Отношения руси и степи. Русь и кочевники

Гасымов Руслан Масимович

Русь и степь

Title: Купить книгу "Русь и степь": feed_id: 5296 pattern_id: 2266 book_author: Гасымов Руслан book_name: Русь и степь

Районы Северного Причерноморья, Среднего и Южного Поднепровья и Подунавья в древности были столбовой дорогой для азиатских кочевников в их движении на запад. Сначала киммерийцы, потом скифы и сарматы, а в первой половине 1 тысячелетия н. э. гунны и авары стали бичом для оседлых народов Восточно-Европейской равнины. Переселения кочевников сопровождались ограблением обширных территорий и массовыми жертвами. Находясь на более низком уровне экономического и культурного развития, чем оседлые народы, кочевники не могли принести человечеству ничего кроме войн. Римский поэт Овидий Назон так описывал соседство греческих поселений с кочевниками: "Кругом грозят жестокими войнами бесчисленные племена... Враг густыми толпами подобно птицам налетает и уводит добычу... поэтому редко кто осмеливается обрабатывать землю, да и тот, несчастный, одной рукой пашет, а в другой держит оружие... Чуть часовой с дозорной вышки подаёт сигнал тревоги, мы тот час дрожащей рукой надеваем доспехи. Свирепый враг, вооружённый луком и напитанными ядом стрелами, осматривает стены на тяжко дышащем коне. Иногда, правда, бывает мир, но никогда веры в мир". Как же точно заметил Овидий, что соседство с кочевыми ордами не давало веры в мир, потому что кочевые племена, поглощая друг друга, жили в основном военной добычей.

В 4 веке на историческую арену явились славянские племена, которые с севера продвигались на юг в причерноморские земли. Здесь им пришлось столкнуться с гуннами, племенем превосходящим "всякую меру дикости". О том, как сказалось на славянских племенах нашествие гуннов можно судить по археологическим раскопкам, которые показали картину страшного погрома. Славянская земледельческая культура лесостепной полосы исчезла, население ушло из освоенных районов на север. Славяне были отброшены на несколько веков в общественных отношениях, которые вели к появлению классового общества и государства, К счастью гуннский племенной союз быстро распался. Одна часть племён осталась на Дунае и в Причерноморье, а другая откочевала обратно на восток. Оставшиеся в степях отдельные племена не представляли серьёзной опасности, и славяне успешно отбивали их набеги. Славянские земледельческие поселения опять стали появляться в непосредственной близости от степей.

Затишье длилось не долго. В середине 6 века в причерноморские степи вторглись кочевые племена аваров. Они образовали сильное государство, известное под названием Аварского каганата. Снова началась война славянских племён с кочевниками, которые, предпринимая грабительские набеги, старались покорить и обложить тяжёлой данью эти племена.

Письменные источники об аварах скудны, но их достаточно чтобы сложить полную картину славяно-аварской войны. Китайские же источники донесли до нас о том, как авары явились на историческую сцену. И прежде чем рассказать об образовании Аварского каганата в Восточной Европе, нужно, хотя бы немного, рассказать об их жуань-жуаньском каганате.

Жуань-жуани как народ возник буквально на глазах историков Центральной Азии. Это были осколки разбитых табгачами сяньбийских и хуннских родов. Эти рода, спасаясь от полного уничтожения, нашли себе убежище в бескрайней Монгольской равнине и постепенно сжились между собой. Такое слитие было настолько плотным, что к концу 4 века организовалась орда с самостоятельным этносом. Основателем их орды считается дезертир из китайской армии Югюлюй, собравший возле себя около сотни подобных ему беглецов. Эта группа стала центром объединения разноплемённых и разноязычных людей, связанных только исторической судьбой.

Жуань-жуани сложились из тех людей, которые избегали изнурительного труда. Дети их предпочли вообще заменить нелёгкий труд пастуха добыванием дани. Вобщем, жуань-жуани слились в орду, чтобы с помощью военной силы жить за счёт соседей. К 390 году они владели огромной территорией и представляли реальную угрозу китайским землям. Могущества жуань-жуани достигли при кагане Анахуане (520-552 гг.). Он вёл успешные войны с северокитайскими государствами. На западе власть кагана распространялась на часть Семиречья, часть Восточного Туркестана и Джунгарию.

В 546 году против жуань-жуаньского ига восстали тюркские племена. Это восстание положило конец могуществу жуань-жуаней. Тюрки же из данников превратились в конкурентов в борьбе за политическое господство в Центральной Азии. Выискивая предлог для схватки, вождь тюрков Бумын потребовал себе в жёны дочь жуань-жуанского кагана Анахуана. Неправильно расценив реальное соотношение сил, каган направил Бумыну отказ в оскорбительной форме. Повод для войны был более чем достаточным. В 552 году тюрки напали на жуань жуаней и нанесли им сокрушительное поражение. Анахуан покончил с собой.

На землях жуань-жуаней с центром в Северной Монголии возникло новое кочевое государство - Тюркский каганат (552-744 гг.). Бумын принял заимствованный у жуань-жуаньского государя титул "или-каган". В начале 553 года основатель каганата умер. Ему наследовал сын Кара-каган. Он успел нанести ещё одно поражение жуань жуаням в верховьях реки Орхон. Его преемник Мукан-каган (553-572 гг.) завершил разгром ненавистной для тюрков орды. Жуань-жуани рассеялись, и большая их часть бежала на запад, где они стали известны под именем аваров.

