем преткновения. Три дня назад судовые документы ни у кого возражений не вызывали - мы ждали только улучшения погоды. Но именно за эти три дня стражи морской границы обнаружили секретную инструкцию, по которой "гребные лодки к классу судов не относятся". Это не было невинным уточнением термина. Из того факта, что "МАХ-4" не признана судном, следовало, что нужно заново оформлять выход...
Мы сослались на никем не отмененный "Кодекс торгового мореплавания", который считает судном "любое самоходное или несамоходное плавучее сооружение", используемое в том числе и "для спорта", предъявили дающий право на подъем Государственного флага "Судовой билет" с печатями и подписями. Однако переубедить пограничников не смогли. Начался аврал со звонками и факсами. Не знаю на каком уровне, в недрах какой системы решался вопрос, но через два дня он все-таки был решен. Две недели спустя Евгений позвонил уже из норвежского порта Тромсе. Сказал, что все в порядке, и только вскользь упомянул, что за полуостровом Рыбачий сильнейший шторм отбросил "МАХ-4" обратно - к родным берегам, а здесь их... арестовали как нарушителей границы. Целых два дня понадобилось пограничникам, чтобы заново решить только что решенный вопрос!
Снова выйдя в море лишь 9 июня, наши мореходы еще раз пересекли границу, под прикрытием островов, несмотря на действие Гольфстрима, заметно прибавили в скорости и пытались войти в сильно нарушенный график, мечтая о первой большой стоянке в Лондоне. Уже потом, из их дневника, я узнал, что самую северную оконечность Европы - мыс Нордкин (71°08" сев. ш.) - они огибали (под дождем) поздно вечером 15 июня. На подходах к Нордкину были первые встречи с людьми: услыхав, что двое на лодке плывут в Лондон, все хохотали...
Теперь отвечу на вопросы, связанные с выбором необычного для кругосветки маршрута. Все наивысшие достижения гребцов до сих пор ограничивались пересечением по отдельности Атлантики и Тихого океана. Для осуществления выдвинутой впервые, если не ошибаюсь, англичанином Дереком Кингом в 1974 г. идеи кругосветного весельного плавания оставалось пересечь Индийский океан, расположенный между Тихим и Атлантическим. Но покорить его на гребной лодке еще не пытался никто. И неслучайно - непростой это орешек.
Мне кажется, Смургис нашел выход, предложив альтернативный вариант - путь гораздо более близким россиянам Северным Ледовитым океаном, вполне перекрывающий "по долготе" просторы Индийского и никак не менее сложный. Так возникла идея начать кругосветку с арктического участка глобальной трассы и, поскольку за одну короткую навигацию Севморпутем на лодке не пройти, преодолевать этот участок по частям.
Успешное преодоление за три этапа большей западной части этого арктического пути - от Тикси до Мурманска - убедило и самого Евгения Смургиса, и всех его единомышленников в реальности идеи кругосветки в целом.
Маршрут "МАХ-4" не предусматривал пересечения экватора, по традиции обязательного для "классической" парусной кругосветки, но ведь и плавание задумано было нетрадиционное. Невероятная сложность плавания в арктической зоне заслуживает, на наш взгляд, большего уважения, чем никому не нужный бросок на юг, за экватор.
Главные вехи начатого пути обозначились так: Тикси, Диксон, Мурманск, Норвегия, Голландия, Лондон, Брест, Сан-Себастьян, Лиссабон, Кадис, Канарские о-ва, Барбадос, Панамский канал, Сан-Франциско, Ванкувер, Ном, Берингов пролив, Певек и, наконец, снова Тикси.
Итак, уже пройдена была значительная северная часть пути, "МАХ-4" благополучно обогнула Норвегию и пересекла Северное море ("Целый день болтаемся, поднимаясь на 4-5-метровые волны и стремительно падая с них"). Началось изнурительное тяжелое плавание вдоль мелководного побережья Дании, Германии, Голландии - в толчее волн, против сильных ветров. На этих отмелях наши мореходы больше всего потеряли в весе. Спать более двух часов подряд не приходилось. Воды в лодке набиралось столько, что за час раза четыре пускали в ход 15-литровое ведро; средние суточные переходы за 19 дней составили всего по 23 км, тогда как раньше у Евгения меньше 70 никогда не было...
Вся надежда теперь была на отдых в Лондоне.
