Произведения батюшкова в стиле романтизма. Смирнов А

БИЛЕТ № 9

Константин Николаевич Батюшков (1787-1855) Его прозвище было «Ахил», которое произносилось «Ах, хил», потому как он был болезненным. Но несмотря на это он участвовал во многих сражениях. Батюшков создал легкую поэзию.

Его творчество очень противоречиво и сложно. До сих пор по-разному оценивают его художественнй метод: одни считают, что он – классицист, другие, в том числе Веселовский, считают его сентименталистом, третьи считают его предромантистом. Белинский написал: «Направление поэзии Батюшкова противоположно направлению поэзии Жуковского », однако, сам считал его романтиком. Батюшкова всегда сравнивали с Жуковским. Его всегда ставили вторым, а надо считать его просто другим. Он формировался как поэт с собственным стилем и художественным методом.

Первый период 1804-1811

Творчество - общение с близкими людьми. Потому популярне жанр послания .Нередко стихи посвящены женщинам, но с условными именами (к Лизе, к Маше и т.п.). В этих сихах поэт разговаривал с близкими людьми.

Батюшков писал и басни . В жанре послания он натренировал диалогический стиль, воссоздавать ощущение разговора.

Писал надписи , эпиграммы , юмористические послания . Тогда же появились элегии , которые станут ведущим жанром. Батюшков видел свою заслугу в создании легкой поэзии.

Он был признанным эпикурейцем в то время. Эпикурейские мотивы – важнейшие в его ранней лирике. Эпикурейская философия жизни связана с его представлениями, он ставит знак равенства между юностью и радостью, пишет: «умру – и всё умрет со мной », что входит в противоречие с мистическим романтизмом. Он даже может создать пейзаж в духе Жуковского, но он никогда не станет искать покоя, скажет, что радость в другом, не в покое. Он призывает отбросить призрачные мечты о славе и наслаждаться.

Трудно найти поэта, более скромного в описании женской красоты , чем Батюшков. Он создаст в лирике не какой-то индивидуализированный портрет, женский образ, он создаст обобщенный образ идеала женской красоты: «кудри золотые и очи голубые ». И вот эта идеальная дева в его лирике всегда предстает верной подругой, он всегда говорит о женской красоте словами восхищения, и даже страсть с женщинам наполнена очень высоким восхищением, как перед богиней. Например, в одном из посланий он так расскажет о женщине: «душа небесная во образе прекрасном ».

Многие послания посвящены друзьям, дружбу ставит также высоко, как любовь. Дружество – всегда поддержка, радость за чужие победы. Любовь и дружба – непреходящие ценности бытия.

Счастье в любви, дружбе, мирной (неразлучной с совестью) жизни – всё, что надо. Не надо особого богатства, призрачной славы, нужны верные друзья и верная подруга.

1811 – «Мои пенаты». Он воспевает домик матери в Антоново, в котором жил. Батюшков убеждает друзей, что к его глубокой хижине не найдут дороги «придворные друзья », богатства и суета. Но истинный друг, старец, бывший воин или человек нуждающийся всегда найдут там приют. Счастлив в домике поэт с возлюбленной, здесь охотней посещает его поэтическое вдохновение. Своё тихое счастье он хочет скрыть от зависти и скупости, и только сердечных друзей он зовет к себе в гости.
Батюшков создаёт идиллию деревенской жизни: с друзьями рай и в шалаше.

Его герой находится вне общественных бурь, он счастлив на лоне приролы, идеал -= счастливая, независимая, добродетельная жизнь. Идея идеальных отношений человека с миром – вот что такое легкая поэзия. Батюшков как романтик не приемлет мир суеты, богатства и в «Мои пенаты» горячо желает, чтобы к его хижине не нашли дороги лица, развращенные своим богатым положением. Но Б. выбирает уйти от действительности, а не бороться с ней.

События личной жизни поэта не были такими безоблачными и радужными. В 1807 году Батюшков записывается в ополчение, чтобы участвовать в войне против Наполеона, участвует в походе в Восточную Пруссию, с тех пор его жизнь полна скитаний. «Ни одного дня истинно покойного у меня нет». Он почувствует во многих войнах и оставит службу лишь в 1810 году. Во время похода скончается один из самых близких ему людей, наставник Муравьев, во время похода в Финляндию умирает его сестра Анна. Его любовные увлечения не оканчиваются счастливо. Вторая женитьба отца становится причиной разлада в семье, он с сестрами вынуждены переехать в Антоново. Там он создаст лучшие работы в своём творчестве, но при этом он при помощи переписке отслеживает, что происходит в столицах. В Антонове он создаёт свою лучшую сатиру, «Видение на берегах Леты ». Это боевой памфлет, в котором он излагает свой сон: Аполлон, прогневавшись, приказывает поэту погрузить себя и свои творения в воды Леты. Сюда приходят и другие поэты, больше всех здесь членов Шишковской «Беседы», он впервые употребляет слово «славянофил» при их характеристике. Почти все поэты гибли на берегах Леты, на поверхность всплыли лишь произведения Крылова. Баснописец, забыв житейское горе, уходит обедать. Эта сатира сделала Батюшкову имя, но и помогла завести врагов – шишковистов. Эта сатира свидетельствовала об эстетических позициях самого Батюшкова. Он узнает о своей широкой известности лишь через год, по приезду в столицу.

Второй этап творчества: 1812-1814

Начинается война с Наполеоном. Батюшков бросает службу. Он добивается своего зачисления в армию и вместе с армией совершает заграничный поход, участвовал в сражении под Лейпцигом, где погибает его друг, он побывал в Англии, Швеции, вступил в Париж в составе армии-победительницы. И с каждым сражением он что-то пишет. В его творчестве происходит перелом, он отказывается от легкой поэзии, эпикурейских мотивов.

1813 - «Послание к Дашкову». Начинается со слов «Мой друг, я видел море зла ». Это образец гражданской поэзии , он говорит, что не может писать о легких вещах, когда вокруг такие беды.

Он пишет военные стихи , воспевает военную мощь родины. Ведет активную переписку с друзьями. Он даёт советы Гнедичу по переводу «Иллиады», находясь на поле боя.
Его романтизм обретает гражданскую окраску. За элегией «послание к Дашкову» следуют исторические элегии. Он нарушает традицию торжественной оды, которая, казалось бы, нужна в подобных посланиях. В этих стихах он пишет о ратниках, славит солдат, а не воспевает конкретного необычного героя, или же создаёт батальные картины.
Меняется стиль поэта, его мировосприятие.

Третий период: 1815-1821

В 1814 году Батюшков возращается из заграничного похода. Художественный мир поэта продолжает меняться, наполняться романтическими влияниями. Появляется новое представление о человеке, ценностях жизни, обостряется интерес к истории. Появляются философские размышления в элегиях , они занимают центральное место. Это раздумья человека о смысле жизни, историческом бытии, жизнь – бесконечная череда событий . В его элегиях начинают преобладать мотивы воспоминаний, и это напоминает Жуковского. О любви он пишет как о чувстве высоком, но приходящем, трагическом. Это навеяно событиями личной жизни: после возвращения из заграничного похода он встречается с Анной Фурман, у них происходит разрыв. Возвратившись домой, он называет себя «печальный странник », но дома не находит счастье. «Есть странствиям конец, печалям – никогда ». Его любовь печальна, полна страданий. В его стихах выплескивается чувство отверженности, герой – человек, жребий которого не прост.

Часто появляется образ погибшего друга, например, в элегии «Тень друга» (1814 ). У Батюшкова появляется мотив неизбежной утраты дорогого человека, всё чаще он возлагает надежды на лучшую жизнь в ином мире. В стихотворении «Надежда » звучат слова: «я утолю любви желанье, земную ризу брошу в прах и обновлю существование ». В этот период творчество Батюшкова сближается с творчеством Жуковского: те же мотивы, интерес к Древней Греции. Мировоззрение Батюшкова становится всё более пессимистическим. В этот период он много и плодотворно работает, формирует свой двухтомник в 1817 году «Опыты в стихах и прозе», куда входит значительная часть его призваний. Он задумывает книгу о Данте и о истории, но всем этим замыслам не суждено сбыться.

В 1805-1806 г.г. в «Северном вестнике» и других журналах печатается ряд его стихотворений, в которых можно было почувствовать критическое отношение автора к прежним литературным направлениям, расслышать мотивы новой романтической поэзии (Элегия). И подметить ту новую идейно-художественную тенденцию,которая найдет развитие в его творчестве.

Творчество Б. иногда рассматривалась как отдельное направление в рус.лит. начала 19в. – неоклассицизм. Основание для этого усматривали в глубоком интересе писателей этой группа к античной литературе и культуре, в свойственных им элементах «классического» стиля, в стремлении к совершенству формы, гармонии частей, пластичности, что особенно заметно в поэтике Б. По этим признакам Белинский готов назвать его классиком, потому что в отличие от Жуковского, его романтизму не свойственна туманность, неопределенность. Но вместе с тем Белинский отмечает, что Б. как поэт того времени «не мог в свою очередь не заплатить дани романтизму. … И как хорош романтизм Б! В нем столько определенности и ясности!»

Вся литературная деятельность и худ. система Б. была направлена против классицизма.

Античность, как и Возрождение Б. воспринимал и отражал романтически, пытаясь понять дух и стиль эпох. Поэтому более правы исследователи, которые относят Б. к романтизму, хотя своеобразии его твор-ва очевидно.

С Жуковским Батюшков сближается в неприятии современной действительности, неудовлетворяющим этическим и эстетическим идеалам поэта, утверждение личности и ее внутреннего мира как высшей ценности.

Романтизм Ж. и Б. отвечал идейным настроениям той группы дворянства, которая под влиянием оживления общественно-политической жизни в первые десятилетия 19в. Стала во враждебные отношения к реакционному лагерю и оказалась восприимчивой к либеральным веяниям эпохи.