В 558 году в Константинополь прибыло посольство авар из Приазовских степей, которое заявило византийскому императору, что его племя самое могучее и неодолимое из народов. Мы теперь знаем, что это было не так, но знал-ли об этом византийский император? Европа ещё не забыла нашествие гуннов, и страх перед восточными ордами крепко засел в сознании изнеженных цивилизацией народов. И все-таки появление аваров стало как божья помощь для Византии, которая переживала в этот момент широкое наступление славян на Балканский полуостров. Император решил по извечному принципу римских императоров: "разделяй и властвуй". Не оценив полностью опасность со стороны авар, император Византии решил стравить их со славянами. Если бы он знал, что авары сами затеяли эти переговоры для того чтобы Византия не только не мешала, но и помогла поработить славянские племена. А, впрочем, может быть, византийцы догадывались о желании авар повторить завоевательную политику гуннов. В любом случае славяно-аварская война была необходима Византийской империи, особенно если бы она привела к полному ослаблению обеих сторон.

Авары продвинулись на запад и пришли в соприкосновение с антами, одним из мощных славянских племенных союзов. "Владетели антские, - писал византийский историк Менандр, - были приведены в бедственное состояние и утратили свои надежды. Авары грабили и опустошали их землю". В 560 году анты отправили к аварам посольство во главе с князем Мезамиром. Цель посольства состояла в том, чтобы заключить перемирие и выкупить пленных. Видимо, Мезамир был хорошо известен аварским вельможам, потому что они стали уговаривать кагана убить его и тем самым лишить антов их выдающегося руководителя. После некоторого раздумья аварский владыка согласился и Мезамир был зарублен.

Авары грубо нарушили существующую в то время дипломатическую традицию, гласящую, что личность посла священна и неприкосновенна. "Авары, - писал византийский хронист, - уклонились от должного к лицу посланника уважения, пренебрегли правами и убили Мезамира". В дальнейшем история показала, что кочевые народы признают только силу оружия и не признают силу убеждения. Убийство посла для них было обычным явлением, особенно когда они чувствовали свою силу. О чём можно договариваться с теми, кого собираешься уничтожить? В истории будет ещё много таких примеров. Достаточно вспомнить убийства рязанского князя Фёдора в ставке Батыя. Действительно традиции коварства были живучи у степных народов.

После убийства Мезомира "больше прежнего стали авары разорять землю антов, не переставая грабить её и порабощать жителей". Покорив антов, авары вторглись в Паннонию и напали на склавинов, которые опустошали в это время греческие земли. Византийцы помогли переправить 60000 аварских воинов через реку Истра и, это дало возможность аварам сразу же напасть на селения склавинов. Нападение было столь неожиданным, что "никто из живших там варваров (склавинов) не осмелился вступит с ними (аварами) в бой; все убежали в чащи, густые леса". Правда, как сообщает тот же Менанд, перед нападением вождь аваров отправил посольство к князю склавинов Добриту. Аварский каган Боян требовал чтобы склавины покорились аварам и обязались платить дань. Добрит ответил: "Родился ли на свете и согревается ли лучами солнца тот человек, который бы подчинил себе силу нашу? Не другие нашею землёю, но мы чужою привыкли обладать. И в этом мы уверены, пока будут на свете война и мечи". Такой дерзкий ответ мог дать только тот, кто был уверен в своих силах. Откуда же была такая самонадеянность? Последние полвека перед приходом авар, анты и склавины только и делали, что опустошали Византийские владения. Запуганные греки со страху сами подставляли головы под мечи. Безнаказанность породила уверенность в непобедимости. Но вот пришёл народ-хищник, привыкший сам воевать и не знавший слова: "жалость". Самонадеянность славян и трусость Византийцев закрыли им глаза, и те не увидели что пришли не просто грабители, а жестокие поработители. Был ли шанс у склавинов отбить нашествие завоевателей? Был. Если бы Византия и славяне, забыв обиды, объединились, то победа авар была бы сомнительной. Но произошло другое. Византия решила поддержать сильнейшего и помогла аварам напасть на славян там, где их не ждали. Склавины, как и анты, попали под аварское иго. Авары, покорив эти народы, только усилились и получили возможность безнаказанно грабить Византию, которая своей хитростью перехитрила сама себя. Недальновидность императоров всегда дорого обходилась народам Балканского полуострова, но во времена нашествия авар Византия была ещё сильна и поэтому смотрела и на авар и на славян как на орудия своей политики.

Авары, покорив славян не стали их подвергать полному истреблению, как они это делали с другими народами. Славяне стали поставщиками золота, женщин и воинов. В "Истории франков" Фредегара, составленной около середины 7 века, говорится, что "уже из старины славяне употребляются аварами как "бефульчи", так что, когда авары отправляются в поход против какого-нибудь народа, сами они становятся перед лагерем, а сражаться должны славяне. Если последние побеждали, то авары выходили на перёд, чтобы захватить добычу; если же славяне терпели поражение, то, опираясь на помощь авар, они собирали новые силы... поэтому авары называли их бефульчи, так как они шли в сражение впереди и во время схватки испытывали бой с обеих сторон. Каждый год авары приходили к славянам, чтобы провести у них зиму, они брали тогда жён и детей и пользовались ими, и к довершению остальных насилий славяне должны были ещё платить аварам дань".

Отголосок всех этих событий сохранился и в русской летописи, в которой говортся, что "авары воевали против славян, и примучили дулебов также славян, и творили насилие женам дулебским: если поедет куда обрин, то не позволял запрячь коня или вола, но приказывал впрячь в телегу трёх, четырёх или пять жён и везти его аварина. И так мучили дулебов".