Путь на Бискай
Через 88 дней после выхода - 30 августа - отец и сын Смургисы после трехдневной беспрерывной гребли достигли берегов Англии. В Лондон лодка добралась изрядно побитой - "были расшатаны шпангоуты, высыпалась шпаклевка, появилась течь". Атлантика сурово обошлась и с экипажем: морская "каторга" стоила потерей 9 кг веса старшему и 6 кг младшему. Многое из запаса продуктов испортилось, пришлось выкинуть. При таком суровом переходе и большой нагрузке особенно тяжело переносилось многосуточное отсутствие витаминов.Стоянка в Лондоне - о ней более или менее подробно рассказал В. Галенко на страницах "Вокруг света", - была занята в основном ремонтом, с которым "команда" справлялась своими силами. Принимали гостей - моряков и яхтсменов, соотечественников и иностранцев. Пользовались особым вниманием и российских, и местных журналистов. В субботу 25 сентября в числе 196 лодок "МАХ-4" участвовала в традиционной весельной регате на Темзе. Это было первым в истории "Грейт Ривер Рейс" участием лодки из России. Чтобы выступать в разряде четверок, экипаж пришлось дополнять еще двумя гребцами - это были Питер Кинг и Доминик Капреч. Пришли где-то в четвертом десятке - финишировали у "Катти Сарк". Нашу лодку горячо приветствовали собравшиеся (эти кадры показывали по российскому телевидению).
Однако средств на продолжение героического плавания по-прежнему не хватало. Экономили на всем, даже на питании. (Не зря же, когда плавание закончилось трагически, одна из газетных публикаций так и называлась - "Самая дешевая кругосветка".) В какой-то мере выручали подарки. Так появился на лодке хороший рыбацкий костюм. Эндрю Торн привез великолепный мембранный насос-опреснитель (дающий в час 4.5 л пресной воды). Была подарком и малогабаритная спутниковая навигационная система "Магеллан", которая в дальнейшем оказалась то ли неисправной, то ли попросту не очень нужной...
Следующим после Лондона крупным пунктом захода значился Сан-Себастьян - испанский порт на границе с Францией. Затем, после отдыха, предстояло обогнуть Пиренейский п-ов и в Кадисе уже капитально готовиться к выходу в открытый океан, на Канары. На юге Европы Смургисов ожидала мягкая осень. Теоретически казалось, что отремонтированная лодка, свежий запас провизии, приобретенное оборудование, а главное - полученный отдых и накопленный опыт обещают сделать предстоящую часть маршрута относительно легкой. Но все это только теоретически.
Самое неприятное - неожиданно встал вопрос о психологической несовместимости членов экипажа "МАХ-4". Выступая на радио в программе "Би-би-си", Евгений Павлович выразился на этот счет осторожно, упомянув, что проблема отцов и детей существует всегда и всюду, даже в лодке, что споры в бытовых мелочах неизбежны. Однако дело было, видимо, не в мелочах. Не нам судить, что происходило, когда отец и сын оставались наедине в номере лондонской гостиницы. Ясно одно. В конце концов Саша (по судовой роли - "штурман") покинул отца и из Англии вернулся на родину, Евгений Павлович остался один и это было непоправимым ударом...
Совсем неслучайно в дневнике Евгения Павловича сразу после выхода в Английский канал появились такие записи:
- "Шли в Англию с большими надеждами, а ушел - один, с огромной потерей времени, не отдохнув, несолоно хлебавши" (21.10.93);
- "Лодка течет, продуктов дней на 10, отсеки разгерметизированы" (22.10.93);
- "Все сырое. Третьи сутки не раздеваюсь" (23.10.93)...
Увы, все получилось иначе. Грозный в любое время года Бискай стал вдвойне грозным теперь, когда из-за все нараставшего опоздания пересекать его предстояло в самое неблагоприятное время - уже начался сезон осенних штормов, когда грести пришлось в одиночку и не получив хорошего отдыха.
Рассматривался в связи с этим вариант изменения маршрута. Можно было спокойно пересечь Францию внутренними водными путями (так советовал прославленный Жерар д’Абовиль) и, оказавшись в Средиземном море, выйти в Атлантику уже в субтропической зоне через Гибралтар, отдохнув и приготовившись к броску в Испании. Однако Смургис не был бы Смургисом, если бы согласился отступить. Он сказал: "Не стану мочить лодку в пресной воде".
Итак, 29 сентября "МАХ-4" после месячной стоянки покинула Лондон и через несколько дней оказалась стоящей в Дувре - рядом с застрявшим здесь из-за штормов "Товарищем". Из-за плохой погоды выйти в море удалось только с третьей попытки и лишь 8 октября.
