4. Групповая динамика

Масса людей на улице не способна на коллективные действия, потому что у нее нет известного всем общего интереса. Но если эта масса существует достаточно долго, обязательно выработается общая цель, и она превратится в толпу.

К сожалению, в наше время люди склонны образовывать толпы. Отсутствие близких связей приводит к тому, что человек уходит в толпу, где теряет свою индивидуальность Толпой управляет вождь. Вот о толпе-то я хочу поговорить Но не для того, чтобы вы стали вождем, а для того, чтобы не смешались с толпой, когда в нее попадете.

Московичи писал, что «в конце концов мы полностью оказываемся в плену вождей. Все меняется и рассыпается в прах, остается неизменным лишь стремительное возвышение вождей. Поначалу, когда большинство захватывает власть, она временно переходит в руки меньшинства, но только до того момента, пока один человек не отнимет ее у всех остальных. По приказу вождя толпа его приверженцев беспрекословно идет на преступления, потрясающие воображение, совершает бесчисленные разрушения, принося ему в жертву свои собственные интересы и нужды, вплоть до собственной жизни. Такая власть не может осуществиться, не лишив людей ответственности и свободы. Более того, она требует их искренней вовлеченности».

Толпа — это временная совокупность равных, анонимных и схожих между собой людей, в недрах которой идеи и эмоции каждого имеют тенденцию выражаться спонтанно.

Толпа, масса — это социальное животное, сорвавшееся с цепи. Моральные запреты сметаются вместе с подчинением предрассудку. Социальная иерархия ослабляет свое влияние, стираются различия между людьми. И люди выплескивают, зачастую в жестоких действиях, свои страсти и грузы: от низменных до героических, от иступленного восторга до мученичества. Это неукротимая и слепая сила, которая в состоянии преодолеть любые препятствия, сдвинуть горы или уничтожить творения столетий.

Вожди прежде всего должны быть такими, как и вея масса, но и должны иметь в себе магические свойства пророка, заставляющие восхищаться каждым их шагом и пробуждать энтузиазм. Массы можно сравнить с шаткой грудой кирпича, сложенной без специальной кладки и раствора, которая может рухнуть от порыва ветра. Эту связь и дает вождь. Достаточно нескольких броских образов, одной или двух формул, ласкающих слух и доходящих до сердца или напоминающих о великой коллективной вере, — это и есть цемент, связывающий людей и поддерживающий целостность массового сооружения. Вождь дает человеку ощущение личной связи, вынуждая его разделить общую идею, одно и то же мировоззрение. Вождь фактически предлагает эрзац общности, видимость непосредственной связи человека с человеком. Вот почему орудием любого вождя являются грандиозные церемонии, беспрестанные собрания, демонстрация силы и веры, проекты будущего, одобряемые всеми, и т. д. — всякое торжественное выражение объединения всех сил и подчинения коллективной воле. Все это творит драматическую атмосферу экзальтации.

Выделяясь на фоне людской массы, которая расточает ему всякие хвалы, вождь зачаровывает ее своим образом, обольщает словом, подавляет, опутывая страхом. В глазах такого раздробленного людского множества индивидов он является массой, ставшей человеком. Он дает ей свое имя, свое лицо и активную волю.

Наполеон, Сталин, Гитлер и пр. — все они смогли воплотить для своих подданных «согласие народа в одном человеке». Превращение многочисленной толпы в единое существо придает притягательную силу — сколь зримую, столь и необъяснимую. Результатом этого особого сплава становится единое целое — обаятельный персонаж, который пленяет и увлекает, стоит лидеру заговорить или начать действовать. Здесь затрагиваются прежде всего чувствительные струны сердца, затем момент веры и, наконец, заветные чаяния. Разум здесь играет вспомогательную роль. Такое искусство возбуждения толп есть не что иное, как религия, вновь обретшая почву под ногами.

Что же связывает вождя и толпу? Власть! Народ ее завоевал и удерживает. Вождь ее домогается. Вначале эта борьба идет в лояльном духе. Он хочет упразднить несправедливости прошлого, найти пути излечения расточительной и неэффективной экономики, обеспечить обездоленным благосостояние, без которого жизнь убога, и тем самым утвердить авторитет нации.

Обычно полагают, что хаос там, где царит анархия в прямом смысле слова: в отсутствии всякого авторитета. Это заблуждение, и под его прикрытием руководитель может укреплять свою власть за счет соперников, наводя порядок в учреждениях и на производстве. Это позволяет ему сплотить массы, втянуть их в борьбу и требовать от них необходимых жертв.