Летописец не зря сделал свой упор именно на насилии жён. Нет большего унижения для народа, чем унижение его женщин. Испокон веков мужчина выступал защитником своих женщин и если он переставал выполнять эту функцию, то он переставал быть мужчиной. Авары пользовались славянскими женщинами не только для сексуальной утехи, они пошли дальше в своём высокомерии, превратив их просто в скотину, то есть в лошадей и волов. Как же это терпели славянские мужчины? Неужели их рука не тянулась к мечу? Или они просто от бессилия грызли землю под своими ногами? Славяне скорились перед необузданной силой. Страх был настолько велик, что они были готовы биться будь с кем, только не с аварами. А авары были не против загребать жар чужими руками. Славянским мужчинам пришлось сражаться и ложить свои головы ради обогащения своих завоевателей. О размерах славянских отрядов в составе аварских войск можно судить на основании числа пленных, взятых византийцами после одного неудачного для кагана сражения у реки Тисы. "Варвары, разбитые, так сказать вдребезги, - пишет Феофилакт Симокатта, - в этот день были потоплены в волнах реки. Вместе с ними был потоплен и очень большой отряд славян. После поражения варварское войско было взято в плен, из них было захвачено 3000 авар, остальных варваров - 6200 человек, славян - 8000 человек". В "Пасхальной хронике", составленной в 7 веке, говорится, как во время неудачной осады Константинополя в 626 году отряд славян воевавших на лодках-однодревках и потерпевший поражение от греков, был затем вырезан озверевшим от неудачи каганом. После этого другие славяне, находившиеся в войске авар, "увидев происходящее, оставили лагерь, удалились и тем заставили проклятого кагана следовать за собой". Эти два факта говорят о том, что войско авар на половину состояло из славян. Большую часть войска представляли другие народы. Значит, авары были в меньшинстве. Тогда что же мешало славянам поднять своё оружие против своих врагов? Смирение перед сильным? Или страх перед расправой? А может то, что авары давали возможность грабить другие слабые народы?

Многие европейские и азиатские историки утверждают, что преклонение перед силой это национальная черта восточных славян, а страх перед азиатами в них сидит уже на генетическом уровне. Но разве только славяне испытали унижение перед кочевыми ордами? О злодеяниях авар в Азии помнили несколько веков, пока их не затёрли злодеяния других кочевников. С кочевниками, население которых не превышало несколько сотен тысяч человек, заигрывал боязливо Китай, население которого составляло несколько десятков миллионов. В то время когда славяне вступили в схватку с аварами, среднеазиатские государства покорно склоняли голову перед тюрками, считая сопротивление бесполезным. Там был так велик страх, что доходило до анекдотических случаев. Арабский писатель Аль-Джахиз описал следующий случай:

"Завидя вдали группу тюркских всадников, обитатели кешков (замков) в селении закрылись на все запоры и настороженно следили за ними из-за зубцов стен. Вдруг от тюрков отделился один джигит, подскакал к замку и приказал хозяину немедленно спустится и открыть дверь, иначе он хитростью возьмёт замок и тогда упрямцу не сдобровать. Хозяин к ужасу соседей, кстати, пассивно наблюдавших за действиями тюрков, в точности выполнил приказание. Тюрк связал его, подогнал к замку ближайшего соседа и предложил тому купить пленника за дирхем. Сосед принял это за шутку, так как нормальная цена на раба была минимум в двести раз больше, но всё же бросил со стены монету. Джигит поймал её и ускакал. Но это было лишь началом тюркского юмора. Не успели соседи оценить его, как, на горизонте заклубилась пыль и тюрк вернулся. Он деловито раскусил дирхем и, бросив половину покупателю, сказал, что взял слишком много за такого дурака".

Действительно страх делает человека глупцом. И не всегда всё обходилось юмором, а иногда юмор был не просто чёрный, он был не человеческий. В 13 веке, когда войско Чингисхана завоёвывало Среднюю Азию, его сын Джучи, решив развлечься, вывел из города Самарканд и согнал в долине всех женщин, велел вручить им оружие и избивать друг друга. Самаркандские женщины умирали от меча, монголы - от смеха. Когда же представление надоело, воины Джучи дорезали оставшихся в живых. Женщины видели неменуемую смерть и держали в руках оружие, что же мешало им его повернуть против монгол и умереть с достоинством? Мужчины Средней Азии повели себя ещё хуже. Толпа хорезмийцев могла себя связать по приказу одинокого монгольского воина. Не у кого не возникало мысли, что его можно было просто-напросто убить. Таких примеров история знает множество. Поэтому говорить о трусости как о национальной черте русских или украинцев просто абсурдно и дальнейшие события в борьбе с кочевниками это подтверждают. Да, был страх и, естественно, паника, которая всегда сопровождает побеждённых. Да, было смирение перед победителем, но оно было временным, так как нужно было время, чтобы собраться с силами. Истинная причина поражения и подчинения аварам кроется в том, что между славянами не было единства. Это та самая причина, которая будет помехой в борьбе со степью ещё тысячу лет. Склавины не поддержали антов, северные племена не поддержали дулебов. Каждый славянский племенной союз сражался в одиночку. И то, что в войске авар было много славян не говорит о том, что эти славяне были едины. Поэтому восставшие всегда оказывались в меньшинстве и были просто уничтожаемы. Так именно и произошло с антами. В 602 году анты подняли восстание против авар, но боевые действия велись на территории склавинов, так что авары не очень-то и пострадали, а вот земли склавинов и антов были полностью разорены. Когда анты и склавины в междоусобице ослабили друг друга каган направил в земли антов карательное войско во главе с Апсихом с "приказанием истребить племя антов, которое было союзником римлян". Упоминание Михаила Сирийца о том, что склавины были союзниками авар, а анты - союзниками византийцев говорит о том, что славяне стали разменной монетой в борьбе Византии и Аварского каганата.

Нам неизвестно, насколько удалась акция Апсиха против антов, но имя этих последних после указанного похода авар больше не упоминается в письменных памятниках. Историки полагают, что анты под давлением авар отошли на север и восток, где и растворились среди других славянских племён.