Предстоял, казалось бы, несложный 125-мильный переход до Саутгемптона, но течение и встречный ветер были настолько сильными, что пришлось укрываться за прибрежной косой и отдавать якорь. А на рассвете следующего дня, во время 8-балльного шторма, стоящую на мелководье лодку залило, а затем перевернуло свирепыми волнами. Как рассказал Смургис по телефону, он с трудом привел "МАХ-4" в нормальное состояние, вместе с лодкой выбросился на берег, развел костер и снова стал ждать улучшения погоды. Днище лодки было повреждено. Теперь заход в Саутгемптон стал необходим уже и для ремонта.
За несколько дней стоянки в Гребном клубе г. Лидда Евгению Павловичу удалось кое-как привести свое судно в более или менее "нормальное состояние", однако и после этого, как, впрочем, и после "основательного" ремонта в Саутгемптоне, течь по пазам стала постоянной.
Поздно вечером 21 октября Смургис вышел в Английский канал. Погода по-прежнему была ветреная, холодная. Чтобы держаться нужного курса, борясь и с противным течением, и с восточным ветром, который грозил вынести лодку в океан, приходилось большую часть времени работать одним правым веслом. Это изматывало и главное - уменьшало скорость. (В дневнике появилась краткая запись на будущее: во время стоянки в Испании обязательно сделать руль и килевой плавник). Никак не удавалось отдохнуть. Сказывалось неожиданное одиночество. Поневоле настроение было невеселым.
Вот запись, сделанная вечером 25.10: "Мыслишки мрачные в голове бродят. По идеальному плану Василия уже должны жарить пузо на Канарских островах, а еще и на берег Франции нога не ступала... Утром дух играет, а с наступлением темноты и холода настроение падает".
Однако Смургис не был бы Смургисом, если бы эту далекую от суперменского оптимизма запись не закончил на совсем другой ноте: "Нет, самое большое дело жизни надо делать до конца!" И в тот же день, когда делалась эта запись, на горизонте показались три точки - Нормандские о-ва, а затем и коренной берег - желанный берег Франции. На следующее утро он пристал и выбрал типичный для французского берега белый камень, чтобы превратить его в якорь.
Как отметил в своем комментарии В. Галенко, неполные 6 суток на преодоление Ла-Манша в далеко не самых легких условиях - срок вполне приличный, суточные переходы составили 50-60 км.
При огибании п-ва Бретань и на подходах к Бресту записей в дневнике нет. Снова процитируем В. Галенко: "Это опасный для любого тихоходного судна район: при неумелом маневре может за пару часов вынести в океан или выбросить на скалы".
На этом "французском" этапе плавания связи со Смургисом уже ни разу не было, он вынужден был экономить на телефоне. По сообщениям печати известно, что 30 октября "МАХ-4" прибыла в Брест - крупный порт и главную базу ВМФ Франции. Капитан "МАХ-4" позировал для ТВ и газет, запасся продуктами и сразу, на другой же день, вышел в Бискайский (Гасконский) залив.
Дальнейший путь проходил вдоль берегов, издавна пользующихся самой мрачной славой "пожирателей кораблей". Прокладывать курс у камней и рифов при больших приливно-отливных колебаниях уровня воды, на сложных меняющих направление течениях, среди крутых волн и водоворотов - очень сложно. Идти при плохой видимости - нельзя. Подойти к скалистым берегам можно далеко не всюду, выбрать более или менее спокойное место для стоянки удавалось не всегда. Так, газета "Телеграм" поместила любопытный снимок: "МАХ-4" висит на камнях, обнажившихся с отливом, хотя когда вечером отдавался якорь это был "пятачок чистой воды".
Так или иначе, но Смургис без особых приключений прошел залив Л"Ируа и через пролив Ра-де-Сен вошел в залив Одьерн. Следуя вдоль берега, добрался до его южной части и перед тем, как огибать далеко не гостеприимный, окруженный скалами мыс Пенмарк, решил заночевать вблизи небольшого рыбацкого порта Сен-Геноле.
Здесь и повстречал его Александр Ларчиков - молодой учитель французского языка из города Выборга.
Последнее интервью
С Евгением Смургисом свел меня случай. Я гостил у друзей в Бретани. Утром 2 ноября, открыв местную "Телеграм", обнаружил статью о русском путешественнике, совершающем кругосветное плавание на веслах и сделавшем остановку в Бресте. Поскольку мореплаватель говорил только по-русски, журналистам не удалось взять у него интервью, кое-что узнали благодаря документам, находившимся на борту, и, в частности, книжке-раскладушке - проспекту с английским текстом.Сообщение об этом неординарном событии вызвало большой интерес у местных жителей - в основном рыбаков, знающих толк в морском деле. Поэтому, когда стало известно, что Смургис зашел в порт Сен-Геноле, мой друг Оливье Меленнек - сотрудник "Уэст Франс" (крупнейшей газеты Франции) - попросил меня поехать туда и помочь с переводом беседы с мореплавателем из России. Естественно, я согласился. Интервью было поручено собкору газеты Бернару Дилокеру. Он заехал за мной в Треффиагат, где я жил, и мы отправились в Сен-Геноле.