Первая жертва — отказ от контроля за властью и того удовлетворения, которое дает свобода. Это приводит к тому, что соратники начинают лучше управлять, а управленческие шаги становятся сокращенными и ускоренными. Так форсируется захват власти. А народ в избытке доверия допускает и узаконивает противоестественные приемы надсмотра, подозрение и гнет. И это происходит во всех сферах: НАЧИНАЕТСЯ С ПРИНЯТИЯ ПРИНЦИПОВ, А ЗАКАНЧИВАЕТСЯ ИХ ФАЛЬСИФИКАЦИЕЙ. История свидетельствует: все, поначалу казавшееся уступкой обстоятельствам, заканчивается неизменной сдачей позиций — законодательными ассамблеями при Наполеоне, Советами при Сталине.

Все эти уловки имеют свою аранжировку в соответствии с фигурой вождя и идеями, которые возвели его на вершину. Ведь без таких идей это мечи из картона, а власть лишь мимолетная вспышка. Любые выборы, любые повседневные дела становятся лишь плебисцитом его имени. Его влияние основывается на всеобщем одобрении, т. е. принимает форму демократии. Даже Гитлер и Муссолини стали главами государства в результате законных выборов. Короче говоря, во всех случаях социальная анархия изгоняется для того, чтобы надежнее внедрить насилие и зависимость.

Народ каждодневно отказывается от бремени самостоятельности, подтверждая это при очередном опросе и на проводимых выборах. Завоевание лидером права каждодневно действовать самостоятельно никогда не приобретается окончательно. «Вожди толп» проделывают обычно такой обмен и побуждают принять эти решения с энтузиазмом. Они следуют принципу — толпа царит, но не правит.

Для толпы характерно пренебрежение разумом, изощренная жестокость и деспотизм. Действия ее импульсивны, а сознание отсутствует. В толпе человек скорее плох, чем хорош. Индивид— это самое замечательное изобретение нашего времени. Но его ситуация совсем нелегка. Индивид, достойный этого имени, должен вести себя согласно своему разуму, беспристрастно судить о людях, о себе и о вещах и действовать с полным сознанием дела. Он должен принимать чужое мнение с достаточным на то основанием, оценив его, взвесив все «за» и «против» с беспристрастностью ученого, не подчиняясь суждению авторитета или большинства людей. Итак, мы ожидаем от каждого, что он будет действовать рассудительно, руководствуясь сознанием и своими интересами, будь он один или в обществе себе подобных. Слившись с толпой, человек теряет свою индивидуальность. Толпа выравнивает нас по низшему образцу. Выйдя из толпы, человек сам удивляется себе. Вне толпы |он никогда бы такого не сделал, и с тем, с кем был рядом в толпе и выкрикивал одно и то же, вне толпы он с ним рядом и в туалете не сидел бы. Примером может быть толпа на стадионе. Интеллигент высокого калибра и пропойца-алкоголик, объединенные стремлением, чтобы их команда победила, выкрикивают иногда совершенно неприемлемое, особенно для интеллигента. Вне толпы они никогда не будут общаться друг с другом. Обезличивание умов, паралич инициативы, порабощенность коллективной душой индивидуальной души — все это следствия погружения в толпу.

Еще Зиновьев писал: «Справедливые и глубокие идеи всегда индивидуальны. Идеи ложные и поверхностные являются массовыми. В своей массе народ ищет ослепления и сенсации».

В толпе наблюдается утрата связи с реальностью и потеря веры в себя. Соответственно, человек с готовностью подчиняется авторитету группы или вожака (который может быть и терапевтом) и становится податливым к приказаниям внушающего. Он находится в состоянии войны с самим собой, войны, которая сталкивает его индивидуальное «Я» с его «Я» социальным. То, что он совершает под влиянием сообщества, находится в полном противоречии с тем, каким он умеет быть рассудительным и нравственным, когда он наедине с собой и подчиняется своим собственным требованиям истины. Это влияние может охватить и поглотить человека, вплоть до его растворения в толпе. Толпам несвойственно рассуждать, им недостает способности держать себя в узде для того, чтобы выполнять работу, необходимую для выживания и культурного развития, до такой степени это рабы сиюминутных импульсов и существа, подверженные внушению со стороны первого встречного.

«Знание психологии толп для государственного деятеля определяет собой не только возможность управления ими — сегодня это стало сложно — а, по крайней мере, средство не идти у них на поводу», — писал Лебон.