Центральными идеями романтизма были идея свободы личности , идея человека и его достоинства вне сословного ранга. Но ни слова о политической свободе, воодушевляющей романтиков-революционеров.

Основное желание Батюшкова: «Сохранить души возвышенной свободу » - свободу от блеска, мишуры, богатства, суеты. Недостаточность свободы ощущал сам поэт, и в одной из своих записных книжек он писал: «человек в пустыне свободен, человек в обществе раб ».

«Герой нашего времени» М. Ю. Лермонтова как социально-психологический и философский роман.

Герой нашего времени

Лермонтов задумал роман в 1837 году. Основная работа велась в 1838 году, была завершена в 1839. Роман публиковался отдельными частями, как и Онегин. Публиковался в «отечественных записках», был полностью издан в 40-ом году.Критика встретила роман неоднозначно, завязалась острая полемика. Белинский восхищался: «произведение, представляющее совершенно новый мир искусства», отметил «богатство содержания, оригинальность». Были критики, не принявшие роман, и прежде всего это было связано с образом главного героя. Многим критиком Печорин показался клеветнической карикатурой. Роман не понравился Николаю I: поначалу он решил, что Максим Максимыч и есть главный герой, и расстроился своей ошибкой, назвав Печорина «гадким». Это заставило автора дополнить роман предисловием и предисловием к дневнику Печорина. Оба эти предисловия играют важную роль и объясняют авторскую концепцию.

Все образы романа подчинены раскрытию центрального образа. Это социально-психологический и философский роман . Социальная проблематика связана с водяным обществом, Печорин исследуется как социальный тип, психологическая проблематика связана с раскрытием личности (есть психологический портрет, самоанализ, внутренний монолог), философские проблемы – рок и судьба, добро и зло, вера и безверие.
По частям:
1. Предисловие ко всему роману.
2. Бела (повесть)
3. Максим Максимыч (рассказ, путевые заметки)
4. Предисловие к журналу Печорина.
5. Тамань (романтическая новелла)
6. Княжна Мэри – дневниковая запись, (психологическая повесть).
7. Фаталист (философская повесть)
Лермонтов намеренно нарушает жизненно-хронологическую последовательность:
1. Тамань.
2. Княжна Мэри.
3. Бела.
4. Фаталист.
5. Максим Максимыч.
В романе они выступают в казалось бы хаотичном чередованию. Всё это нужно для постепенного раскрытия образа главного героя. Части имеют разные жанры, но роман не распадаются, потому что все части объединены одним героем, который последовательно определяется каждой главой.

Лермонтов сделал заявку на работу, по жанру родственную Евгению Онегину (Пушкин: «собрание пестрых глав»).

В предисловии к роману. Которое было дописано позднее, автор скажет: «герой нашего времени точно портрет, но не одного человека, а пороков всего поколения ». Лермонтов не пытается давать оценку герою и предложить способ исправить подобное, лишь даёт портрет, «указывает болезнь ».

В первой части по замыслу Лермонтова мы видим Печорина глазами Максима Максимыча. Они люди разных поколений, Максим Максимыч – честный служака, поднявшийся из низов. Для него Печорин абсолютно непонятен. Мы видим Печорина глазами человека, который его не понимает. Максим Максимыч – человек добрый, неплохо разбирается в горцах, знает их традиции и обычаи, и ничего, кроме этой жизни, он не знает уже много лет. Когда появляется Печорин, Максим Максимыч изначально расположен к нему, как к сослуживцу. «Он был такой тоненький, беленький », и он изначально предлагает Печорину дружить.
Вся характеристика Максим Максимыча противоречива, он хорошо относится к Печорину, но не понимает его, говорит, что это «с большими странностями человек ». Для него Печорин – человек, у которого на роду написано, что с ним должны случаться разные необыкновенные вещи.
Вначале романа перед нами предстаёт загадочный, странный, противоречивый герой – романтический. Мы не знаем, о чем думает герой, почему совершает свои поступки, потому что это неясно Максим Максимычу, потому и читателю.
И Казбич, и Бела – всё это романтические образы, и им соответствует романтический герой. Максим Максимыч пытается урезонить Печорина, что он зря украл Белу, но у них не получается разговора. Для Печорина достаточным оправданием кражи является то, что Бела ему нравится. Максим Максимыч ощущает свою правоту, но не может спорить с Печориным, вынужден с ним согласиться. Максим Максимыч старше Печорина, но тем не менее вынужден с ним соглашаться и подчиняться ему.

Рассказ Печорина о юности напоминает рассказ Онегина о юности. Он вел светскую жизнь, в его жизни было много романов, и это ему опротивело. «Любовь дикарки не многим лучше любви знатной барыни » - характеризует он отношения с Беллой.
Максим Максимыч пересказывает рассказ Печорина. Искренен ли Печорин или нет, давая себе эту характеристику, ответить точно нельзя. Позиция Лермонтова тоже не даёт нам возможностей сделать однозначный вывод.

В первой части Печорин для нас загадка, создаётся образ загадочного и никому не понятного героя. Путешествующий офицер, который выслушивает Максима Максимыча, относится к тому же обществу, что и Печорин, поэтому он понял его лучше, чем штабс-капитан. В романе впервые появляется целой прослойки общества современников, и даёт его путешествующий офицер, замечая, что есть немало людей, говорящих то же самое, и эта скука, меланхолия – особенность представителей высшего света. Но от этого Печорин более понятным не стал.

Все герои первой части даны в романтическом ключе. Когда Белла при смерти, кажется, что Максим Максимыч проявил гораздо больше сострадания, чем Печорин, хотя тот вновь рисковал жизнью: «я даже жизнь за неё отдам, только мне с нею скучно ». В этой части на явном контрасте проявляется доброта человека, который ничего не знал, кроме службы, и холодность Печорина. Когда Белла умерла, Максим Максимыч хотел утешить Печорина, но тот поднял голову и засмеялся.

Первая часть заканчивается, и всё, что мы можем сказать о Печорине – он обладает сильным характером и волей, умеет добиваться своего, эгоистичный, представитель высшего света, способный подчинять своей воле других людей, он хорошо разбирается в «науке страсти нежной» и совершенно непонятно, чем он руководствуется в своих поступках.
В первой части мы видим только поступки, не понимая, почему Печорин совершает их.

Вторая часть («Максим Максимыч») – путевые заметки.
Максим Максимыч и путешественник вновь встречаются, и герои узнают, что туда же приехал Печорин. Максим Максимыч был убежден, что Печорин прибежит к нему на встречу, и он прождал его всю ночь, и Печорин не пришел. Первым Печорина увидел путешествующий офицер, и дал ему важный психологический портрет, точно так же противоречивый. «Широкие плечи дкоазывали крепкое сложение, способное переносить все трудности жизни, пыльный бархатный сюртучок, ослепительно чистое белье», «походка небрежна и ленива» , он не размахивал руками – верный признак скрытности характера». С первого взгляда рассказчик не дал бы ему и двадцати лет, со второго дал все тридцать. Путешествующий офицер обратил внимание на глаза Печорина: «они не смеялись, когда он смеялись », что признак или злого нрава, или глубокой постоянной грусти, «они сияли фосфорическим блеском, подобным блеску гладкой стали» . Этот психологический портрет добавляет лишь немного в раскрытие характера Печорина. Он отметил холодные, рассудочные глаза Печорина, его внимательный и пристальный взгляд – и это главное.
Встреча между Печориным и штабс-капитаном производит грустное впечатление. Максим Максимыч, может, впервые оставил дела службы, чтобы встретиться с Печориным, бежал, чтобы встретиться с ним, а тот лишь холодно протянул ему руку. Печорин не хочет задержаться, но когда Максим Максимыч вспомнил о Белле, тот «чуть побледнел и отвернулся».
Вновь Печорин предстаёт холодным, черствым, недружелюбным. Создаётся впечатление, что, быть может, Печорин – исключительно эгоистического плана человек, ведь ему не важно, как к нему относятся. Он продолжает оставаться такой же загадкой и в этой части.

В следующей части начинается журнал Печорина. В этом журнале он сам начинает рассказывать о себе. Это психологический портрет современника.
В предисловии к журналу офицер, которому достались записки Печорина, «история души человеческой едва ли не любопытней и не полезней истории целого народа ». Журнал Печорина – история его души, прежде всего исследуется внутренний мир человека.
Отношение автора к Печорину выражается лишь в названии романа, он не даёт оценок, предоставляя это право читателям.

После того, как Лермонтов намеренно создавал образ романтического героя, то в Тамани и начало, и конец антиромантические. Кажется, Тамань создана по всем правилам романтической новеллы: слепой, контрабандисты, ундина, описание моря, преследования и т.п. Но сам Печорин антиромантичен, как только можно: «Тамань самый скверный городишка, я там чуть не умер с голоду, да вдобавок меня хотели утопить ». Намеренно среди романтических описаний героев появляются прозаические записи Печорина. Становится ясно, что Печорин вовсе не человек, у которого на роду написано, что с ним должны случаться необыкновенные вещи, он сам ищет этих вещей. Никто не просил Печорина следить за контрабандистами, это его собственное желание – и опять он рискует жизнью. Таким образом, характеристика Максим Максимыча не совсем верна.
В первой части Печорин трагически изменил судьбу семьи Беллы, здесь он вновь меняет чужую налаженную жизнь. Но непонятно, зачем ему это, что движет им, зачем он рискует жизнью. Описывая свои похождения, Печорин никогда не пытается дать характеристику своему поступку, просто говорит, куда он пошел, что он там увидел, и при этом совершенно безжалостно может написать, что он не умеет плавать.
Таким образом, первое впечатление, которое было составлено на протяжении первых глав, абсолютно неверно. Да, он смел, да, обладает волей, но ради чего он совершает поступки и ищет событий – непонятно. Его не волнует, что будет с людьми, не волнует риск. Он и сам не знает, зачем он это делает: «зачем судьбе было кинуть меня в мирный круг честных контрабандистов ». Впервые появляется тема судьбы. Пока эта фраза Печорина – единственная, но потом будут рассуждения о судьбе, и станет ясно, зачем они.