Авары господствовали над славянами около 70 лет, до начала 30-х годов 7 века. Их каганат созданный в Центральной Европе был основан только на грабеже соседей, так что авары были верны традициям жуань-жуаней. Но долго это длиться не могло. Конец могуществу авар положило восстание славян Среднего Подунавья, под руководством франкского купца Само. Он проявил организаторские способности, и славянский племенной союз под его руководством в 622-623 годах полностью разгромил авар. После поражения авары утратили свою политическую силу и сами стали лёгкой добычей для франков и Византии. Походы Карла Великого с 791 по 805 год привели к почти полному истреблению авар. Константин Богрянородный, упоминая о славянском племени хорватов, пишет, что они "одолели и истребили часть аваров, а других заставили покориться". Отсюда следует то, что остатки авар растворились в славянской среде.

Восточные славяне, после разгрома авар западными славянами, ощутив облегчение, посчитали исчезновение авар как чудо. Летопись об этом событии сообщила так: "Были обры (авары) телом велики и умом горды, и бог истребил их, и померли все, и не осталось ни одного обрина, и до сего дня есть в Руси пословица: погибоша аки обры". Но чудо чудом, а то, что авары так долго угнетали славян, требовало объединения славянских племён для отпора очередных врагов. Славяне осознали, что необходимо было организовать совместную сторожевую службу по всей степной границе, понимая, что отдельным племенам это было не под силу. Так вместо множества славянских племён, осевших вдоль степной границы, возникло полтора десятка крупных племенных союзов, представлявших серьёзную военную силу. Летописи сохранили названия нескольких таких племенных союзов: поляне, северяне, волыняне, дулебы, хорваты. Всё шло к тому что славяне должны были создать свою государственность. Этот процесс прервался с появлением новых кочевых завоевателей - хазар.

Колыбелью хазар были прикаспийские степи Северного Предкавказья. До начала 6 века о них мало что было известно. В качестве реальной военной силы тогда выступали савиры. В начале 6 века хазары заявили о себе своими набегами на Грузию, Албанию и Армению. К середине века они значительно потеснили савир и булгар, захватывая главенствующее положение на всём Северном Кавказе. Этот процесс был прерван вторжением тюрок в Черноморско-Каспийское междуречье. Хазары были подчинены Тюркским каганатом и стали ударной силой в войне каганата с Персией.

В 630 году Тюркский каганат охватила междоусобная война которая привела к его развалу. На развалинах тюркской державы стали возникать новые государственные образования. Одно из государств создали болгарские племена, занимавшие приазовские степи и Таманский полуостров. Одновременно с Великой Болгарией в прикаспийских степях началось сложение Хазарского государства. Остатки некогда могущественного тюркского рода Ашина, бежавшего на запад, осели у хазар и основали там новую правящую династию. Хазары посчитали себя прямыми наследниками Тюркского каганата и поэтому своего правителя назвали каганом, а государство каганатом. Этим они поставили себя во враждебные отношения и с тюрками, и с болгарами. Ослабление Великой Болгарии привело хазарских правителей к мысли о присоединении к своему объединению приазовских болгар, а также о захвате их великолепных пастбищ. Болгары под предводительством хана Аспаруха оказали хазарам сопротивление, но уступая им в силе, были вынуждены откочевать на Дунай. Там они покорили южных славян и основали новое государство - Дунайскую Болгарию. Брат Аспаруха Батбай остался со своей ордой в Приазовье и подчинился кагану. Размеры Хазарии сразу увеличились вдвое. Появились не только новые кочевья, но выросло количество населения. Болгары и хазары были этнически близки и это послужило быстрому слиянию их в единый, достаточно монолитный союз.

Помимо союза с болгарами хазары увеличили свои владения путём захвата Северного Причерноморья и Крыма. Феофан Исповедник писал в то время: "Великий народ хазар...

Стал господствовать на всей земле... вплоть до Понтийского моря". Такое распространение власти хазар неизбежно вело к установлению тесных контактов между ними и Византийской империей и к концу 7 века Хазарский каганат оказался в центре политических интриг империи.

Хазары не были так жестоки как авары и не собирались уничтожать всё и вся. Их вполне устраивало сосуществование всех народов под их главенством. Они ни когда не покушались на звание лучшего в мире народа, хотя считали себя великим народом, который цементирует вокруг себя другие более отсталые народы. Этот народ шёл тем путем, по которому с 16 века пойдёт русский народ. Хазарский каганат с самого начала взял за основу слияние народов в единый народ. Именно такая политика позволила Византии и Хазарии мирно разделить сферы влияния в Крыму. Кроме того хазары были верными в дружбе и этим не могли воспользоваться византийцы, тем более и Византийская империя и Хазарский каганат имели общих врагов: Дунайскую Болгарию и Арабский халифат. Наиболее опасным противником для обоих государств были конечно арабы. Они, подняв зелённое знамя ислама, решили покорить весь мир. На западе их мечте о мировом господстве мешала христианская Византия, а на севере - языческая Хазария. Захватив Закавказье, арабы решили вырваться на Восточноевропейскую равнину и с двух сторон нанести удар по Константинополю. Эти планы провалились из-за упорного сопротивления хазар, севир, болгар и алан.

Хазария сыграла большую роль в истории восточноевропейских стран: она явилась щитом заслонившим их от арабов, щитом, выдержавшим атаки непобедимых арабских армий, возглавляемых полководцами, перед именами которых трепетали другие народы. Значительная роль каганата и для Византии, так как хазары постоянно оттягивали большие силы арабов от границ империи, давая возможность Византии иметь военный перевес.

Длительная война с арабами тяжело отразилась на экономике Хазарского государства, так как большая часть территории подверглась опустошению. Поэтому уже в период войн началось постепенное переселение алан, болгар и самих хазар на север - на широкие и обильные пастбища волжских, донских и донецких степей. Часть болгарских племён откочевала вместе с аланами в Прикамье, основав там Волжскую Болгарию.