Когда подъехали к порту, начало смеркаться, шел мелкий дождь. Поплутав по берегу в поисках лодки Смургиса, мы наткнулись на группу местных рыбаков, оживленно беседующих как раз на интересующую нас тему. Мнения высказывались различные. Одни говорили о Смургисе как о русском Жераре д"Абовиле, ставшем национальным героем Франции. Другие советовали вызвать полицию - нельзя же позволить человеку совершить самоубийство, капитан порта должен запретить ему выход в море! Кто-то рассказывал о том,что у него на глазах отправили в "психушку гребца, приплывшего на такой же лодке из Англии.
Они и помогли отыскать "МАХ-4". Действительно, на фоне траулеров лодка выглядела довольно легкомысленно. Казалось невероятным, что на ней можно было проделать путь от Диксона до Бретани. Лодка стояла на якоре метрах в тридцати от берега. Я крикнул несколько раз по-русски: ’’Есть кто-нибудь на борту?" Смургис, очевидно, отдыхал, поэтому вылез из-под тента и ответил не сразу. Ответил вопросом:
Какими судьбами русский в этих краях?
Поговорить бы надо, - сказал я, - если Вы не возражаете.
Где тут можно причалить? У меня киль поврежден, а кругом камни...
Я перевел вопрос местным морякам, они тут же указали на небольшой пляжик метрах в ста от стоянки "МАХ-4". Евгений Смургис сел за весла, быстро подгреб к берегу, вышел из лодки, представился. Он был одет в высокие болотные сапоги, прорезиненные брюки и куртку, еще одни такие же брюки накинул на плечи. Невысокого роста, худощавый, лицо от загара кофейного цвета. Он показался мне очень усталым, можно сказать изможденным.
Так какими судьбами здесь? - был его первый вопрос.
В гостях у друзей, - ответил я, - а сейчас вот попробую взять у Вас интервью для французской газеты.
Долгого разговора не получится. Начинается отлив, лодка рискует остаться на песке. Мне надо отплыть рано утром, я тороплюсь и не могу потерять еще один день. Ты когда будешь в Ленинграде? Недели через две? Зайди в редакцию журнала "Катера и Яхты", передай фотографии, если конечно, получатся, - темно, дождь. Скажи, что в Дувре лодка опрокинулась. Киль поврежден, есть течь.
Так как же Вы поплывете?
Течь небольшая, примерно ведро воды часов за восемь. Вычерпываю. Больше всего мучает сырость, мокнуть уже просто не могу. Ведь никакой сушилки нет. На газовой плитке готовлю, но одежду на ней не просушишь.
Рыбаки сказали, что рядом в порту есть мастерская, где можно лодку поднять для ремонта.
Ремонтировать буду уже в Испании. Я и так выбился из графика...
Пишут, что Вы еще и в какой-то гонке участвовали?
Да, я думал, что участие в гонке на Темзе поможет решить финансовые проблемы, но, увы, надежды не оправдались.
Слушая то немногое, что я переводил Бернару на французский, стоявшие рядом рыбаки все время старались вмешаться - давали советы и обижались, что я их не перевожу. Слова Евгения Павловича, что он гребет уже двадцать семь лет, дважды упомянут в Книге Гиннесса и, что ему приходилось плыть в шторм по заполярному Барен-цевому морю, вызвали восхищение и еще большее желание помочь моряку из России.
Гасконский залив осенью очень опасен, лучше сразу ремонтироваться здесь, - настойчиво повторяли они.
Я знаю, но у меня лодка из дерева и пластика. Прежде, чем заделывать трещину, нужно долго сушить корпус, а ждать, пока дерево высохнет, я уже не могу. Доберусь до Испании, там отремонтирую.
Храни тебя Бог, - ответили рыбаки.
Толком поговорить мы, действительно, не успели: вода убывала, Евгений Павлович стал прощаться. Он вернулся на прежнее место стоянки, а мы с Бернаром поехали в корпункт писать текст интервью. (В самом тексте ничего интересного для читателей "КиЯ" нет, рассчитан он на французских читателей.)