Конец тоже антиромантический: Печорин заявляет, что ему всё равно, что стало с другими героями. После первой части стало ясно, что он смел и сам ищет приключений.

«Княжна Мэри» - чистейший дневник.
Он приезжает в Пятигорск, но нет никаких описаний города, интереса к положению на фронтах. Всё, что написано в дневнике – о людях, это безжалостная характеристика окружающих, в том числе и себя.
Первая характеристика – это характеристика Грушницкого. Они приятели, вместе служили, но Грушницкий – юнкер. «Он закидывает голову назад, когда говорит, говорит скоро и вычурно», «производить эффект – наслаждение », «в его душе часто много добрых слов, но ни на грош поэзии», «его цель – сделаться героем романа », «он так часто пытался уверить других, что он существо, не созданное для этого мира, обреченное каким-то тайным страданиям, что сам в этом уверился ». Довольно точная и безжалостная характеристика.
Грушницкий молод, служит только год, и в силу молодости и моды Грушницкий играет роль романтического героя. На самом деле, Грушницкий играет роль Печорина. Печорин, который хорошо разбирается в людях, прекрасно это видит и понимает. Грушницкий относится к Печорину, как к старшему другу, ему он поверяет свои тайны.
Получается, что для Печорина важно, чтобы в душе была поэзия. Он ловко и точно характеризует Грушницкого, хотя тот ничего не сделал Печорину, которому не нравится лишь то, что юнкер изображает его. Печорин специально злит Грушницкого, поняв, что ему нравится княжна Мэри, он начинает отпускать ей комплименты. Понимая, какие чувства испытывает Грушницкий, Печорин делает всё, чтобы вывести его из себя, заставить его проявить свою суть, а не тот образ, который тот играет перед княжной Мери. Он словно бы играет с Грушницким.
Другая характеристика, которую он даст, совершенно отличается по тону и фразам. Доктору Вернеру: «скептик, материалист, а вместе с тем и поэт » (обратите внимание: поэт!). Однажды Печорин видел, как он плакал над умирающем солдатом, он отмечает высокую душу у своего знакомого. Эта характеристика говорит об уважительном отношении Печорина. Максим Максимыч и Грушницкий мало понимают в жизни, с Вернером можно говорить на равных, но он ни с кем не строит дружеских отношений. Ему не нужна дружба, в силу того, что дружба предполагает ответственность, а ему этого не надо. Он хочет быть свободным. Он сравнивает дружбу с рабством.
Узнав из уст Грушницкого, что тот влюблен в княжну Мери, Печорин весело скажет: «завязка есть, а об развязке этой комедии мы похлопочем, явно судьба заботится о том, чтобы мне не было скучно » - очередное замечание о судьбе . Печорин опять вмешивается в жизнь других людей. Грушницкий совершенно искренне влюблен в княжну, но куда ему сражаться с Печориным. Печорин умеет ухаживать за дамами и знает, чем их поразить, как влюбить в себя. Ещё одна самохарактеристика в ходе разговора с княжной Мэри: «Все читали на моём лице признаки дурных свойств, которых не было, но они проявились», «я был готов любить весь мир, но меня никто не понял, и я выучился ненавидеть», «я сделался нравственным калекой». Это он говорит девушке, не имеющей жизненного опыта, она искренне жалела его, и Печорин отмечает, что это – слабость всех женщин.
Печорин с легкостью добивается любви девушки.

Есть женщина, которая любит Печорина таким, ка кон есть – княгиня Вера. Она говорит, что она раба его. Она готова изменить свою жизнь ради него. Она любит Печорина, а тот лишь хочет быть любимым.

«Я часто себя спрашиваю, зачем я так упорно добиваюсь любви молоденькой девочки» - «а ведь есть необъятное наслаждение в обладании молодой едва распустившейся душой». Получается, что та реплика о завязке комедии – это начало, он продолжает игру, он играет людьми и предугадывает, как люди поступят, продумывает ситуацию, как они поведут себя в какой-либо ситуации. Иногда, когда кажется, что у него появились какие-то чувства к княжне, он сразу же прерывает себя, говоря, что это от нервов. Не одна девушка была покорена Печориным, была влюблена в него, но он опять проводит эксперимент. Он сам придумывает себе разные ситуации, в которые ставит себя. «Первое моё удовольствие – подчинить моей воле всё, что меня окружает». Ему нравится быть причиной страдания и радости людей, ведь это пища гордости, а счастье – насыщенная гордость. Он понимает, что у него нет никакого права вмешиваться в жизнь людей, но всё равно делает это. Он знает, что способен подчинять людей, но всё равно делает это.

Комедия, которую он разыгрывает, становится трагедией. «Зло порождает зло, первое страдание даёт понятие об удовольствии мучить другого», - пишет он в своём дневнике. Кажется, что он ведет себя так в ответ на чье-то зло, но виноваты ли его жертвы? Зло, которое чинит Печорин, во много раз больше зла, которое причиняют. Он просто не учитывает нравственные ориентиры, несет зло с легкостью, при этом продумывая его, сам откровенно признавая, что это зло. В результате мы понимаем, что для Печорина не важны ни дружба, ни любовь, что есть желание обладать властью над людьми.

Заканчивая эту комедию, Печорин разыгрывает целую интригу. Он делает всё, чтобы поставить Грушницкого в истинно романтическую ситуацию. Он верно предполагает, что когда это случится, Грушницкий растеряется, ведь он не романтический герой, а простой молодой юнкер. Печорин уверен, что в этой ситуации Грушницкому останется извиниться, проявить себя таким, какой он есть, совершенно не думая о том, что у Грушницкого могут быть какие-то вещи, настолько же значимые, как для Печорина свои. Грушницкий действительно растерялся, как предугадал Печорина, ведь он знает, что пуля одна, и в любом случае он потеряет честь, и оказывается, честь для Грушницкого очень важна, и тот поступает не так, как ожидал Печорин, не бежит извиняться, а призывает Печорина стрелять. И тот стреляет. Грушницкий погибает, в общем, так и не начав жить.
А Печорин опять рисковал жизнью. Он даёт себе ещё одну самохарактеристику: «что ж, умереть, так умереть, потеря для мира небольшая, да мне и самому порядочно уж скучно, я как человек, который не едет домой спать только потому, что нет ещё его кареты». Эта характеристика очень непохожа на то, что он говорил княжне Мери или Максиму Максимычу.
«Я чувствую в душе моей силы необъятные, но я не угадал своё назначение». «Сколько раз я уже играл роль топора в руках судьбы». В этой записи он так и не приблизился к разгадке, почему же он несет зло людям. Печорин не осознает, что чувства, которые не нужны ему (дружба, любовь и пр.), могут быть смыслом жизни для других людей. Выстраивая свой эксперимент, он не берет в расчет то, что люди испытывают не игрушечные, а подлинные чувства. Он не понимает, что Грушницкий не мог поступить иначе, что княжна Мери действительно его полюбила и готова идти за него замуж. Печорин словно бы отринул от себя то, что делает людей счастливыми, и не понимает, почему он несчастен. Он готов отдать жизнь, честь, но не готов отказаться от свободы. При этом он и сам не понимает, зачем ему эта свобода. На самом деле, он ведет спор, спор с судьбой, он хочет доказать, что он может распоряжаться чужими судьбами, но при этом не может распорядиться своей собственной. Он сам страдает от этого, но не может остановиться.

Фаталист – философская повесть.
В «Княжне» становится понятно, что Печорин – человек глубокий, способный на глубокое чувство, но сознательно отринувший ответственность ради того, чтобы чувствовать свою полную независимость от окружающего мира. Он смотрит поверх голов, осознает, что он выше их. Ему нужно убедиться в собственной способности владеть роком, поэтому он постоянно упоминает о судьбе.
В последней части этот же вопрос возникает в самом начале. Он спорит с Вуличем, что предопределения нет, но побеждает Вулич. В последней части Лермонтов выходит на обобщение своего времени. Когда Печорин возвращается домой, он видит небо, «и мне стало смешно, когда я вспомнил, что были некогда люди премудрые, что думали, что небесные светила принимают участие в наших спорах», ему смешно, что люди верят в высшую справедливость, что у них есть твердые нравственные ориентиры. Своё же поколение он характеризует «жалким», отмечает, что оно не способно к жертвам даже для собственного счастья.
Лермонтов не даёт оценок, он даёт портрет поколения. Не зря Печорин говорит о том, что он не проявляет своих лучших благородных качеств людей. Он презирает людей потому, что презирает себя. Печальна именно нереализованность этого человека, его жизнь – лишь цепь экспериментов над другими. В результате в этой жизни нет ни близкого человека, ни дома, ни любимой женщины, ведь он сам сознательно отказался от этого. Он отказался от этого ради спора, который разрешить невозможно, ведь никто не знает, есть ли судьба или нет.

Лермонтов создал глубокий образ человека, который страдает сам и несет страдания другим, человека 30-х годов 19-го века.

Место К. Н. Батюшкова (1787—1855) в истории русской литературы было определено еще Белинским. В его статьях имя Батюшкова как «замечательного таланта», «великого таланта», художника по преимуществу постоянно стоит вслед за Карамзиным, рядом с Жуковским, перед Пушкиным и рассматривается как необходимое звено в развитии русской поэтической культуры.

Заслуги Батюшкова перед русской поэзией особенно велики в обогащении лирических жанров, поэтического языка. Он был непосредственным предшественником Пушкина, во многом близким ему по духу, по поэтическому миросозерцанию. «Батюшков, — писал Белинский, — много и много способствовал тому, что Пушкин явился таким, каким явился действительно.

Одной этой заслуги со стороны Батюшкова достаточно, чтобы имя его произносилось в истории русской литературы с любовью и уважением».