Появление в донских и приазовских степях населения, занимавшегося на Северном Кавказе земледелием привело к тому, что донские и приазовские болгары стали активно оседать на землю. На новых местах оседала на землю и переходила к земледелию и беднейшая часть хазар, не имевшая возможность кочевать. Только богачи, владельцы стад продолжали вести кочевой образ жизни. Владения хазар разместились между реками Волгой, Доном, Манычем и Каспийским морем. Существование кочевого, полукочевого и оседлого способа жизни не мешало хазарам чувствовать себя единым народом. Более того аланы, болгары, славяне, угры, хазары, остатки готского и греческого населения постоянно общаясь друг с другом, создавали единую в основных чертах культуру. Конечно, стоит признать, что это была культура не столько этническая, сколько государственная, но именно это послужило распространению по всей территории каганата общего языка. Вслед за единым языком на всём протяжении страны, от лесостепи до Нижнего Дона, широко стала использоваться единая письменность - руническая, принятая у тюркоязычных народов.

Не смотря на то, что в каганате возникали и развивались города, которые давали возможность активно торговать и жить за счёт торгового капитала, хазары никогда не забывали о весьма значительной статье дохода - дани с соседних народов. До арабских войн они брали дань с северокавказских горных племён, алан и оседлого населения Боспора. После же арабских войн, с перемещением государственных центров переместилось и направление хазарской экспансии. Хазары обратили взоры на север и северо-запад. В результате они обложили данью славянские племена: полян, северян, вятичей. Об этом факте сообщается в русской летописи: "Хазары брали дань с полян, и с северян, и с вятичей, брали по серебряной монете и по белке от дыма". Как случилось то, что несколько славянских союзов оказались под властью Хазарского каганата доподлинно не известно. Летописи не оставили нам упоминаний и поэтому можно только предполагать что признание вассальной зависимости произошло под угрозой крупного военного вмешательства. Войны же как таковой, вернее всего, не было. Иначе бы такое событие не осталось без внимания летописцев. Тем более дань была не очень велика, а вот выгода от торговли внутри каганата и от военного союза с сильным народом была несомненной. Не обошлось конечно и без сепаратизма. Сильнейшие племенные союзы стремились к самостоятельности, считая любое давление извне народным унижением. Довольно быстро освободились от дани поляне. Об этом в летописях сохранился интересный рассказ: "Поляне были притесняемы древлянами и иными окрестными людьми. И нашли их хазары, сидящими на горах этих и лесах, и сказали: "Платите нам дань". Поляне, посоветовавшись, дали от дыма по мечу. И отнесли их хазары к своему князю и сказали старцы хазарские: "Не добрая дань эта, княже: мы доискались её оружием острым только с одной стороны, то есть саблями, а у этих оружие обоюдоострое, то есть мечи: станут они когда-нибудь собирать дани с нас и с иных земель".

Очевидно, здесь рассказано о последнем "полюдье" хазар в полянскую землю. Они получили в ответ символическую дань в виде меча. Это означало готовность к противоборству. Так значение этой дани и поняли хазары, отступившись от Киева. Конечно здесь много аллегорического, даже сказочного, но факт остаётся фактом: хазары от сильного и далёкого народа. Почему? Наверняка хазары не посчитали нужным отправлять слишком далеко большое войско ради маленькой дани. Возможно, они посчитали что поляне, ослабнув в борьбе с другими славянскими племенами, сами попросятся под крыло кагана. Для этого нужно было только время, но, к сожалению его-то, у хазарского каганата уже не оставалось. С севера, объединяя славянские племена, двигались варяги, а на востоке в движение пришли угорские племена и печенеги, а в самом каганате началась смута.

Двоевластие в Хазарском каганате, то есть власть царя и власть кагана, которое утвердилось ещё в первый период существования каганата, пошатнулось в пользу соправителя кагана. "У хакана власть номинальная, - отмечал Истахри, - его только почитают и преклоняются перед ним при представлении..., хотя хакан выше царя, но его самого назначает царь". К концу 8 века обстановка в каганате сложилась так, будто центр и окраины зажили каждый своей жизнью. Племенные вожди вели свою политику и старались меньше подчиняться и кагану и царю. В городах, разделённых на кварталы по законам (христианские, мусульманские, иудейские и языческие) усиливались межэтнические противостояния. Если аланы, болгары и хазары безболезненно слились в единый народ, то славяне, аорсы, хорезмийцы, иудеи, наоборот, к такому слиянию относились враждебно. Хазарские правители стали искать пути к единению в религиозной реформе, тем более к концу 8 века обстановка сложилась так, что появилась потребность во всеобщей государственной религии. К такому шагу подталкивал не только кризис общественно-экономического строя, но и враждебные отношения с христианскими и мусульманскими соседями. При кагане Обадии в конце 8 века господствующей религией стала иудейская. Вполне допустимо, что каган Обадия, обращаясь в иудаизм, стремился не только к противопоставлению своего государства Византии и Арабскому халифату, но и к ослаблению язычества, что дало бы ему реальную возможность бороться за власть в собственном государстве. На деле вышло всё иначе. Новая религия не объединила, а наоборот, разъединила и без того непрочное государственное образование. Принятие иудаизма каганом, царём и правящей знатью оторвало их от остальной хазарской аристократии, жившей в дальних провинциях, мало связанных со столицей Итилем, пользовавшейся весьма значительным влиянием в своих кочевьях, где они играли роль родовых старейшин. Между Итильской и провинциальной аристократией началась борьба за власть и влияние в каганате. Эта междоусобица страшно ослабила государство в цело м, так как война против кагана продолжалась несколько лет, очаги её вспыхивали то в одной части Хазарии, то в другой, поскольку разноэтничные и нередко враждебные друг другу роды постоянно сталкивались в этой борьбе между собой. Степь полыхала, и в этом дыму на территорию каганата начали проникать венгры и печенеги. Занятые стычками, хазары упустили из виду и своих северных подданных - славян. А там начались губительные для каганата процессы объединений славянских племён в единый конгломерат. В 80-х годах 9 века варяжский князь Олег начал поход на юг. Двигаясь из Новгорода во главе большого войска, состоявшего из варягов, новгородских словен, кривичей и не славянских воинов - мери, веси, чуди, он захватил Смоленск, Любеч и появился под Киевом. Княжившие там Аскольд и Дир были убиты, и Олег остался в Киеве, сделав его центром своего государства. "Се буди мати градом русским", заявил он, решив объединить все основные славянские племенные союзы. Ему пришлось освобождать северян и радимичей от платы дани хазарам. Летопись под 885 годом сообщает: "Послал Олег радимичам, спрашивая: "Кому дань даёте?" Они ответили: "Хазарам". И сказал им Олег: "Не давайте хазарам, но платите мне". И дали Олегу по щелягу, как раньше хазарам давали".