Толпа не выдерживает реализма. Однажды собранные вместе и перемешанные, люди утрачивают всякую критичность. Их совесть отступает перед силой иллюзий. Не умея отличить реальное от воображаемого, они теряют способность принимать правильное решение, самое здравое из предлагаемых им суждений.

Основной характерной чертой толп является слияние индивидов в единые разум и чувство, которые затушевывают личностные различия и снижают интеллектуальные способности. Каждый стремится походить на ближнего, с которым общается. Это скопление своей массой увлекает его за собой, как морской прилив уносит гальку. При этом все равно, каков бы ни был социальный класс, образование и культура участвующих. Лебон писал: «С самого момента, когда люди оказываются в толпе, невежда и ученый становятся одинаково неспособными соображать».

Итак, люди, составляющие толпу, ведомы беспредельным воображением, возбуждены сильными эмоциями, не имеющими отношения к ясной цели. Они обладают удивительной предрасположенностью верить в то, что им говорят. Единственный язык, который они понимают, — это язык, минующий разум и обращенный к чувству.

Любой, кто намеревается управлять людьми, должен был бы проникнуться идеей, что психология масс отворачивается от психологии индивидов. Индивиды, взятые по отдельности, добиваются успехов на пути анализа или опытным путем, исследуя реальность. Массы пользуются не менее эффективным средством — сердцем, страстно влюбленным в идеал человека, который его воплощает. У масс логика постоянно изменяется страстью, как логика людей, столкнувшихся в семейной ссоре, ссоре сына с отцом, кухарки с хозяйкой, жены с мужем. Откуда взялась эта энергия? С моей точки зрения, это — неизрасходованная энергия, предназначенная для личностного роста. Вот почему развитые личности не смешиваются с толпой. Может быть, в этом и профилактика возникновения масс? Второй источник — неизрасходованные силы любви. Ведь влюбленные сразу выходят из массы.

В толпе разум каждого отступает перед страстями всех. Толпа затягивает индивидов в себя, в свой коллективный водоворот. Человек-индивид и человек-масса — это две разные вещи, как достояние в один рубль и в миллион. Эту разницу можно свести к одной фразе: индивида убеждают, массе внушают. Можно внушить и хорошее содержание. Но плохое все же легче. Чтобы реализовать хорошее (созидание), требуется время, и быстро разрядить энергию нельзя. Разрушение сразу приводит к энергетической разрядке. Тогда возникает необходимость в жесткой руке. Итак, толпы ниспровергают основы демократии.

Когда массы налицо, задача политики их организовать. Привести их в движение могут две вещи: страсть и верования. Следовательно, нужно принимать в расчет и то, и другое.

Экономика и техника следует законам истории, политика должна следовать законам человеческой природы.

Все, что можно сделать, — это приспособить имеющиеся в распоряжении инструменты и познания к неизменным свойствам внешней и внутренней жизни людей. Важнейшим всегда остается то, что политика — рациональная форма использования иррациональной сущности масс. Любые приемы пропаганды и внушения вождя на толпу руководствуются этими положениями. Они играют на чувствах людей, чтобы превратить их в коллективный и обезличенный материал. И мы знаем, как великолепно они достигают этого.

Что же делать, когда толпа уже налицо?

Открыть вожака в ее среде и управлять ею, взывая к ее страстям, верованиям и фантазиям. Таким образом, психология толп отвечает на вопрос «что делать?» Следует помнить одно: стихийно толпа стремится не к демократии, а к деспотизму.

Но толпа не криминальна по своей сути. Она может быть жестокой и анархичной и легко поддаться порывам разрушительной ярости. Сообща люди в толпе грабят, громят, линчуют, т. е. творят то, что ни один человек не позволил бы себе совершить.

Но цивилизации были созданы и управлялись аристократией, а не толпами. У этих последних только и хватало сил разрушать. Их господство всегда представляет собой какой-то беспорядочный период.

Но с другой стороны, толпы могут быть более героическими, более справедливыми, чем каждый в отдельности. Они обладают энтузиазмом и великодушием простодушного существа. Их бескорыстие бывает безграничным, когда их увлекают идеалом или затрагивают их верования. «Неспособность рассуждать у них создает почву для мощного развития альтруизма — качества, которое рассудок основательно заглушает и которое представляет собой необходимую общественную добродетель».

Порядочность толпы бывает не меньше ее жестокости. Преступления составляют лишь частный аспект ее психологии. И совершаются они обычно по наущению вожака.