Не было и нет единого мнения по поводу литературной позиции Батюшкова, принадлежности его к тому или иному направлению. Современная поэту критика называла его то представителем «новейшей школы», под которой подразумевали формирующийся романтизм, то «неоклассиком», иные же видели в его творчестве преобладание сентиментализма.

В советской историко-литературной науке больше принято называть Батюшкова «преромантиком», хотя существуют и другие концепции.

Эту точку зрения ввел в научный оборот с соответствующей аргументацией Б. В. Томашевский: «Этим словом (т. е. «преромантизмом», — К. Г.) принято называть те явления в литературеклассицизма, в которых присутствуют некоторые признаки нового направления, получившие полное выражение в романтизме. Таким образом преромантизм есть явление переходное».

Каковы же эти «некоторые признаки»? — «Это прежде всего ясное выражение личного (субъективного) отношения к описываемому, наличие „чувствительности“ (у преромантиков — преимущественно мечтательно-меланхолической, иногда слезливой); чувство природы, при этом часто стремление к изображению природы непривычной; изображаемый пейзаж у преромантиков всегда гармонировал с настроением поэта».

Дальнейшее обоснование точки зрения Б. В. Томашевского находим в обстоятельной монографии Н. В. Фридмана — с той разницей, что автор ее, называя Батюшкова «предромантиком», как и Пушкина раннего периода, отрицает какие бы то ни было связи «идейных основ» поэзии Батюшкова с классицизмом.

Разноречивые суждения о литературной позиции Батюшкова вызваны самим характером его творчества, в котором отражен один из существенных переходных этапов развития русской поэзии.

Конец XVIII — первые годы XIX в. явились периодом расцвета русского сентиментализма, начальной стадии формирования романтического направления. Для этой эпохи характерны переходные явления, отражающие как новые тенденции, так и влияние все еще действующих эстетических норм классицизма.

Батюшков явился типичной фигурой этого времени, названного Белинским «странным», когда «новое являлось, не сменяя старого и старое и новое дружно жили друг подле друга, не мешая одно другому». Никто из русских поэтов начала XIX в. не ощущал так остро, как Батюшков, потребность обновления устаревших норм и форм.

В то же время его связи с классицизмом, несмотря на преобладание романтической стихии в его поэзии, были достаточно прочны, что также отметил Белинский. Усмотрев в ряде ранних «пьес» Пушкина «подновленный классицизм», Белинский назвал их автора «улучшенным, усовершенствованным Батюшковым».

Литературное направление формируется не в пустом пространстве. Начальная стадия его не обязательно знаменуется манифестом, декларацией, программой. Она всегда имеет свою предысторию с момента возникновения в недрах прежнего направления, постепенного накопления в нем определенных признаков и дальнейшего движения к качественным изменениям, от низших форм к высшим, в которых с наибольшей полнотой находят выражение эстетические принципы нового направления.

В нарождающемся, в новом в той или иной степени присутствуюткакие-то черты старого, преображенные, обновленные в соответствии с требованиями времени. В этом и состоит закономерность преемственности, непрерывности литературного процесса.

При изучении литературной деятельности такой типичной фигуры переходной эпохи, какой является Батюшков, важно прежде всего уяснить соотношение, своеобразное сочетание в его поэзии нового и старого, того, что является главным, определяющим миросозерцание поэта.

Батюшков шел рядом с Жуковским. Их творчество составляет закономерное звено процесса обновления поэзии, обогащения ее внутреннего содержания и форм. Они оба опирались на достижения карамзинского периода, были представителями нового поколения. Но хотя общая тенденция развития их творчества была единой, шли они разными путями.

Лирика Жуковского вырастала непосредственно в недрах сентиментализма. У Батюшкова также связи с сентиментализмом были органическими, хотя и в его лирике сохранились в преображенной форме некоторые черты классицизма.

Он, с одной стороны, продолжал (это главная, магистральная дорога его творческого развития) элегическую линию сентиментализма; с другой, в своем стремлении к ясности, строгости форм опирался на достижения классицизма, что и давало повод современной поэту критике называть его «неоклассиком».

Батюшков прожил тревожную жизнь. Родился он в Вологде 29 мая (по н. ст.) 1787 г. в старинной дворянской семье. Воспитывался в петербургских частных пансионах. Затем служба в Министерстве народного просвещения (делопроизводителем).

Тогда же (1803 г.) начинается его дружба с Н. И. Гнедичем, завязываются знакомства с И. П. Пниным, Н. А. Радищевым, И. М. Борном. В апреле 1805 г. Батюшков вступает в «Вольное общество словесности, наук и художеств». В том же году в журнале «Новости русской литературы» появляется первое печатное произведение Батюшкова — «Послание к моим стихам».

Во время второй войны с наполеоновской Францией (1807) он принимает участие в походах русской армии в Пруссию; в 1808—1809 гг. — в войне с Швецией. В битве под Гейльсбергом Батюшков был тяжело ранен в ногу. В 1813 г. он участвовал в сражениях под Лейпцигом в качестве адъютанта генерала Н. Н. Раевского.

К 1815 г. относится личная драма Батюшкова — увлечение Анной Федоровной Фурман.

В конце 1815 г., когда карамзинисты в противовес консервативной «Беседе любителей российского слова» создали свое литературное объединение «Арзамас», Батюшков становится членом его, выступает с защитой программы языковой реформы Н. М. Карамзина.

В 1817 г. увидело свет двухтомное собрание сочинений Батюшкова «Опыты в стихах и прозе», единственное прижизненное издание сочинений поэта. В 1818—1821 гг. он в Италии на дипломатическойслужбе, где сближается с Н. И. Тургеневым (впоследствии один из видных деятелей «Союза благоденствия»).

Батюшков ненавидел канцелярскую работу, хотя и вынужден был служить. Он мечтал о свободном творчестве и превыше всего ставил призвание поэта.

Трагической была литературная судьба Батюшкова. Тридцати четырех лет от роду он навсегда оставляет поле «словесности». Затем молчание, длительная (унаследованная от матери) душевная болезнь и смерть от тифа 7 (19) июля 1855 г.

Безумие поэта — результат не только наследственности, но и повышенной ранимости, слабой защищенности. В письме к Н. И. Гнедичу в мае 1809 г. Батюшков писал: «Люди мне так надоели, и все так наскучило, а сердце пусто, надежды так мало, что я желал бы уничтожиться, уменьшиться, сделаться атомом».

В ноябре того же года, в письме ему же «Если проживу еще десять лет, я сойду с ума... Мне не скучно, не грустно, а чувствую что-то необыкновенное, какую-то душевную пустоту». Так задолго до наступления кризиса Батюшков предчувствовал печальный исход переживаемой им внутренней драмы.

На процесс формирования эстетических взглядов Батюшкова благотворное влияние оказали его близкое знакомство и дружба со многими видными литературными деятелями того времени.

Из ближайшего окружения Батюшкова следует особо выделить Михаила Никитича Муравьева (1757—1807), двоюродного дядю поэта, под сильным влиянием которого он находился, у которого учился и советами которого дорожил. Муравьев направлял и поощрял его первые шаги на поприще литературы.

Чувствительность, мечтательность, задумчивость, которыми определяется эмоциональная тональность лирики Батюшкова, в своих первоначальных выражениях присутствуют в стихотворениях Муравьева как их составная часть, как характерная их черта.

Муравьев отвергал рассудочное «витийство», холодный рационализм в поэтическом творчестве, призывал к естественности и простоте, поискам «сокровищ» в собственном сердце. Муравьев — первый русский поэт, обосновавший достоинство «легкой поэзии» как поэзии малых лирических форм и неофициальных, интимных тем. Он написал целый трактат в стихах, где излагаются стилистические принципы «легкой поэзии».

В «Опыте о стихотворстве» он писал:

Любите здравый смысл: пленяйтесь простотою

...................

Бегите ложного искусства и ума

................

Ты помни цель свою, умей без сожаленья

Честолюбивые отбросить украшенья

................

Слог должен быть реке прозрачнейшей подобен:

Стремителен, но чист и без разливу полн.

(«Опыт о стихотворстве»,1774—1780)

Эти «правила», изложенные языком поэзии, не потерявшие свое значение и в наши дни, не обладали бы столь притягательной действенной силой, если бы не подкреплялись созданными Муравьевым образцами простой и благозвучной русской поэтической речи:

Полон вечер твой прохлады —

Берег движется толпой,

Как волшебной серенады

Глас приносится волной

Въявь богиню благосклонну

Зрит восторженный пиит.

Что проводит ночь бессонну,

Опершися на гранит.

(«Богине Невы», 1794)

Не только в тематике, в разработке лирических жанров, но и в работе над языком, стихом Батюшков опирался на опыт и достижения своего талантливого предшественника и учителя. То, что в поэзии Муравьева намечено контурами как программа, находит развитие в лирике Батюшкова, чему способствовала общность эстетической платформы, общность взглядов на поэзию.

В своей первой поэтической декларации («Послание к стихам моим», 1804 или 1805) Батюшков пытается определить свою позицию, свое отношение к современному состоянию русской поэзии. С одной стороны, он отталкивается от одописания (кто «стихи марает», «оды сочиняет»), с другой — от излишеств сентиментализма (плаксивости, игры в чувствительность).

Здесь же осуждает «поэтов — скучных вралей», которые «не вверх летят, не к небу», а «к земли». В этом коренном вопросе о соотношении идеального («неба») и реального («земли») Батюшков разделял романтическую точку зрения: «Что в громких песнях мне? Доволен я мечтами...»; «...мечтанием бываем к счастью ближе»; «...мы сказки любим все, мы — дети, но большие». «Мечта» противостоит рассудочности, рационализму:

Что в истине пустой? Она лишь ум сушит,

Мечта всё в мире золотит,

И от печали злыя

Мечта нам щит.

Ах, должно ль запретить и сердцу забываться,

Поэтов променя на скучных мудрецов!