Радимичи и северяне прекрасно понимали что хазары далеко, а варяги рядом; что каганат погибает, а Киевское княжество усиливается с каждым днём; что лучше платить дань Киеву, вставшему на защиту Руси, чем Итилю, который не может предотвратить грабительские набеги хазарских аристократов. И то, что должно было свершиться много веков назад, наконец-то свершилось: восточнославянские племена объединились в единое государство - Киевскую Русь. Лишь вятичи, не вошедшие в состав Руси, продолжали находиться в зависимости от Хазарского каганата.

Процесс объединения Руси чуть не прервался вторжением венгерской орды, которую теснили печенеги. Кочевые орды венгров, или угров, как называет их русская летопись, появились под Киевом в 898 году. Олег решил дать им бой, выступил на встречу врагу, но был разбит войском венгерского вождя Альмоша. Воины Альмоша преследовали руссов вплоть до стен Киева, где и заперся Олег. Венгры разграбили близлежащие земли, забрали много добычи, а затем пошли на приступ Киевских стен. Руссы запросили мира и те потребовали заложников, уплаты ежегодной дани и предоставления им продовольствия. Руссы же выставили своё условие: венгры должны покинуть русские земли. Венгры ушли на запад и в последующие десятилетия Русь и Венгрия неизменно оказывались союзниками.

Первая опасность для Руси со стороны степи минула сама собой, но по тропам протоптанным венграми двигались уже печенеги. Помощь пришла со стороны Хазарии, которая из-за печенежского нашествия на время забыла о своих междоусобицах. К тому времени от печенегов уже пострадали северные провинции Хазарии, погибла Фанагория, печенеги уничтожили все крымские болгаро-хазарские поселения. Кагану пришлось нанимать гузов, которые нанесли удар по печенегам и остановили их движение. Проникнув в 915 году в Киевские земли, эти свирепые кочевники посчитали, что лучше с руссами заключить мир, чем воевать на два фронта. На границе Руси со степью установился относительный мир, давший возможность Руси увеличить свою военную мощь. Отношения Руси и Хазарского каганата носили также мирный характер, хотя не обходилось без конфликтов.

В 912 году 500 русских кораблей двинулись в поход на Восток через земли хазар. Такие походы Русь предпринимала довольно часто. Наиболее крупные были в 862, 909, 910 годах. Хазары никогда не препятствовали руссам, которые после похода всегда делились своей добычей за свободный проход по хазарским владениям. В этот раз всё начиналось также. Подойдя к хазарским заставам, руссы, как пишет ал-Масуди "снеслись с царём хазарским" и просили о пропуске своей флотилии. Хазары согласились, но при условии, что половину захваченной в походе добычи руссы отдадут им.

Русские суда поднялись вверх по Дону, затем были перетянуты волоком в Волгу и через устье Волги вышли в Каспийское море. Сначала они обрушились на южный берег Каспия и нанесли удар по Абесгуну, затем опустошили берега Гиляна. С наступлением весны руссы двинулись в обратный путь. С дороги снова снеслись с хазарской столицей и послали кагану "денег и добычу, как это и было договорено между ними". Однако хазарские мусульмане, из которых состояла гвардия, стремясь отомстить за кровь своих собратьев на Востоке, решили уничтожить руссов. Хазарский каган, тем не менее, послал своих людей к русским вождям, предупреждая их о возможном нападении. Но это не изменило положения. 30 тысяч руссов пали под хазарскими мечами, а ещё 5 тысяч погибли под ударами волжских булгар - вассалов Хазарии. Лишь не большая часть руссов вернулась на родину.

После этого похода стало очевидным, что даже общие цели Византии, Хазарии и Руси в борьбе с Арабским халифатом в Закавказье не способны остановить нарастающее противоречие между Хазарским Каганатом и Русью. Удар в спину русскому войску под влиянием мусульманских кругов в Хазарской столице чётко определил позицию каганата. Хазария пришла к откровенному противоборству с Русью. Теперь уже никто и ничто не могли помешать Руси нанести решающий удар по прогнившему каганату.

В 943 году руссы снова прошли к Каспийскому морю и захватили город на Куре Берду. Когда местное население начало с ними партизанскую войну, руссы, в одной из стычек потеряв своего вождя, закрылись в крепости и перезимовали там. Весной следующего года они прорвались к своим судам, и ушли на родину. Это была разведка Руси, которая показала, что для Хазарии достаточно было сильного толчка, чтобы она исчезла с лица земли.

Киевский князь Святослав нанёс последний удар. "В год 6473 (965) Пошёл Святослав на хазар. Услышав это же, хазары вышли на встречу во главе со своим князем каганом и сошлись биться, и в битве одолел Святослав хазар и город их Белую Вежу взял. И победил ясов и касогов". Ибн-Хаукаль об этом походе написал так: "Руссы разрушили и разграбили всё, что принадлежало людям хазарским, болгарским и буртасским на реке Итиль. Руссы овладели этой страной, и жители Итиля искали убежища на острове Баб-ал-Абваба".

После этого похода русский князь вернулся в Киев, а на следующий год он покорил последнее покорное хазарам славянское племя - вятичей. Объединение Руси завершилось.