Добавим еще, что толпы легче возбудить, взывая к их коллективному идеализму. Толпа, как и ребенок, скорее добра, чем зла. Злою ее делает вожак, так же как злым ребенка делают его родители.

Лебон утверждает, что толпа состоит из таких же нормальных людей, как вы и я. Просто, собравшись в толпу, люди чувствуют, рассуждают и реагируют в иной психологической плоскости. Слишком легко приклеить ярлык «истерия», «коллективное безумие» на странное и необычное поведение толпы — стычки после футбольного матча, панику, спровоцированную катастрофой (поведение на дискотеке). Ярлык может быть обманчивым, а поведение непонятным. Впрочем, когда мы наблюдаем толпу вблизи и достаточно долго, ощущение истерии рассеивается. Мы просто отмечаем, что психология индивидов и психология толп не подобны друг другу. То, что кажется аномальным для первой, для второй совершенно нормально. Действительно, толпы являются независимой реальностью. Больше не возникает вопросов — плебейские они или буржуазные, преступные или героические, безумные или здравомыслящие. Аристократы и ученые, собравшись в толпу, ведут себя точно так же, как рабочие и крестьяне Они представляют собой коллективное устройство, коллективную форму жизни.

Еще 300 лет назад философы утверждали, что будущее принадлежит толпам и тем личностям, которые смогут доступно объяснить им некоторые вещи. Я с сожалением вынужден констатировать, что умные люди, которые могли вывести нашу страну из хаоса, не могут объяснить свои идеи простым и понятным для масс языком. Вот почему успех их весьма сомнителен. В своей работе мне удается сложные психологические понятия объяснить непосвященным понятным языком. И я замечаю, как они выходят из толпы и становятся счастливыми.

Лебон стал консультантом для многих политических деятелей. Лебона ограбил Де Голль. Его книга «Острие шпаги» фактически сборник цитат Лебона. Но раньше его ограбили Гитлер и Муссолини. Почти вся нацистская пропаганда является воплощением на практике тезисов Лебона. Но не Лебон виновен в преступлениях нацизма. Шарль де Голль, всей душой преданный демократии, использовал его учение на благо Франции. Но именно Шарль де Голль понял его рекомендации правильно и превратил их в жесткие рабочие правила. Лебона можно считать первооткрывателем, который сам, как это часто бывает, не подозревал о масштабах своего открытия, о его взрывной силе.

А теперь несколько слов о вожаках, вождях, если вам это больше нравится. Это для того, чтобы вы их узнали и не шли за ними.

Вождь превращает внушаемую толпу в коллективное движение, сплоченное одной верой, направляемое одной целью. Именно он формирует массу, готовит ее к идее, которая наполняет эту массу плотью и кровью. В чем секрет искусства вождя? Он опирается не на насилие, а на верование. Для толпы вера, как атомная энергия — для материи. И тот, кто ею владеет, обладает возможностью превратить множество скептически настроенных людей в массу убежденных индивидов, легко поддающихся мобилизации и еще более легко управляемых.

Конечно, эти люди — выходцы из толпы, захваченные верой. Они превращают ее в страсть. Вождь вначале сам был загипнотизирован идеей, а потом уже становился ее апостолом.

Вот как описывается их психологический портрет: «Подобные люди, больные страстью, полные сознания своей миссии, по необходимости являются своеобразными индивидами. Аномальные с психическими отклонениями, они утратили контакт с реальным миром и порвали со своими близкими. Значительное число вождей набирается среди этих невротизированных, перевозбужденных, этих полусумасшедших, которые находятся на грани безумия. Какой бы абсурдной ни была идея, которую они защищают, или цель, которую они преследуют, любое рациональное суждение блекнет перед их убежденностью. Презрение и гонение еще более возбуждают их. Личный интерес, семья — все приносится в жертву. Инстинкт самосохранения у них утрачивается до такой степени, что единственная награда, которой они домогаются, — это страдание».

Вожди — это своеобразный сгусток толпы. Но они также радикально отличаются от нее своим упорством, энергией, твердостью. Здоровый человек предпочтет компромисс. Вожди же готовы пожертвовать даже своей жизнью ради триумфа идеалов.