(«Послание к Н. И. Гнедичу», 1805)

Ничто так не характеризует личность Батюшкова-поэта, как мечтательность. Сквозным лейтмотивом проходит она через всю его лирику, начиная с первых стихотворных опытов:

И горесть сладостна бывает:

Он в горести мечтает.

Стократ мы счастливы мечтаньем скоротечным!

(«Мечта», 1802—1803)

Спустя многие годы поэт возвращается к своему раннему стихотворению, посвящая восторженные строки поэтической мечте:

Подруга нежных муз, посланница небес,

Источник сладких дум и сердцу милых слез,

Где ты скрываешься, Мечта, моя богиня?

Где тот счастливый край, та мирная пустыня,

К которым ты стремишь таинственный полет?

Ничто — ни богатство, «ни свет, ни славы блеск пустой» — не заменяет мечты. В ней — высшее счастье:

Так хижину свою поэт дворцом считает

И счастлив — он мечтает.

(«Мечта», 1817)

В формировании эстетики русского романтизма, романтических представлений о поэзии и поэте роль Батюшкова была исключительна, столь же велика, как и Жуковского.

Батюшков первый в истории русской поэзии дал проникновенное определение вдохновения как «порыва крылатых дум», состояния внутреннего ясновидения, когда молчит «страстей волненье» и «светлый ум», освобожденный от «земных уз», парит «в поднебесной» («Мои пенаты», 1811—1812). В «Послании И. М. Муравьеву-Апостолу» (1814—1815) эта же тема получает развитие, приобретая все более романтический характер:

Я вижу мысленно, как отрок вдохновенный

Стоит в безмолвии над бездной разъяренной

Среди мечтания и первых сладких дум,

Прислушивая волн однообразный шум...

Лицо горит его, грудь тягостно вздыхает,

И сладкая слеза ланиту орошает...

Поэзия рождена солнцем. Она — «пламень небесный», язык ее — «язык богов» («Послание к Н. И. Гнедичу», 1805). Поэт — «дитя неба», скучно ему на земле, он рвется к «небу». Так постепенноскладывается у Батюшкова не без воздействия традиционных представлений романтическая концепция «поэзии» и «поэта».

История русской литературы: в 4 томах / Под редакцией Н.И. Пруцкова и других - Л., 1980-1983 гг.

написал стих-е «Батюшков». Имена Батюшкова и Жуковского всегда стоят рядом во времени. Их общая заслуга - открытие для русской лит-ры романтизма. Но у них разный романтизм. У Жуковского ключевым словом было «душа». Хар-ка романтизма Батюшкова: пластичность, определённость, ориентация на греческую античность, интерес к романским культурам; культ чувственности, элементы эротики. Вместе с тем, Жуковский - это «душа» Пушкина, а Батюшков - «тело» Пушкина.

Батюшков в жизни - фигура двойственная. Родился он в Вологде, в семье провинциального дворянина, учился в Петербурге. В 1805 вступил в вольное общество словесности, наук и художеств. Батюшков - участник антинаполеоновских войн. Сражался в Пруссии, в Швеции (где был ранен). 1813 - участие в битве под Лейпцигом. Как романтик переживает несчастную любовь: его возлюбленная Анна Фурман отказывает. Участвует в обществе «Арзамас». В 1817 выходит единственное прижизненное издание - книга «Опыты в стихах и прозе» (из 2х книг, где есть и проза, и поэзия).

С 1818 до 1821 - находится на дипломатической службе в Италии. В 1834 Батюшков сходит с ума (повлияла наследственность и сильная чувствительность). И до конца жизни Батюшков остается душевно больным. Батюшков - интересный культурный прототип Печорина (дело в мироощущении, он рефлексирует свою хрупкость и уязвимость ещё задолго до болезни). В своей записной книжке в 1817 он делает пространную запись, кот-я выражает его философию жизни - «Чужое - моё сокровище».

Творческая личность Батюшкова: кризисность мироощущения, двойственность

1. Довоенный Батюшков . Это маска, лирический герой - гедонист , певец уединения, «маленький человек». Он выразил чувственную радость. Стихотворное послание «Мои пенаты» - в нём отражаются все признаки довоенного творчества. На фоне сентиментального мироощущения (чувствительность, деревня, природа, друзья) - особенное влияние на творчество дяди - М.Н. Муравьёва (это сентименталист, обозначивший «лёгкую поэзию» - poesie fugitive - скользящая поэзия). Влияние Муравьёва.

Теоретическая работа Батюшкова - «Речь о влиянии лёгкой поэзии на язык» - это адаптация европейской культуры к основам русской культуры. Батюшков создал уникального лирического героя. Батюшкова называли «певцом чужих Элеонор» (он создавал эротическую, любовную маску). Сам он не был любителем эротики, и у него не было того опыта, что он описывал. Эстетическая любовь - олицетворение полноты жизни, земных радостей. Батюшков опирается на античность, как идеал гармонии личности и мира, золотого века. У Батюшкова господствует неоклассицизм (стиль - ампир). Ампир : ориентация на античность, на её пластичные формы и образцы.

Для Батюшкова это идеал, мечта. Для него античность - воплощение мечты, переплетение условностей и простых реалий. Ампир возникает на волне общественного подъёма, на волне антинаполеоновских войн. Примеры ампира: здание Гл.Штаба, улица Росси, Александринский театр, Биржа на стрелке Васильевского острова, Казанский собор, Академия художеств; живопись - Боровиковский и Кипренский; скульптура - Мартос и Шубин. У Батюшкова ампир воплотился в «Моих пенатах» 1811 года. Основные качества стих-я: смешение античных реалий и сниженных русских простонародных реалий. Воспевание уединения («хижина убогая…»). Создаётся образ поэта-счастливца.

Поэтика литературного перечня. Это театрализация, условность, игровой смысл, поэтизация вдохновения, смерти. Батюшков один из первых поэтизирует идею дома в русской лит-ре. Батюшков предвосхищал стихотворения молодого Пушкина: «Городок», «Послание к сестре». Для поэтики Батюшкова характерны пластичные выразительные средства (стих-я: «Надпись на гробе пастушки» - мотив воспоминания; «Вакханка» - перевод Парни). В отличие от стих-й Парни, у Батюшкова экспрессия бега; усиливается эмоция экстаза, мотив языческого ощущения.

Также Батюшков - создатель любовной, унылой меланхолической элегии . 2 вида элегий Батюшкова: Историческая элегия - память о прошлых исторических событиях; очень близко к элегии Жуковского «Славянка» (элегии Батюшкова: «На развалинах замка в Швеции» - мотив военного прошлого Швеции, идея бренности); Любовная элегия - «Выздоровление», «Мой гений» - античные реалии, любовная болезнь, тоска, поцелуи, страстные вздохи, сладострастие, приоритет сердечных мук над разумом.

Батюшков - участник Арзамаса («Видение на берегах Леты», «Певец восстания русских воинов» - пародии). Сказка Батюшкова «Странствователь и домосед» - сказка во французском значении - литературная новелла. Герой повести - alter ego Батюшкова (в игровом сюжете) - это своя Одиссея. Здесь - обращение к вечным типам. Батюшков -предшественник пушкинского романа в стихах. Это тип Чацкого, Онегина, Печорина. Батюшков обращается к переводу из греческой онтологии. Книга «О греческой онтологии» Арзамаса. Переводит эпиграмма и небольшие стих-я на русский язык.

2. Отечественная война 1812 . - рубеж в творчестве Батюшкова. Возникает новое мироощущение и новый тип элегии. Невозможно сохранение радости жизни на «обломках». Европейский просветительский идеал нарушает радостное мироощущение. Батюшков вырабатывает другую нравственную программу. Статья «Нечто о морали, основанной на философии и религии» - Батюшков отказывается от светских основ морали (основанной на эгоизме). Батюшков говорит «нет» и стоикам, и эпикурейцам. Он настаивает на третьем пути - пути человека-странника. Стих-я: «К другу», «Тень друга», «Умирающий Тасс», «К Дашкову» - мораль основана на истинах христианства , православия.

Книга Батюшкова «Опыты в стихах и прозе». Первая часть - проза. Особенности «Опытов»: обращают нас к традиции («Опыты» были у Монтеня, Муравьёва, Востокова); «Опыты» - вещь неокончательная, незавершённая, развивающаяся. Проза: это и романтическая логика (жанр путешествия и прогулки - «Прогулка в Академию художеств», «Отрывок из писем русского офицера о Финляндии», «Путешествие в замок Серей»), но и это и очерки-портреты, очерки-эссе («Арност и Тасс», «Петрарка», «Ломоносов» и др. портреты выдающихся деятелей). Мозаичность, динамика - и внешне, и внутренне.

Ориентируется на универсальный подход к миру. Вторая часть «Опытов» - стихи - 53 стих-я (элегии, послания, смешение жанров). Эта часть открывается стих-ем «Друзьям» - посвящение - ретроспекция, кот-я и начинает, и завершает всю стихотворную часть. Стих-я - и оригиналы, и переводы. Логика: в разделе «смесь» 2 элегии - «Умирающий Тасс» и «Переход через Рейн». Стихи и проза в книге взаимодействуют по принципу взаимодополнения.

Значение Батюшкова:

Стал переводчиком различных культур (античной - Гесиод, Тибул, Гомер; итальянской - Тассо, Арносто, Касти, Боккаччо; французской - Парни, Мильвоа, Грессе; северной культуры - Швеция, Норвегия, Финляндия, Дания).

Создал прозаический слог (очерки, портреты, путешествия).

Создал аналог «странного человека», чудака.

Его лирический герой - от гедониста до скептика; мерцание от личного биографического к условному ролевому.

Батюшков - создатель прообраза «книги 20 века» (Ахматова, Цветаева, Бродский).

Бе-линский, определяя своеобразие поэзии автора «Вакханки», пи-сал: «Направление поэзии Батюшкова совсем противоположно направлению поэзии Жуковского. Если неопределенность и ту-манность составляют отличительный характер романтизма в духе средних веков, то Батюшков столько же классик, сколько Жуков-ский -- романтик». Но чаще критик восхвалял его как романтика.