Наша встреча длилась не более 15 минут, но я запомню ее надолго. Впервые в жизни я встретил такого сильного человека. Сильного духом и телом. Настоящего мужчину. В 54 года выйти в море на веслах и оказаться так далеко от Родины, пройти от Мурманска до Сен-Геноле - это не может не вызывать восхищения!
Две недели спустя, когда я уже был дома, мне позвонил Оливье Меленнек и сообщил трагическую новость: - "МАХ-4" найдена пустой!
Запись, оборванная на полуслове
Одно можно сказать определенно - Александр Ларчиков был последним, кто разговаривал с Евгением Павловичем на родном языке.О том, что происходило потом, после интервью, о том, что чувствовал Смургис на последних километрах этого начатого много-много лет назад 48000-километрового весельного марафона, мы можем судить только по кратким записям в дневнике, сохранившемся в лодке, найденной на пляже Ла-Трамблада...
Bo-время двухдневной стоянки в Круа-Де-Ви (9-10 ноября) он подвел итоги десяти дней. Пройдено по прямой от Бреста вдоль берега - 300 км, фактически - не меньше 400! До Сан-Себастьяна остается около 500 км. Если считать в морских милях - это совсем немного. Всего 270 миль. А ведь уже пройдено в этой невероятной кругосветке, по крайней мере 6100 миль от Тикси (на запад) - в 220 раз больше! Однако сил больше нет. Видимо, придется устроить отдых в Руайяне, в устье Жиронды.
12 ноября. Ла-Рошель. Это последний в его жизни выход на берег. Евгений Павлович торопится. В яхтенную гавань "допилил" в 14.00; быстрая экскурсия в город, купил кое-что по мелочи в ближайшей марине (убедился, что "французский газ" не подходит к имеющемуся баллону и плитке), а в сумерках уже снова вышел в море.
Вечером написал:"Отработал два часа - отдал якорь. Накопившаяся усталость как-то разом навалилась на душу и тело. Шестой месяц без единого выходного, без отдыха. Скорей бы в тепло и хоть недельку отдохнуть полнокровно, немножко восстановить силы и дух".
На следующий день запись еще мрачнее:’’Винить некого: сам сознательно шел на выход неподготовленной экспедиции". Однако и теперь даже мысли нет о хотя бы временном прекращении плавания - о "зимних каникулах", возможность которых в принципе не отвергалась, хотя имелось в виду, что понадобятся они позднее, уже в Америке. Через три строки настроение лучше: "Есть деньги - нет денег, холодно, голодно - тяжело, но дело, ради которого вышли, движется вперед, хотя и не так быстро, как хотелось бы. И с большими потерями." Имеется в виду, конечно же, расставание с сыном, серьезно нарушившее график движения и сказавшееся на самочувствии.
Ночь с 13 на 14-е ноября Евгений Павлович провел "прицепившись" к рыбацкому бую у трехэтажной стены форта Байяр (ныне хорошо известного по передачам французского телевидения), "в беспокойстве - лодка скакала на бурунах", трясло "как на вибростенде".
А следующий "рабочий день" прошел хорошо - лодку понесли сразу три силы: попутного ветра, течения и гребца. Наконец-то можно было "норму перевыполнить"! К 16.00 Смургис был у южной оконечности острова Олерон.
"Подошел к знаку и отдал якорь. Отстой до следующего прилива".
Кончается эта последняя запись буквально на полуслове. Поел, сел за дневник, услышал шум вертолета, вот красный вертолет снизился, завис, чтобы не беспокоить, на почтенном расстоянии ("не то что наши")...
Позднее Галенко беседовал с этими самыми вертолетчиками. Они рассказали, что это был их обычный облет побережья перед надвигающимся штормом. Никаких других судов в проливе уже не было. Они подлетели к лодке Смургиса, которую накануне видели стоявшей у форта. В мегафон предупредили о предстоящем усилении ветра, показали на ближайшее укрытие. С лодки он показал, что "все о"кэй".
Не будем гадать о том, что произошло в ту штормовую ночь на 15 ноября, во время стоянки на открытом ветрам и волнам мелководье. Почему Евгений Павлович оказался в воде без спасательного жилета, но в тяжелых сапогах? Почему не был пристегнут страховочный пояс? Зачем он вылез из каюты? Что сбросило его за борт? Вопросов много. И мы никогда не получим ответа. Замечательный человек, который не привык сворачивать с выбранного пути, погиб...