Таким образом, вождю надо быть человеком веры, до крайностей, до коварства. С появлением вождя в массе всякая неуверенность исчезает. Сектантский фанатизм исходит от вождя, и любой великий вождь — фанатик. Массы заражаются фанатизмом с поразительной легкостью. Несокрушимая уверенность фанатиков порождает безмерное доверие других. Они говорят себе: «Он знает, куда идет, тогда пойдем туда, куда он знает». Когда он говорит языком силы, озаренной светом веры, все его слушатели покоряются.

Есть разница между политическим деятелем и вождем. Первый — оратор-лицедей, второй — пророк. У вождя идет слияние индивидуальной судьбы и судьбы толпы. Вождь выполняет миссию, как загипнотизированный выполняет приказания. Ему тоже не чужды закулисные комбинации и коварство. Но в качестве задних мыслей у него только мысли, открыто им выдвигаемые. Он всегда делает то, что говорит, и готов идти этим путем до конца. Каждый верил, что Гитлер останется пленником союзов, которые он заключил, утаит ненависть против евреев и социалистов и пр. И его смогут сместить. Но получилось все наоборот.

Второе качество вождя проявляется в преобладании смелости над интеллектом. Смелость — это качество, которое превращает возможность в реальность, рассуждение в действие. В решающие моменты смелость, а значит характер, берет верх над интеллектом и ей принадлежит последнее слово.

Это свойство позволяет ему не бояться насмешек, осмеливаясь делать то, на что не осмеливалась бы уравновешенная мысль: встать на колени, чтобы поцеловать землю концентрационного лагеря. Вопрос отваги всегда является центральным в управлении. Великие вожди всех эпох, главным образом революционных, были людьми ограниченными и, однако, совершали великие деяния, ибо ум проявляет снисходительность и ослабляет интенсивность и действенность убеждения.

Вот неизменный постулат: не бывает слишком много характера, но можно обладать избыточно большим умом, то есть слабостью, которая обескровливает отвагу и рассеивает ослепление, необходимое, чтобы действовать.

Примерами тому могут быть Гитлер и Сталин, которые уступали по уму и развитию своим соратникам.

Есть одна мета, которая отличает вождя от других, — это авторитет. Человек, обладающий авторитетом, осуществляет неотразимое воздействие, естественное влияние. Одного его жеста, одного слова достаточно, чтобы заставить повиноваться, добиться того, для чего другим понадобилась бы армия в состоянии войны.

Примером тому может быть возвращение Наполеона с острова Эльба и поход Лже-Димитрия. Если есть авторитет, то нет нужды в красноречии. В авторитете слиты два качества вождя: его убежденность и отвага. Когда вождь исчерпал свой авторитет, у него не остается ничего, кроме грубого насилия завоевателя.

В массовом обществе авторитет вождя является почти единственным козырем власти, единственным рычагом, который есть в его распоряжении для воздействия на толпы. Уберите авторитет, и останется возможность управлять ими с помощью полиции, администрации, оружия или компьютера. Вместо блеска авторитета кровь и серость.

Здесь есть несколько правил. Осанка, правильная и повелительная речь, простота суждений и быстрота решений — вот главные составляющие воспитания вождей. Поскольку речь идет о толпах, нужно добавить: способность уловить и передать эмоцию, привлекательность манер, дар формулировки, которая производит эффект, вкус к театральной инсценировке — все это предназначено для развития воображения. Примененные разумно, эти правила порождают подражание, возбуждают восхищение, без которого нет управления.

Авторитет, поднятый таким образом, действует при условии, если вождь, как гипнотизер или чародей, сумеет сохранить определенную дистанцию, окружить себя покровом тайны, сделать манеру своего поведения фактором успеха. Расстояние, отделяющее его от толпы, пробуждает в ней чувство уважения, покорной скромности и возводит его на пьедестал, воспрещая делать обсуждения и оценки. Необходимо позаботиться о том, чтобы не было фамильярности.

Понятно, что желание вождя, вышедшего из толпы, отдалиться от своих приближенных, соответствует желанию порвать с прошлым. Отделяясь от соратников, он превращает отношения взаимности в подчинение, отношения равенства в неравенство. Став властителем, он не знает больше друзей, у него есть только подчиненные или соперники. Огромная пропасть, которую он создает, способствует этому изменению. В противном случае он не будет свободен в своих решениях, не сможет руководить по своему усмотрению.

Одиночество человека у власти возникает из того разрыва и отказа от взаимности там, где больше ему нет равных. На вершине пирамиды есть место только для одного. Оно ему необходимо, чтобы подчеркнуть его авторитет, создать вокруг него атмосферу тайны, питающей все иллюзии. Так, массы могут награждать его всеми желаемыми качествами. Авторитет не может обходиться без тайны, поскольку то, что слишком хорошо известно, мало почитается. Проще говоря, не существует великого человека для его камердинера (да и жены).