Творчество Батюшкова весьма сложно и противоречиво. Это порождает большую разноголосицу в его оценке. Некоторые кри-тики и литературоведы считают его неоклассиком (П. А. Плет-нев, П. Н. Сакулин, Н. К. Пиксанов). Опираясь на явные связи поэта с сентиментализмом, его воспринимают то сентиментали-стом (А. Н. Веселовский), то предромантиком (Н. В. Фридман). Преувеличивая свойственные Батюшкову переклички с Жуков-ским, его причисляли к «унылому» романтизму. Но Батюшков, испытывая в начале своего творчества частичное влияние клас-сицизма («Бог»), а затем гуманистическо-элегического роман-тизма, не принадлежал к правоверным приверженцам ни клас-сицизма, ни элегического романтизма. Вся его литературная дея-тельность, поэтическая и теоретическая, в своей основе развер-тывалась в непрестанной борьбе с классицизмом и его эпигонами. Явно метя в классицизм, он спрашивал в «Послании к Н. И. Гне-дичу»: «Что в громких песнях мне?» Батюшков выступил в слож-ных условиях переходного времени: уходящего, но еще активно действовавшего эпигонского классицизма, крепнувшего сенти-ментализма, возникавшего и приобретавшего популярность гума-нистическо-элегического романтизма. И это отразилось в его поэ-зии. Но, испытывая и преодолевая воздействие литературных влияний, Батюшков формировался преимущественно как поэт ге-донистическо-гуманистического романтизма. Для его поэзии ха-рактерно создание объективного образа лирического героя, обра-щение к реальной действительности, выразившееся, по словам Белинского, в частности, во введении в некоторые элегии «события под формой воспоминания». Все это было новостью в литературе того времени.

Большое количество стихов Батюшкова называются друже-скими посланиями. В этих посланиях ставятся и решаются проб-лемы социального поведения личности. Идеал Батюшкова в худо-жественном воплощении -- определенность, естественность и скульптурность. В стихотворениях «К Мальвине», «Веселый час», «Вакханка», «Таврида», «Я чувствую, мой дар в поэзии погас» и подобных им он достигает почти реалистической ясности и прос-тоты. В «Тавриде» сердечно начальное обращение: «Друг милый, ангел мой!» Пластично изображение героини, румяной и свежей, как «роза полевая», делящей с любимым «труд, заботы и обед». Здесь намечены и предполагаемые обстоятельства жизни героев: простая хижина, «домашний ключ, цветы и сельский огород». Восхищаясь этим стихотворением, Пушкин писал: «По чувству, по гармонии, по искусству стихосложения, по роскоши и небреж-"ности воображения -- лучшая элегия Батюшкова». Но ей не ус-тупает элегия «Я чувствую, мой дар в поэзии погас». Искрен-ностью чувств, задушевностью обращения к любимой она предвос-хищает лучшие реалистические элегии Пушкина.

Подробности быта лирического героя («Вечер», «Мои пена-ты») свидетельствуют о вторжении в поэзию повседневной жизни. В стихотворении «Вечер» (1810) поэт говорит о «посохе» дрях-лой пастушки, о «лачуге дымной», об «остром плуге» оратая, об утлой «ладие» и других конкретных деталях воссоздаваемых им обстоятельств.

Яркая пластичность лучших произведений Батюшкова опре-деляется строгой целенаправленностью всех средств их изобра-жения. Так, стихотворение «К Мальвине» начинается сравне-нием красавицы с розой. Последующие четыре строфы обыгры-вают и расширяют это сравнение. И грациозное произведение завершается пожеланием-признанием: «Пусть розы нежные гор-дятся На лилиях груди твоей! Ах, смею ль, милая, признаться? Я розой умер бы на ней». Стихотворение «Вакханка» воссоздает образ жрицы любви. Уже в первой строфе сообщающей о стре-мительном беге вакховых жриц на праздник, подчеркивается их эмоциональность, порывистость, страстность: «Ветры с шумом разнесли Громкий вой их, плеск и стоны». Дальнейшее содержание стихотворения -- развитие мотива стихийной страсти. Белинский об элегии «На развалинах замка в Швеции» (1814) писал: «Как все в ней выдержано, полно, окончено! Какой роскошный и вместе с тем упругий, крепкий стих!».

Поэзии Батюшкова свойственна сложная эволюция. Если в ранних стихах он склонен выражать и изображать душевные со-стояния в большей или меньшей мере статически («Как счастье медленно приходит»), то в расцвете своего творчества поэт рисует их в развитии, диалектически, в сложных противоречиях («Раз-лука»; «Судьба Одиссея»; «К другу»).

Произведения Батюшкова, воплощая естественные, индиви-дуальные чувства и страсти, не укладывались в привычные жанрово-видовые формообразования и стиховые метроритмические схе-мы классицизма, предназначенные для выражения отвлеченных чувств. Следуя за Жуковским, поэт внес и свою долю в разработ-ку силлабо-тонического стиха. «Легкая поэзия», требовавшая ес-тественности, непосредственности, обусловила широкое обраще-ние Батюшкова к разностопному ямбу, отличающемуся разговор-ностью, выразительностью, гибкостью. По свидетельству И. Н. Розанова, этим размером написано почти две трети его сти-хов («Мечта», «Послание к Н. И. Гнедичу», «Воспоминание» и др.). Но для большинства наиболее жизнерадостных лириче-ских произведений, славящих любовь, Батюшков предпочел игро-вой хорей («К Филисе», «Ложный страх», «Счастливец». «При-видение», «Вакханка»). Раздвигая возможности силлаботоники, поэт, кроме четырехстопного («Как счастье медленно приходит»), шестистопного («Послание к стихам моим») ямба, также исполь-зует трехстопный. Живость послания «Мои пенаты», написанного трехстопным ямбом, вызвала похвалу Пушкина и Белинского.

Батюшков в ряде стихов показал образцы строфического искусства и замечательное мастерство симметрического построе-ния стиха («На смерть супруги Ф. Ф. Кокошкина», «К другу», «Песнь Гаральда Смелого», «Переход через Рейн»). Придавая своим стихам непринужденность, непосредственность потока чувств и мыслей, он чаще пользуется свободной строфикой, но и в ней стремится к симметрии («Веселый час»).

Заботясь о естественности стихов, поэт много внимания уде-ляет их благозвучности. Он любит музыкальные созвучия со-гласных: «Играют, пляшут и поют» («К Мальвине»); «Часы крылаты! не летите» («Совет друзьям»); «Во всем величии блис-тала» («Воспоминание»); «Коней серебряной браздой!» («Счаст-ливец»). Искусно повторяя, концентрируя звуки п, р, б и др., поэт создает целую музыкальную симфонию в стихотворении: «Ты пробуждаешься, о Байя, из гробницы При появлении авро-риных лучей...» (1819).

Батюшков один из первых среди поэтов нарушает абсолютные границы между жанрами, установленные классицистами. Посла-нию он придает свойства то элегии («К другу»), то исторической элегии («К Дашкову»), он обогащает жанр элегии и превращает ее в лиро-эпическое произведение («Переход через Рейн», «Гезиод и Омир -- соперники», «Умирающий Тасс»).

Расширяя возможности разговорной речи в поэзии, Батюшков достигает непосредственности в стихах: «Подайте мне свирель простую, Друзья! и сядьте вкруг меня под эту вяза тень густую. Где свежесть дышит среди дня» («Совет друзьям»). Но при этом там, где необходимо, он обращается к анафорам («Отрывок из XXXIV песни «Неистового Орланда»), инверсиям («Тень друга») и к другим средствам синтаксической изобразительности.

Демократизируя литературный язык, поэт не страшится слов и выражений более широкого круга, чем любезное ему общество просвещенного дворянства. У него мы встретим уместно применен-ные слова: «крушиться» («Совет друзьям»), «топая» («Радость»), «рдеет» («Пленный»).

Пластической выразительности произведений Батюшкова по-могают и точные, конкретные изобразительные средства, в част-ности эпитеты. У него юность красная, вакх веселый, часы кры-латы, луга зелены, ручьи прозрачны, («Совет друзьям»), нимфы резвые и живые, сон сладкий («Веселый час»), дева невинная («Источник»), рощи кудрявые («Радость»), стан стройный, ла-ниты девушки пылающи («Вакханка»).

Но, полностью владея искусством художественного слова и блестяще проявив его во многих прекрасных лирических творе-ниях, Батюшков оставил и стихотворения, в той или иной степени недоработанные. Это отметил еще Белинский. По его наблюдению, лирические произведения поэта по преимуществу «ниже обнаруженного им таланта» и далеко не выполняют «возбужденных им же самим ожиданий и требований». В них встречаются затруд-ненные, неуклюжие обороты и фразы: «Скорее морем льзя без-бедно на валкой ладие проплыть» («Н. И. Гнедичу», 1808). Или: «Ведомый музами, в дни юности проник» («К Тассу», 1808). Они не всегда избавлены от неоправданной архаики: в элегии «Умирающий Тасс», написанной в 1817 г., встречаются слова, явно выпадающие из ее стиля: «кошницы», «лобзаний», «веси», «перст», «оратая», «зрел», «огнь», «соплетенный», «десницу», «стогнам», «глас», «небренной».

Батюшков -- замечательный знаток античности. Он вводит в свои стихи исторические и мифологические имена этого мира. В стихотворении «Мечта» вспоминаются зефиры, нимфы, гра-ции, амуры, Анакреонт, Сапфо, Гораций и Аполлон, а в стихотво-рении «Совет друзьям» -- нимфы, Вакх, Эрот. У него есть стихи «К Мальвине», «Послание к Хлое», «К Филисе». Однако обилие античных имен, исторических и мифологических в стихах о совре-менности, несомненно, привносит стилистический разнобой. Имен-но поэтому Пушкин по поводу послания «Мои пенаты» заметил: «Главный порок в сем прелестном послании есть слишком явное смешение древних обычаев мифологических с обычаями жителя подмосковной деревни». В этом стихотворении в «хижине убогой» с «ветхим и треногим столом», «жесткой постелью», «рухлядью скудельной» соседствуют «кубки», «чаша золотая» и «ложе из цветов».