Экстремальный эксперимент, поставленный французским врачом Аленом Бомбаром, доказал, что возможности человеческого организма действительно бесконечны. В одиночку этот легендарный человек переплыл Атлантический океан, поддерживая свои силы лишь тем, что пошлет ему океан. На протяжении всего путешествия Алан не ел и даже не пил обычной пресной воды, но в итоге сумел достичь заветного берега.
Ален Бомбар был дежурным врачом в госпитале Булони, когда туда привезли 43 моряка - жертв кораблекрушения у мола Карно. Никого из них спасти не удалось. Ален корил себя за то, что ничего не смог для них сделать. Он начал собирать информацию о кораблекрушениях. Выяснилось, что во всем мире в таких катастрофах ежегодно гибнет около 200 тысяч человек. Из них 50 тысяч успевают перебраться на спасательные шлюпки и плоты, но все равно через какое-то время умирают мучительной смертью. И 90% жертв погибает в течение первых трех дней после кораблекрушения. Бомбар писал: «Жертвы легендарных кораблекрушений, погибшие преждевременно, я знаю: вас убило не море, вас убил не голод, вас убила не жажда! Раскачиваясь на волнах под жалобные крики чаек, вы умерли от страха».
И он решил пересечь Атлантический океан на крошечной надувной лодке. Без воды и еды – чтобы доказать, что человек в состоянии выжить после кораблекрушения.
Но перед этими полгода Ален провел в лабораториях Океанографического музея Монако. Он изучал химсостав морской воды, виды планктона, строение морских рыб. Француз узнал, что морская рыба более чем наполовину состоит из пресной воды. А мясо рыб содержит меньше соли, чем говядина. Значит, решил Бомбар, утолять жажду можно соком, выдавленным из рыбы.
Поначалу плавание не задумывалось как одиночное. Бомбар долго искал себе спутника, даже давал объявления в газетах. Но письма приходили от самоубийц («прошу взять меня с собой в плавание, ведь я уже трижды неудачно пытался покончить собой»), сумасшедших («я очень хороший попутчик, к тому же я дам вам разрешение съесть меня, когда вы проголодаетесь») или не слишком умных читателей («предлагаю испытать вашу теорию на моей семье, для начала прошу принять в экипаж мою тещу, ее согласие мною уже получено»).
В конце концов отыскался безработный яхтсмен, панамец Джек Пальмер. Бомбар никак потом не упрекнул его, но после двух недель пробного плавания из Монако до острова Мальорка, во время которого исследователи съели всего двух морских окуней, несколько ложек планктона и выпили по несколько литров морской воды, Джек Пальмер передумал и просто не пришел к отплытию. И Ален Бомбар поплыл через Атлантику в одиночку.
Свою лодку он назвал «Еретик». Это была туго накачанная резиновая плоскодонка длиной 4 м 65 см и шириной 1 м 90 см с деревянной кормой и легким деревянным настилом на дне. Двигался «Еретик» при помощи четырехугольного паруса размерами примерно 1,5 х 2 м. Выдвижные кили, весла, мачта, тали и прочее оснащение было предельно простым и малоудобным. Ни удочек, ни сетей он с собой не взял принципиально, решил сделать из подручных средств, как и положено потерпевшему кораблекрушение. Он привязал к концу весла нож и загнул кончик, получился гарпун. Когда он загарпунил первую корифену-дораду, то добыл и первые рыболовные крючки, которые сделал из рыбьих костей.
В первые же ночи Бомбар попал в шторм. На резиновой лодке активно сопротивляться волнам невозможно, можно было только вычерпывать воду. Черпак взять с собой он не догадался, поэтому использовал шляпу, быстро обессилел, потерял сознание и очнулся в воде. Лодка полностью наполнилась водой, на поверхности остались лишь резиновые поплавки. Прежде чем лодка оказалась на плаву, он вычерпывал воду два часа: каждый раз новая вода сводила на нет всю его работу.
Едва шторм утих, лопнул парус. Бомбар заменил его на запасной, но через полчаса налетевший шквал сорвал новый парус и унес вместе со всем крепежом. Пришлось Бомбару зашивать старый, да так и идти под ним весь путь.
Считается, что без воды человек может прожить не более 10 дней. Бомбар лишь на 23-й день плавания смог напиться пресной воды, попав в полосу проливного дождя. Как он выживал? Употреблял морскую воду. «Увы, больше пяти дней подряд морскую воду пить нельзя, - уточнял Ален. - Это я говорю как врач, иначе можно загубить почки. Надо делать перерыв как минимум в три дня. А потом этот цикл можно повторять».