В общем, вы меня поняли. Вождь не может быть счастливым человеком. Но некоторым приемам, которыми владеет вождь, следует научиться, для того чтобы сплотить массу в толпу, а потом разбить ее на группы.

Так, у толпы в магазине уже намечен, пусть и нечетко сформулированный, но общий интерес. Когда очередь выстраивается за каким-либо товаром, она сразу превращается в ассоциацию. Ассоциация — это такой уровень развития группы, при котором определена общая цель. Если ассоциация без особых изменений держится достаточно долго, она начинает структурироваться, происходит распределение ролей, появляются неформальные группы и их лидеры, назначается руководство, и группа становится кооперацией.

Кооперация — это такой уровень развития группы, когда группа уже приступила к выполнению своих целей и произошло распределение ролей.

Итак, любая вновь создаваемая группа является ассоциацией. Это первый класс средней школы, первый курс студенческой группы, туристическая группа на отдыхе, да и та же пресловутая очередь. В ассоциации на начальных этапах у всех практически равные возможности.

После структурирования в классах и группах выбирается актив, да и в очередях, если они существуют долго, появляются руководители. Руководителей всегда меньше, чем исполнителей. Распределение ролей происходит быстро, и если ни в одной из ассоциаций вам не удается стать ни руководителем, ни лидером, то дело не в обстоятельствах, а в вас. Но когда вы попадете в ассоциацию, постарайтесь стать там лидером и тем самым повысить свою психологическую компетентность.

Итак, ассоциация превратилась в кооперацию и начала выполнять свои цели. Учебная группа стала проводить занятия, туристическая выступила в поход, производственная начала выпускать товары или производить услуги. И тут выясняется, что руководители не могут выполнять своих функций, лидеры — экспектаций. Между группами начинаются недоразумения. Вовсю идет групповой процесс: интриги между неформальными группами, конфликты между отдельными членами. Меняется состав групп и группировок, начинаются агитация и пропаганда, происходят революции и дворцовые перевороты.

Между группами происходит борьба за место под солнцем. Приходится доказывать, что именно моя группа, моя футбольная команда достойна играть в высшей лиге, именно мой класс заслужил премию — поездку в горы. Именно мой коллектив может построить завод быстрее, дешевле и качественнее конкурентов. Групповой процесс и борьба с другими группами отвлекают от выполнения основных целей группы, хотя понятно, что в одно и то же время приходится заниматься улаживанием отношений между членами группы, бороться за себя и за само существование группы.

Если в группе преобладает групповой процесс, она называется процессуальной. Группа, в основы которой заложены законы рынка, которая сама зарабатывает средства на существование, длительно процессуальной быть не может. Она просто распадется. Непомерно большой групповой процесс снижает активность группы. Если он сводится к минимуму, эффективность группы повышается. Длительное существование процессуальных групп можно наблюдать в бюджетных коллективах. Тогда в научно-исследовательских институтах не до науки, в школах не до учеников, в больницах не до больных. Нередко в интриги впутывают учеников, больных, родственников, для решения спорных вопросов приезжают представители других организаций. Идут и едут комиссии, следователи, прокуроры... Каждого надо встретить, накормить, ублажить...

Удивительно (но не для знатока психологии управления), но такая группа не распадается. Если я победил, зачем мне уходить из группы? Если я потерпел поражение, все равно не уйду, и чтобы отомстить, натравлю на руководителя другую комиссию. Квалификация сотрудника растет только в той деятельности, которой он отдает не только время, но всю душу. Там он станет профессиональным интриганом, но он не станет хорошим учителем, врачом, слесарем, сапожником и будет жаловаться на плохие заработки. Профессионал всегда хорошо зарабатывает, даже если его труд плохо оплачивает государство. Когда мои дети готовились к поступлению в институт, я нанимал репетиторов. Если бы такую подготовку могли провести учителя, у которых они учились в школе, я бы не искал других учителей.