Кризис мировоззрения, исторические элегии, антологические стихи. Сохраняя верность эпикурейской музе, Батюшков в 1817"г. писал: «Тот вечно молод, кто поет Любовь, вино, эрота». Но в эту пору «легкая поэзия», полная жизнерадостности, уже уте-ряла в его творчестве ведущую роль. Во втором периоде своего творческого пути, который начинается примерно с 1813 года, поэт вступает в полосу идейных сомнений, колебаний и разоча-рований.

Ничем не удержимое наступление «железного века» буржу-азно-капиталистических отношений, обострявшиеся социальные противоречия грубо разрушали сладостную мечту поэта о неза-висимой, мирной, счастливой жизни хижин вдали от городов. Его буквально потрясли разрушительные события, перенесенные народами, в особенности соотечественниками, в войне 1812 г. В октябре 1812 г. он писал Н. И. Гнедичу из Нижнего Новгоро-да: «Ужасные поступки вандалов или французов в Москве и в ее окрестностях, поступки, беспримерные и в самой истории, вовсе расстроили мою маленькую философию и поссорили меня с челове-чеством».

Жизнь неумолимо разрушала просветительскую философию Батюшкова. Он вступил в полосу мировоззренческого кризиса.

Константин Николаевич Батюшков
1787-1855

Идейно-художественное своеобразие поэзии Батюшкова.

Белинский, определяя своеобразие поэзии автора «Вакханки», писал: «Направление поэзии Батюшкова совсем противоположно направлению поэзии Жуковского. Если неопределенность и туманность составляют отличительный характер романтизма в духе средних веков, то Батюшков столько же классик, сколько Жуковский - романтик». Но чаще критик восхвалял его как романтика.

Творчество Батюшкова весьма сложно и противоречиво. Это порождает большую разноголосицу в его оценке. Некоторые критики и литературоведы считают его неоклассиком (П. А. Плетнев, П. Н. Сакулин, Н. К. Пиксанов). Опираясь на явные связи поэта с сентиментализмом, его воспринимают то сентименталистом (А. Н. Веселовский), то предромантиком (Н. В. Фридман). Преувеличивая свойственные Батюшкову переклички с Жуковским, его причисляли к «унылому» романтизму. Но Батюшков, испытывая в начале своего творчества частичное влияние классицизма («Баг»), а затем гуманистическо-элегического романтизма, не принадлежал к правоверным приверженцам ни классицизма, ни элегического романтизма. Вся его литературная деятельность, поэтическая и теоретическая, в своей основе развертывалась в непрестанной борьбе с классицизмом и его эпигонами. Явно метя в классицизм, он спрашивал в «Послании к Н. И. Гнедичу»: «Что в громких песнях мне?» Батюшков выступил в сложных условиях переходного времени: уходящего, но еще активно действовавшего эпигонского классицизма, крепнувшего сентиментализма, возникавшего и приобретавшего популярность гуманистическо-элегического романтизма. И это отразилось в его поэзии. Но, испытывая и преодолевая воздействие литературных влияний, Батюшков формировался преимущественно как поэт гедонистическо-гуманистического романтизма. Для его поэзии характерно создание объективного образа лирического героя, обращение к реальной действительности, выразившееся, по словам Белинского, в частности, во введении в некоторые элегии «события под формой воспоминания». Все это было новостью в литературе того времени.

Большое количество стихов Батюшкова называются дружескими посланиями. В этих посланиях ставятся и решаются проблемы социального поведения личности. Идеал Батюшкова в художественном воплощении - определенность, естественность и скульптурность. В стихотворениях «К Мальвине», «Веселый час», «Вакханка», «Таврида», «Я чувствую, мой дар в поэзии погас» и подобных им он достигает почти реалистической ясности и простоты. В «Тавриде» сердечно начальное обращение: «Друг милый, ангел мой!» Пластично изображение героини, румяной и свежей, как «роза полевая», делящей с любимым «труд, заботы и обед». Здесь намечены и предполагаемые обстоятельства жизни героев: простая хижина, «домашний ключ, цветы и сельский огород». Восхищаясь этим стихотворением, Пушкин писал: «По чувству, по гармонии, по искусству стихосложения, по роскоши и небрежности воображения- лучшая элегия Батюшкова». Но ей не уступает элегия «Я чувствую, мой дар в поэзии погас». Искренностью чувств, задушевностью обращения к любимой она предвосхищает лучшие реалистические элегии Пушкина.

Подробности быта лирического героя («Вечер», «Мои пенаты») свидетельствуют о вторжении в поэзию повседневной жизни. В стихотворении«Вечер» (1810) поэт говорит о «посохе» дряхлой пастушки, о «лачуге дымной», об «остром плуге» оратая, об утлой «ладите» и других конкретных деталях воссоздаваемых им обстоятельств.

Яркая пластичность лучших произведений Батюшкова определяется строгой целенаправленностью всех средств их изображения. Так, стихотворение «К Мальвине» начинается сравнением красавицы с розой. Последующие четыре строфы обыгрывают и расширяют это сравнение. И грациозное произведение завершается пожеланием-признанием: «Пусть розы нежные гордятся На лилиях груди твоей! Ах, смею ль, милая, признаться? Я розой умер бы на ней». Стихотворение «Вакханка» воссоздает образ жрицы любви. Уже в первой строфе, сообщающей о стремительном беге вакховых жриц на праздник, подчеркивается их эмоциональность, порывистость, страстность: «Ветры с шумом разнесли Громкий вой их, плеск и стоны». Дальнейшее содержание стихотворения - развитие мотива стихийной страсти. Белинский об элегии «На развалинах замка в Швеции» (1814) писал: «Как все в ней выдержано, полно, окончено! Какой роскошный и вместе с тем упругий, крепкий стих!»(VII, 249).

Поэзии Батюшкова свойственна сложная эволюция. Если в ранних стихах он склонен выражать и изображать душевные состояния в большей или меньшей мере статически («Как счастье медленно приходит»), то в расцвете своего творчества поэт рисует их в развитии, диалектически, в сложных противоречиях («Разлука»; «Судьба Одиссея»; «К другу»).

Произведения Батюшкова, воплощая естественные, индивидуальные чувства и страсти, не укладывались в привычные жанрово-видовые формообразования и стиховые метроритмические схемы классицизма, предназначенные для выражения отвлеченных чувств. Следуя за Жуковским, поэт внес и свою долю в разработку силлабо-тонического стиха. «Легкая поэзия», требовавшая естественности, непосредственности, обусловила широкое обращение Батюшкова к разностопному ямбу, отличающемуся разговорностью, выразительностью, гибкостью. По свидетельству И. Н. Розанова, этим размером написано почти две трети его стихов («Мечта», «Послание к Н. И. Гнедичу»,«Воспоминание» и др.). Но для большинства наиболее жизнерадостных лирических произведений, славящих любовь, Батюшков предпочел игровой хорей («К Филисе», «Ложный страх», «Счастливец», «Привидение», «Вакханка»). Раздвигая возможности силлаботоники, поэт, кроме четырехстопного («Как счастье медленно приходит»), шестистопного («Послание к стихам моим») ямба, также использует трехстопный. Живость послания «Мои пенаты», написанного трехстопным ямбом, вызвала похвалу Пушкина и Белинского.

Батюшков в ряде стихов показал образцы строфического искусства и замечательное мастерство симметрического построения стиха («На смерть супруги Ф. Ф. Кокошкина»; «К другу», «Песнь Гаральда Смелого», «Переход через Рейн»). Придавая своим стихам непринужденность, непосредственность потока чувств и мыслей, он чаще пользуется свободной строфикой, но и в ней стремится к симметрии («Веселый час»).

Заботясь о естественности стихов, поэт много внимания уделяет их благозвучности. Он любит музыкальные созвучия согласных: «Играют, пляшут и поют» («К Мальвине»); «Часы крылаты! не летите» («Совет друзьям»); «Во всем величии блистала» («Воспоминание»); «Коней сребряной браздой!» («Счастливец»). Искусно повторяя, концентрируя звуки п, р, б и др., поэт создает целую музыкальную симфонию в стихотворении: «Ты пробуждаешься, о Байя, из гробницы При появлении аврориных лучей…» (1819).

Батюшков один из первых среди поэтов нарушает абсолютные границы между жанрами, установленные классицистами. Посланию он придает свойства то элегии («К другу»), то исторической элегии («К Дашкову»), он обогащает жанр элегии и превращает ее в лиро-эпическое произведение («Переход через Рейн», «Гезиод и Омир - соперники», «Умирающий Тасс»).

Расширяя возможности разговорной речи в поэзии, Батюшков достигает непосредственности в стихах: «Подайте мне свирель простую, Друзья! и сядьте вкруг меня Под эту вяза тень густую, Где свежесть дышит среди дня» («Совет друзьям»). Но при этом там, где необходимо, он обращается к анафорам («Отрывок из XXXIV песни „Неистового Орланда“), инверсиям («Тень друга») и к другим средствам синтаксической изобразительности.

Демократизируя литературный язык, поэт не страшится слов и выражений более широкого круга, чем любезное ему общество просвещенного дворянства. У него мы встретим уместно примененные слова: «крушиться» («Совет друзьям»), «топая» («Радость»), «рдеет» («Пленный»).

Пластической выразительности произведений Батюшкова помогают и точные, конкретные, изобразительные средства, в частности эпитеты. У него юность красная, вакх веселый, часы крылаты, луга зелены, ручьи прозрачные («Совет друзьям»), нимфы резвые и живые, сон сладкий («Веселый час»), дева невинная («Источник»), рощи кудрявые («Радость»), стан стройный, ланиты девушки пылающи («Вакханка»).