Для Хазарии поход Святослава оказался роковым. Были разорены города и нарушены все торговые пути. Тяжесть удара усугублялась ещё тем, что Святослав привлёк к войне с хазарами гузов. После того, как дружина Святослава разбила и рассеяла армию кагана, гузы совершенно беспрепятственно в течении нескольких лет грабили и разоряли беззащитные хазарские земли.

Хазарский каганат перестал существовать. Святославу казалось, что в степях Северного Причерноморья больше нет силы, способной противостоять победоносным полкам Руси. На самом деле он просто сломал щит, который сдерживал натиск печенегов.

После падения Хазарского каганата печенеги заняли всю степную полосу от Волги до Прута. Не смотря на то, что они занимали огромное пространство, печенеги оставались скрытным народом. Никто, кроме пленных, не мог узнать их внутреннюю жизнь. И, тем не менее, дипломатия западных стран не теряла надежды включить этих кочевников в сферу своего влияния.

Архиепископ Бруно в своём письме к германскому императору описал свою встречу с печенегами как с "самым грубым и самым свирепым, какой есть на земле, языческим народом". "Два дня шли мы без всякого препятствия, - повествует Бруно. - На третий день - это была суббота - нас рано схватили печенеги. В тот же самый день нас всех, с наклоненными головами и обнажёнными шеями три раза, то есть утром, в полдень и к вечеру, подводили под топор палача.... Было воскресенье, когда нас препроводили в главный стан печенегов". По прибытии в главный стан Бруно и его спутники должны были ждать собрания племенной знати. "В следующее воскресение, при наступлении вечера, нас ввели в середину этого собрания, подгоняя бичами нас и коней наших. Несметная толпа народа, со сверкавшими от злости глазами и пронзительным криком, бросились на нас; тысячи топоров, тысячи мечей простёртых над нашими головами, грозили рассечь нас на части. Так нас непрестанно мучили и терзали до тёмной ночи, пока наконец печенежские старейшины не поняли наших речей и не исторгли нас властью своею из рук народа". Мерзебургскому архиепископу посчастливило вернуться и печенежской орды живым и не вредимым, благодаря тому, что во время его путешествия, а оно было в 1006 году, печенеги уже имели опыт дипломатических отношений с Византией и Русью. Как завязались отношения с империей неизвестно, но то, что Византийские императоры вовлекли печенегов в орбиту своей политики есть не оспоримый факт. Византийцы и оставили нам более полные описания этого воинственного народа. Любопытные сведения об истории появления печенегов в причерноморских степях и о внутреннем устройстве печенежской орды приводит Византийский император Константин Багрянородный: "Должно знать, что печенеги первоначально имели место жительства на реке Итиль(Волге), а также на реке Гейхе (Урал), имея соседями хазар и так называемых узов. ... Узы, войдя в соглашение с хазарами и вступив в войну с печенегами, одержали вверх, изгнали их из собственной страны, и её заняли до сего дня так называемые узы. Печенеги же, бежав оттуда, стали бродить по разным странам, нащупывая себе место для поселения. Придя в страну, ныне ими занимаемую, и найдя, что в ней живут турки, они победили их в войне, поселились сами в этой стране. Должно знать, что вся Печенегия делится на 8 округов и имеет столько же великих князей. ... После смерти их власть получили по приемству их двоюродные братья. Ибо у них существует закон и утвердилось древнее правило, чтобы (князья) не имели власти передать саны своим детям и братьям, но довольствовались только приобретённым и управляли до конца жизни, чтобы после их смерти ставились на их место или двоюродные братья или дети двоюродных братьев, чтобы сан не переходил всецело в одной части рода, но чтобы власть наследовалась и воспринималась в боковых ветвях. Из чужого рода никто не входит и не делается князем.... Восемь округов делятся на 40 частей, которые имеют меньших князей. Должно знать, что четыре колена печенегов лежат за рекой Днепром, будучи обращены к восточной и северной сторонам - к Узии, Хазарии, Алании, Херсону, а другие четыре рода расположены по сию сторону Днепра, к западной и северной сторонам; именно округ Гиазихопский соседит с Булгарией, округ нижней Гилы соседит с Туркией, округ Харовои соседит с Русью, а округ Явдиертием соседит с подвластными Русской емле областями, именно с ултинами, древлянинами и прочими славянами. Печенегия отстоит от Узии и Хазарии на пять дней, от Алании - на шесть дней, от Мордии(Мордовии) - на десять дней пути, от Руси - на один день пути".

После стычек князя Игоря с печенегами в 915 и 920 годах, русские летописцы долгое время почти ничего не сообщали о печенегах, но это вовсе не означало, что на степной границе Руси было спокойно. Константин Багрянородный писал: "Печенеги живут в соседстве и сопредельны с руссами и часто, когда живут не в мире друг с другом, грабят Русь и причиняют ей много вреда и убытков. И руссы стараются жить в мире с печенегами... Притом руссы вовсе не могут даже выступить на заграничные войны, если не живут в мире с печенегами, так как последние во время их отсутствия сами могут делать набеги и уничтожать и портить их имущество... Руссы даже не могут приезжать в сей царствующий град Ромеев (Константинополь), если не живут в мире с печенегами, ни ради войны, ни ради торговых дел, так как достигнув на судах речных порогов, они не могут переходить их, если не вытащат суда из реки и не понесут их на руках; нападая тогда на них, печенежские люди легко обращают их в бегство и избивают, так как те не могут исполнять одновременно двух трудов". Из-за нападений печенегов на торговые караваны, следовавшие из Киева в Константинополь, поездки русских купцов через Печенегию зачастую не отличались по опасности от серьёзных военных походов.