Группа, которой постоянно приходится защищать свою большую наружную границу, называется сражающейся. Когда группа в сражении, члены ее удивительным образом сплачиваются. Я работал консультантом в спортивных командах высокого уровня. Часто там шел интенсивный групповой процесс. Спортсмены ненавидели друг друга. Я это знал достоверно. Я как психолог был доверенным лицом, и поскольку ни разу не подводил, то знал многое. Так вот, «каких только гадостей они друг другу ни делали! Но как |только начинался матч, их отношения преображались. Да, |это были настоящие профессионалы. Филигранный пас врагу, передвижение без мяча, согласованные выходы и подстраховка. Но как только заканчивался матч, опять начинались склоки, которые прекращались с новым матчем.

Руководители, которые хотят сплотить группу, должны знать, что легче всего это сделать, превратив ее в сражающуюся. Для этого следует найти общего врага: коммунисты, евреи, демократы, империализм, цурипопики или профитразмы. Какая разница! Лишь бы каждый член группы был убежден, что это действительно его личный враг, что стоит его уничтожить, и все пойдет как по маслу. Большинство людей верят в чудо. Так что это нетрудно сделать. Но тем руководителям, которые хотят сплотить группу, сделав ее сражающейся, следует помнить, что она обязательно распадется. Распадется независимо оттого, победит или потерпит поражение. Если потерпит поражение, распадется из-за поисков виновного, если выиграет, то из-за дележа «добычи».

Вариант поражения можно не рассматривать. Каждый на себе испытал, что происходит, когда его обвиняли и когда он сам обвинял. Вспомним, что излюбленная игра во многих невротических семьях — «Все из-за тебя!»

Ну, и наконец, если группа выполняет свои цели весьма успешно, ее можно назвать активной. Активная группа дает продукцию высокого качества, отношения между ее членами доброжелательные, и в процессе своего развития она превращается в коллектив.

Коллектив — это такой уровень группы, при котором ее член может пожертвовать своими интересами ради интересов группы и через интерес группы реализовать свой собственный интерес.

Немного громоздкое определение, но после разъяснений все станет ясно. Болельщикам я предлагаю с позиции групповой динамики определить, является их любимая футбольная команда коллективом или нет. Понаблюдайте за игрой ваших любимцев. Первый вариант: футболист А., находясь в выгодной позиции, забивает гол. В более выгодной позиции находился его товарищ, но пас ему А. не послал. Второй вариант: футболист А. находится в выгодной позиции, но его товарищ находится в еще более выгодной позиции. И он, вместо того, чтобы забить гол самому, делает пас товарищу, который и забивает гол. Где коллектив? Нетрудно догадаться, что во втором случае. В первом — перед нами кооперация, где члены группы решают свои задачи. На группу как таковую футболисту А. наплевать. Если команда вылетит из высшей лиги, то ему, забивающему голы, это ничем не грозит. Он перейдет в другую команду. К сожалению, коллективы встречаются настолько редко, что многие не знают, что такое коллектив, и думают, что работают в коллективах. Нередко и семьи не образуют коллектива.

Между тем крайне важно знать, на каком уровне развития находится группа, членом которой ты состоишь, которой руководишь или в которую собираешься вступить, ибо между кооперацией и коллективом имеются существенные различия.

Кооперация в трудные времена распадается, а коллектив сплачивается. В кооперации не возникают дружеские эмоциональные связи. Выход из кооперации обычно означает и разрыв с людьми, с которыми работал. Пребывание в коллективе делает работу радостью. Если приходится по тем или иным причинам выйти из коллектива, эмоциональные связи сохраняются, и даже после длительного отсутствия тебя там встретят с радостью. В трудные минуты туда можно прийти за поддержкой.

Кооперация, если она не превращается в коллектив, становится корпорацией, существенным признаком которой является групповой эгоизм. Между собой ее члены могут находиться во враждебных отношениях, но сплачиваются, если в их среду пытается проникнуть чужак. Примером такой корпорации был наш партийный аппарат. Попасть в члены корпорации дело весьма трудное, но если это удалось, то можно не беспокоиться о своем личностном росте. Главное — не противоречить корпоративным нормам.

Коллектив — открытая система. Попасть в него легко. Положение в коллективе определяется личностной компетентностью, и старые знакомства, заслуги и дружеские связи не помогут удержаться на прежнем месте. Но, с другой стороны, если ты споткнулся, тебя не затопчут, как в корпорации, а помогут подняться. И вообще, отставание — не позор.

Многие люди с большим трудом вспоминают своих одноклассников. И если это была кооперация, вспоминаешь только врагов. От коллектива остаются воспоминания, что там были только друзья. Многие не помнят сослуживцев, с которыми работали бок о бок многие годы. Значит, работал в кооперации. Тот, кто работает в кооперации, тот всегда чувствует себя временным и подыскивает новое место работы, хотя в конечном итоге может проработать здесь очень долго.