Но, полностью владея искусством художественного слова и блестяще проявив его во многих прекрасных лирических творениях, Батюшков оставил и стихотворения, в той или иной степени недоработанные. Это отметил еще Белинский. По его наблюдению, лирические произведения поэта по преимуществу «ниже обнаруженного им таланта» и далеко не выполняют «возбужденных им же самим ожиданий и требований». В них встречаются затрудненные, неуклюжие обороты и фразы: «Скорее морем льзя безбедно На валкой ладие проплыть» («Н. И. Гнедичу», 1808). Или: «Ведомый музами, в дни юности проник» («К Тассу», 1808). Они не всегда избавлены от неоправданной архаики: в элегии«Умирающий Тасс», написанной в 1817 году, встречаются слова, явно выпадающие из ее стиля: «кошницы», «лобзаний», «веси», «перст»,«оратая», «зрел», «огнь», «соплетенный», «десницу», «стогнам», «глас», «небренной».

Батюшков - замечательный знаток античности. Он вводит в свои стихи исторические и мифологические имена этого мира. В стихотворении«Мечта» вспоминаются зефиры, нимфы, грации, амуры, Анакреонт, Сафо, Гораций и Аполлон, а в стихотворении «Совет друзьям» - нимфы, Вакх, Эрот. У него есть стихи «К Маль-вине», «Послание к Хлое», «К Филисе». Однако обилие античных имен, исторических и мифологических в стихах о современности, несомненно, привносит стилистический разнобой. Именно поэтому Пушкин по поводу послания «Мои пенаты» заметил: «Главный порок в сем прелестном послании есть слишком явное смешение древних обычаев мифологических с обычаями жителя подмосковной деревни». В этом стихотворении в «хижине убогой» с «ветхим и треногим столом», «жесткой постелью», «рухлядью скудельной» соседствуют «кубки»,«чаша золотая» и «ложе из цветов».

5. Особенности конфликта и композиции в комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума»

В основе общественного конфликта лежит столкновение двух идеологий: декабристской, выразителем которой главным образом является Чацкий, и патриархально-консервативной, идеологии главного оппонента Чацкого, Фамусова. Их постоянные жаркие споры, затрагивающие различные стороны общественной жизни той эпохи, мы можем наблюдать на протяжении всей пьесы. Но это противостояние не было бы так ощутимо и уж тем более не выходило бы на первый план, если бы в нем были задействованы только эти два персонажа. Грибоедов же практически всех своих героев, в той или иной степени, втягивает в этот конфликт. Против идей Чацкого вместе с Фамусовым выступают и Молчалин, и Скалозуб, и Хлестова, и Загорецкий, да и все остальные своими репликами лишь подтверждают обвинение Чацкого в адрес московского общества. Он же, вернувшись в Москву после нескольких лет странствий, не может смириться с ее нравами и горячо выступает против жестокий проявлений крепостничества ("Сам толст, его артисты тощи"), низкопоклонства перед вышестоящими, стремления к чинам и наградам ("Служить бы рад, прислуживаться тошно"), отношения общества к просвещению ("И с криком требовал присяг, // Чтоб грамоте никто не знал и не учился"), праздности этого общества ("Вчера был бал, а завтра будет два"), засилья всего иностранного ("Воскреснем ли когда от чужевластья мод?") и т.д. Все, что не соответствует его представлениям о жизни, вызывает у Чацкого бурю эмоций. Первоначально он кажется нам одиноким борцом против всевозможных общественных пороков, но Чацкий один только на сцене, в жизни же у него есть единомышленники, недаром он часто произносит слово "мы", говоря от имени какой-то определенной общественной силы; отдельные внесценические персонажи также являются сподвижниками Чацкого. Это и двоюродный брат полковника Скалозуба, который "службу вдруг оставил, // В деревне книги стал читать", и племянник княгини Тугоуховской, и профессора Педагогического института в Петербурге. Все это делает Чацкого реалистичным персонажем, не без основания критикующим общество, в отличие от мольеровского Альцеста, главного героя комедии "Мизантроп", который, хоть и справедливо осуждает человеческие недостатки, предстает перед читателем каким-то чудаком, которого не понимает даже лучший друг, человеконенавистником от природы. Это объясняется тем, что в отличие от Мольера, строго придерживавшегося классицистических норм, задачей Грибоедова было реалистично отразить современную ему эпоху, взяв актуальный для того времени жизненный конфликт с верной расстановкой сил, а также верной развязкой. Ведь при всей симпатии автора к своему герою, Чацкий оказывается изгнанным, потому что не наступило еще время для его победы, конфликт отнюдь не исчерпан. Дав именно такую развязку своему произведению, Грибоедов нарушил непременное требование классицизма хорошего конца, что придало комедии еще большую оригинальность. Но наравне с реалистическими чертами в "Горе от ума" присутствует и романтическая окраска: в глазах читателя Чацкий кажется борцом-одиночкой, так как ни от кого из действующих персонажей он не может ждать какой-либо поддержки и ему одному приходится справляться со своей сложной миссией.

Как уже было сказано выше, в комедии Грибоедова присутствует еще и любовный конфликт, который не менее интересен, чем общественный. По словам И.А. Гончарова "всякий шаг Чацкого, всякое его слово в пьесе тесно связаны с игрой чувства его к Софье", то есть без любовного конфликта не случилось бы и общественного. Но первый заслуживает внимания не только как причина второго, он, как и все в произведении Грибоедова, необычен. Его оригинальность заключается в нетрадиционности любовного треугольника: в отличие от классицистических комедий, где два соперника борются за руку и сердце своей возлюбленной, в "Горе от ума" сама девушка, защищая своего возлюбленного, пытается противостоять его сопернику. Уже один этот факт доказывает, что эта девушка, то есть Софья, не какаято бездумная кокетка, а довольно сильная личность.

Помимо того, что любовный треугольник нетрадиционен, он оказывается еще и "перевернутым", пародией на распространенные в сентиментальной литературе любовные интриги. Так, было принято изображать девушку, влюбленную в умного, благородного и чувствительного разночинца, но поневоле выходящую замуж за богатого, но ограниченного и недалекого дворянина. Примером именно такого любовного конфликта может служить роман Ж.Ж. Руссо "Юлия, или Новая Элоиза", главная героиня которого, Юлия д’Энтаж, влюблена в своего учителя, разночинца Сен-Пре, но вынуждена выйти замуж за господина де Вольмара. Грибоедов же высмеивает сентименталистские традиции, изображая небогатого разночинца Молчалина низким и подлым, а дворянина Чацкого умным, благородным и возвышенным.

Но чем же тогда объясняется выбор Софьи? Тут мнения многих критиков расходятся. Одни больше склоняются к выводу, что Софья выбрала Молчалина, чтобы отомстить Чацкому, уехавшему от нее три года назад, и все же продолжает неосознанно любить его. Так, например, полагает академик Нечкина, утверждающая, что Софья – интересная личность, образ которой Грибоедов не развил полностью, боясь затмить тем самым образ Чацкого, и поэтому "Софья начертана неясно", как заметил А.С. Пушкин. Другие же критики уверяют в обратном, говоря о том, что Софья просто начитавшаяся французских романов холодная кокетка, не наделенная ни особым умом, ни особым чувством.

Но неясность Софьи еще и художественно оправдана, так как во многом помогает связать общественную и любовную интриги. Так, в первом действии мы не можем предугадать развязку комедии, шансы у Чацкого на взаимность Софьи в глазах читателя еще остаются, мы верим в перемену ее отношения к старому другу. В сцене же обморока читатель и зритель узнают о глубокой и сильной привязанности Софьи к Молчалину, которую уже можно назвать и любовью. Становится ясным, что Чацкому не на что надеяться, но теперь интерес читателя прикован к поведению Чацкого, мы следим за тем, когда же он убедится в бесполезности попыток завоевать Софью. Одновременно с этим Чацкий ведет еще и политическую борьбу, на которую, безусловно, влияют его любовные переживания, вызванные поведением Софьи. Неожиданным поворотом в действии является пущенная именно Софьей сплетня о сумасшествии Чацкого, которая делает девушку непосредственной участницей общественного конфликта и ставит ее в ряд злейших врагов Чацкого; именно в этот момент происходит слияние двух интриг комедии, которые позже нельзя будет отделить друг от друга.

В переплетении и дальнейшем слиянии двух интриг большую роль играет реалистичный и многогранный характер главного героя, предстающего перед нами и пылким любовником, и красноречивым оратором. Именно его появление и создает живое, яркое действие. Чацкий сразу начинает борьбу на двух фронтах, что и приводит его в конце к "мильону терзаний". Но не только его отношения с Софьей влияют на его борьбу с "веком минувшим", как уже было сказано, но и его постоянные столкновения с фамусовским обществом, вызывающие его злость и раздражение, делают его дальнейшие беседы с Софьей столь резкими, ядовитыми и отталкивающими девушку ("Не человек, змея!").

Помимо Софьи, еще одним человеком, помогающим увязать два конфликта воедино, является Молчалин; он и соперник в любви, и политический оппонент Чацкого. Разговор этих двух героев является столкновением двух антиподов, каждый из которых считает другого ничтожеством. Молчалин является олицетворением всей низости и чинопоклонения фамусовского общества, что еще больше усиливает горе Чацкого, так как получается, что именно ненавистное ему общество отбирает у него возлюбленную ("А вы! О Боже мой! кого себе избрали?").

Присутствие в комедии Грибоедова одновременно двух интриг вызвало жаркие споры в русской критике, первым же, кто подробно рассмотрел тесную связь этих двух сюжетных линий, был И.А. Гончаров, писавший: "Две комедии как будто вложены одна в другую… Когда первая прерывается, в промежутке является неожиданно другая, и действие завязывается снова, частная комедия разыгрывается в общую битву и связывается в один узел".

Особенности композиции