В эти три дня Бомбар добывал воду из рыбы. Бомбар резал мясо на мелкие кусочки и отжимал жидкость с помощью рубахи. Получалась жижа из жира и сока, противная на вкус, но пресная. С крупной рыбой проще: на ее теле можно делать разрезы и сразу пить сок. Чтобы избежать цинги, мореплаватель ежедневно питался планктоном - он богат витамином С. «Достаточно было бросить за борт обычный носок на веревке, чтобы в течение дня добыть в общей сложности две столовые ложки планктона, - уверял Бомбар. - В отличие от сырой рыбы он недурен на вкус. Ощущение, что ешь лангустов или креветок».
Бомбар отказался от непромокаемой спецодежды. На нем были обычные брюки, рубашка, свитер и куртка. Француз считал, что он и так великолепно экипирован. Ведь когда корабль тонет, человек обычно не успевает подумать о своем гардеробе. Уже на второй день после отплытия, промокнув насквозь, Бомбар обнаружил, что даже влажная одежда сохраняет тепло тела. Так родилось еще одно правило: «Потерпевший кораблекрушение не должен снимать одежду, даже если она промокла».
Через шестьдесят пять дней плавания Ален Бомбар достиг острова Барбадос. Он похудел на 25 кг, уровень эритроцитов и гемоглобина граничил со смертельным, у него было выявлено серьезное расстройство зрения, ногти на пальцах ног выпали, вся кожа покрылась сыпью и мелкими прыщами. Организм был обезвожен и предельно истощен, но он достиг берега. На его лодке остался неприкосновенный запас продуктов, сохранность которого была официально засвидетельствована по окончании эксперимента – он так и не притронулся к НЗ.
Он написал книгу "За бортом по своей воле".
Потом он получил более десяти тысяч писем, авторы которых благодарили его словами: «Если бы не ваш пример, мы бы так и погибли в суровых волнах морской пучины».
Катенькина Катя 28.02.2019 в 14:00
Трагедия "Титаника" настолько потрясла мир, что внушила страх к морским путешствиям. Однако в США нашелся человек по имени Уильям Скриппс, который в 1912 году взялся доказать безопасность морских путешествий. Маршрут "доказательства" также лежал через Атлантический океан, однако, вызов штормам был брошен не огромным лайнером, а маленьким катером.
Маленький , но гордый катер
А было так, что Уильям Э. Скриппс владелец "Scripps Motor Company" производившей дизельные двигатели, которые к 1912 году еще не были в ходу, решил пересечь Атлантический океан (от Детройта до Санкт-Петербурга) на катере со своим двигателем - и сделать себе на этом рекламу.
Скриппс заказал катер, имевший 35 футов в длину и 10 - в ширину, и напоминавший, скорее, спасательную шлюпку - нос и корма приподняты, а середина опущена. Еловая мачта, возвышающаяся на 24 фута над палубой, удерживала парус в 240 квадратных футов, а двигатель производства компании Скриппса имел мощность в 16 лошадиных сил. Осадка корабля составляла пять футов, а водоизмещение равнялось 14 тоннам. 960 галлонов топлива содержались в пяти стальных баках. Под койками экипажа располагались баки с водой (300 галлонов).
Начало экспедиции
25 июня 1912 года судно было спущено на воду. И, тем не менее, храбрый коммодор Скриппс не взялся возглавлять экспедицию. Он выбрал на эту роль выходца из Нью-Йорка, 50-летнего капитана Томаса Флеминга Дэя, который уже пересекал Атлантику в июне 1911 на 25-футовом ялике "Си Берд".
Перед отправлением Дэй произнес короткую речь: "Должен признать, что все эти годы у меня было предубеждение относительно кораблестроения вдали от побережья, но смею вас уверить, эта небольшая лодка безупречна во всех отношениях.
Вооружившись лишь самыми простыми мерами предосторожности, мы надеемся вновь доказать миру, что путешествия на маленькой лодке гораздо безопаснее путешествий на огромных лайнерах, которые всегда преследует опасность крушения".
Затем катер пересек Великие Озера, канал Эри и по реке Гудзон добрался до Нью-Йорка, где был пополнен запас топлива, и откуда 12 июля началось его плавание через океан.
Экипаж
Согласно заметкам Дэя, экипаж состоял из "зеленых новичков": помощник капитана Чарльз Эрл, двадцатилетний юноша, только окончивший Гарвард (капитан знал его еще мальчишкой); выходец из Детройта Уолтер Мортон, главный инженер двадцати девяти лет, который никогда ранее не ходил под парусом. И Уильям Ньюстедт - второй инженер и механик, о котором в своей книге воспоминаний Дэй отозвался в том смысле, что он "оказался хуже, чем просто бесполезным". Подверженный морской болезни, вечно испуганный, он лежал, отказываясь работать. "Ни уговоры, ни проклятия не привели ни к чему".