Супружеские измены бывают, как правило, в семьях, которые не достигли степени развития коллектива. Во время Великой Отечественной войны были случаи, когда супруги выдавали друг друга. Значит, это была кооперация. Японцы это уже давно поняли и ввели систему пожизненного найма. Для японских служащих фирма сама по себе представляет ценность. Американцы удивились, когда организовали в Японии свое производство. А удивились они тому, что, несмотря на высокие оклады, которые они предложили, им не удалось переманить к себе сотрудников из уважаемых японских фирм.

К сожалению, многие люди не знают, что такое коллектив, и впервые в своей иногда длительной жизни начинают это понимать, когда проходят тренинговую подготовку в психотерапевтической группе или группе личностного роста. Для многих — это просто слова. Может быть, и для вас, мой дорогой читатель! Но попробуйте посетить пару семинаров для групп личностного роста. И для вас оживут слова Омара Хайама: Чтоб Мудро жизнь прожить, знать надобно немало. Два правила запомни для начала: Ты лучше голодай, чем что попало есть, И лучше будь один, чем вместе с кем попало.

██ ██ Всем, потерявшим надежду и опустившим руки. Автор, как и Козьма Прутков, считает, что счастье человека в его собственных руках. И если он умеет общаться с собой, находит общий язык с близкими, способен управлять группой и быстро освоиться в новой ситуации, он обречен на счастье. Автор использует свой богатый клинический опыт и опыт психологического консультирования, дает простые рекомендации, как наладить общение. Жизнь - штука легкая, а если вам тяжело, значит вы что-то делаете не так. Радость — это то, что ощущается после какого-либо творческого или социально значимого действия, которое производилось не с целью получения выгоды.

ТОЛПЫ. ПОНЯТИЕ ТОЛПЫ
Жизнь, поступки и выбор человека, зависит от социальной обстановки, в которой он находится. Именно социум формирует различные формы поведения. Социальные нормы могут формировать поведение, направленное на индивидуальность, проявления личности человека, как независимой единицы общества. Но есть и такие формы поведения, при которых человек теряет свою индивидуальность, под влиянием других людей. толпы заключается в обезличивании индивида, при этом человек абсолютно не ощущает прессинга со стороны окружающих. Постепенно он заражается поведением окружающей группы людей, подчиняется её правилам и начинает действовать согласно этим правилам.

В психологии существует специальный раздел, социальной психологии, которая занимается изучением психологии толпы. Существует огромное количество примеров, когда группы людей, кардинально изменяли ход истории.

ПСИХОЛОГИЯ ТОЛПЫ. ФОРМИРОВАНИЕ И ВИДЫ ТОЛПЫ
Как часто, просто из любопытства, вы оказывались в самой гуще группы людей, заразившись её настроением и общим интересом? Именно так и формируется толпа. Но это происходит, не всегда стихийно. Не смотря на то, что толпой принято считать, случайное скопление людей, подпитываемое общим эмоциональным настроем, не редко толпа формируется с помощью ядра, или попросту говоря, толпу формируют зачинщики.
Толпу делят на четыре вида:
Толпа может быть агрессивная - это самый опасный вид толпы.
Толпа убегающая от чего, или от кого либо (спасающаяся толпа);
Толпа окказиональная – этот вид толпы, образуется, если случилось что-то «интересное», к примеру, ДТП.
Толпа демонстрантов (демонстрирующая толпа).

ПСИХОЛОГИЯ ТОЛПЫ. ПОВЕДЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА В ТОЛПЕ
Каждому из нас приходилось на личном опыте ощутить влияние толпы, или наблюдать поведение людей находящихся в толпе, со стороны. Уже говорилось, о том, что человек в толпе теряет свою индивидуальность. Механизм, который формирует толпу, психологи называют «эволюционной регрессией». Во время формирования этого механизма, активируются самые низшие слои, коры головного мозга. Это значит, что в толпе обнажаются самые низменные желания человека, которые он (потеряв свою индивидуальность) уже не может контролировать. Именно этим и опасна толпа.
Почему человек, так легко оказывается в толпе и под её влиянием?
Всё дело в том, что у нас есть потребность иногда становиться свободными от ответственности быть личностью, ведь это очень тяжкий груз и нагрузка на психику человека. По-другому можно сказать, что сливаясь с толпой, подсознательно, человек, снимает ответственность за свои поступки и действия.