Тяготы пути
Плавание было изнурительным. Дэй находился за штурвалом по 36 часов без отдыха. Пищу принимали стоя, прямо из упаковок и банок, стараясь удерживаться на лодке, цепляясь за что придется ногами и локтями. Когда погода позволяла, отдыхали посменно. Дэй настаивал, чтобы члены экипажа спали лежа, чтобы давать отдых напряженному позвоночнику.
Холодно было так, что Дэй был вынужден надевать пять рубашек, фуфайку, пальто и дождевик, но мерз даже в таком облачении. Зато когда появлялось солнце, несколько слоев одежды сбрасывались и путешественники наслаждались теплом. Опущенная середина палубы была полностью затоплена. Воды было по лодыжку, поэтому все носили резиновую обувь, не снимая.
Через несколько дней после отплытия капитан Дэй сумел нагреть ведро горячей воды и впервые за время экспедиции с наслаждением побрился. К отвращению Дэя, его помощник примеру не последовал.
"Грязь и щетина наводят на меня невероятную тоску. Чем больше мое лицо зарастает щетиной и чем грязнее я становлюсь, тем в большее впадаю уныние и апатию. Я не тот, в ком живет дух оборванца," - вычурно записал Дэй в своем дневнике. Он с упорством продолжал бриться до конца экспедиции.
"Одним из главных недостатков "Детройта" было то, что мы не могли насладиться беседой, потому что шум мотора и рев волн заглушали все. Общаться можно было только с помощью крика. Как же мы были счастливы насладиться несколькими минутами тишины, когда мотор выключали, чтобы осмотреться, и этот ужасный гвалт затихал". Дэй сетовал на отсутствие на двигателе глушителя: "Это устройство сделало бы наше путешествие гораздо комфортнее".
Тем не менее, он восхищался скоростью катера, которая по его подсчетам была настолько велика, что "Детройт" мог преодолевать по 144 морские мили за день. "Больше всего меня удивляло, что мотор, который был размером с пару шляпных коробок, мог заставлять двигаться наше довольно тяжелое судно с такой скоростью", - писал он.
Слон и моська
Когда они встретили лайнер "Америка", идущий на восток из Саутгемптона, он показался им размером с шестиэтажное здание. Примерно две тысячи человек вытянулись от носа до кормы, крича и фотографируя маленький катер.
Капитан лайнера сообщил, что "Детройт" находится в 1000 милях от побережья Ирландии. Он так же предложил Дэю баки с водой, но, к сожалению, на катере их было негде разместить, а воды в бутылках на корабле не было. Позднее капитан корабля выразил свое недовольство тем, что крошечный кораблик посмел остановить огромный лайнер, назвав это "американским нахальством". Однако пассажиры остались очень довольны и вдоволь развлеклись, беседуя с экипажем маленькой лодки".
Оставшуюся часть пути Дэй размышлял над старыми судами, потерпевшими крушение. "Только представьте себе все эти старые деревянные корабли, которые скрылись в пучине моря прямо здесь, где мы только что проплыли, - писал он. - Ветхие и прогнившие обломки кораблей разбросаны по всему дну морскому и по сей день. А эти ужасные истории о людях, спасшихся в кораблекрушениях! Выживших членов команды находили лишь спустя несколько дней, недель, а то и месяцев ужасных страданий".
Триумфальное прибытие
"Детройт" вошел в гавань ирландского порта Куинслоу через 21 день и 16 часов с момента отплытия. Затем между ним и капитаном небольшого буксира состоялся следующий разговор: "Пришлите человека, чтобы провести судно к берегу".
"Что дадите взамен?" - последовал ответ.
"Не заботьтесь об этом. Подплывите ближе".
"Ну ладно, сэр… Вы откуда будете-то?"
"Нью-Йорк, Америка", - не слишком-то и точно ответил Дэй.
"Из Америки на этом-то? Вот так да! А вы не из трусливых, парни! Ладно, провезу вас задарма. Запрыгивай к ним на борт и возьми их на буксир, Дэнни".
Весть о прибытии американцев тут же разлетелась и дюжина ирландских журналистов пришли, чтобы послушать их рассказ. Местный яхт-клуб и высокие лица взяли на себя труд устроить в их честь торжество. А газетчики в полной мере насладились историями Дэя, чуть более увлекательными, чем они были на самом деле.