В 968 году, воспользовавшись отсутствием князя Святослав, с которым ушла на Дунай большая часть русского войска, печенеги предприняли первый крупный набег на Русь. Печенеги тогда подступили к Киеву и взяли его в осаду. Кольцо осады было настолько плотным, что "нельзя было ни выйти из города, ни весть послать, и изнемогли люди от голода и жажды". В городе находилась княгиня Ольга с внуками Ярополком, Олегом и Владимиром и поэтому на помощь Киеву поспешил русский воевода Претич, но у него оказалось слишком мало воинов чтобы оказать серьёзную помощь осаждённой столице.

О дальнейших событиях летописец рассказал так: "И стали тужить люди в городе и сказали: "Нет ли кого, кто бы смог пробраться на ту сторону и сказать им: если не подступите утром к городу, - сдадимся печенегам". И сказал один отрок: "Я пойду", - и ответили ему: "Иди". Он же вышел из города, держа уздечку, и побежал через стоянку печенегов, спрашивая их: "Не видел ли кто-нибудь коня?" Ибо знал он по печенежски, и его принимали за своего. И когда приблизился он к реке, то скинув одежду, бросился в Днепр и поплыл. Увидев это, печенеги кинулись за ним, стреляли в него, но не смогли ему ничего сделать. На том берегу заметили это, подъехали к нему в ладье, взяли его в ладью и привезли его к дружине. И сказал им отрок: "Если не подойдёте завтра к городу, то люди сдадутся печенегам". Воевода же их Претич, сказал: "Пойдём завтра в ладьях и, захватив княгиню и княжичей, умчим на этот берег. Если же не сделаем этого, то погубит нас Святослав". И на следующее утро, близко к рассвету, сели в ладьи и громко затрубили, а люди в городе закричали. Печенегам же показалось, что пришёл сам князь, и побежали от города врассыпную. И вышла Ольга с внуками и людьми к ладьям. Печенежский же князь, увидев это, возвратился один и обратился к воеводе Претичу: "Кто это пришёл?" А тот ответил ему: "Люди с того берега". Печенежский князь снова спросил: "А ты не князь ли уж?" Претич же ответил: "Я муж его, пришёл с передовым отрядом, а за мной идет войско с самим князем: бесчисленное их множество". Так сказал он, чтобы припугнуть печенегов. Князь же печенежский сказал Претичу: "Будь мне другом". Тот ответил: "Так и сделаю". И подали они друг другу руки, и дал печенежский князь Претичу коня, саблю и стрелы, а тот дал ему кольчугу, щит и меч. И отступили печенеги от города". Так мужество и находчивость безвестного отрока и военная хитрость воеводы Претича спасли столицу от печенегов.

Киевляне срочно послали к Святославу гонца со словами: "Ты, князь, ищешь чужой земли и о ней заботишься, а свою покинул. А нас едва не взяли печенеги, и мать твою, и детей твоих. Если не придёш и не защитишь нас, то возьмут-таки нас. Неужели не жаль тебе своей отчины, старой матери, детей своих?" Святослав вынужден был вернуться с Болгарии в Киев, где он "собрал воинов и прогнал печенегов в поле, и было мирно". Но этот успех Святослав не закрепил и вскоре снова ушёл с войском на Дунай. Вернее всего князь думал, что он нанёс такое поражение печенегам от которого им не скоро оправиться. Но что мог поделать глубокий строй русской пехоты, подкреплённый с флангов конными дружинами, против быстрой печенежской конницы? Только рассеять и отогнать. Русские дружины, привыкшие драться стенка на стенку, бегство противника признавали победой. Совсем по другому к этому подходили кочевники. Бегство было для них просто уловкой, для сохранения своей живой силы для последующих ответных ударов. Победой же для печенегов считалось уничтожение противника, а не его рассеивание. Поэтому в 969 году обе стороны посчитали себя в выигрыше: русичи отогнали кочевников, а печенеги сохранили свои силы и захватили много добычи. Просчёт князя не заставил долго ждать новых ударов Степи. Уже в 971 году, по сообщению летописца, киевскому князю снова пришлось "думать с дружиной своею о том, что "печенеги с нами ратны". Когда же Святослав с малой дружиной возвращался водным путём, печенеги "заступили пороги и нельзя было пройти". Святославу пришлось зимовать в Белобережье. Весной 972 года, когда Святослав снова попытался прорваться через пороги, на него "напал Куря, князь печенежский, и убил Святослава, и взял голову его, и из черепа его сделал чашу, оковав и пил из неё". Печенеги одержали действительную победу, уничтожив киевскую дружину и убив киевского князя. Дорога для безнаказанного грабежа русских земель была открыта. Первые удары достались уличам и тиверцам и эти славянские земли были утрачены Русью на века. Киев выстоял. Преемник Святослава на киевском великокняжеском "столе" Ярополк в 978 году успешно воевал с печенегами и даже обложил их данью. Печенегам пришлось отказаться от крупных походов и вернуться к своей улюбленной тактике соединения-рассеивания. Именно такая тактика печенегов давала повод написать Фиофилакту Болгарскому следующее: "Их набег - удар молнии, их отступление тяжело и легко в одно и тоже время: тяжело от множества добычи, легко от быстрого бега. Нападая, они предупреждают молву, а отступая, не дают преследующим возможности о них услышать".

Фиофилакт Болгарский также отмечал, что печенеги "опустошают чужую страну, а своей не имеют". Это не устраивало и самих печенегов. Более дальновидные печенежские князья, сталкиваясь с цивилизованными народами, увидели другие пути для своего обогащения. Они стали переходить на службу к византийским императорам и киевским князьям, многие из них, вообще, оседали на землю. После побед Ярополка печенеги стали переходить на службу к киевскому князю целыми родами. В 978 году в Киев "пришёл печенежский князь Илдей и бил челом Ярополку на службу. Ярополк же принял его и дал ему грады и волости". Князь Илдей, ставший без войны владетелем русских земель, положил начало политике, которую стали проводить и Древнерусское государство и Великорусская держава: привлекать к себе на службу отдельные орды кочевников, чтобы они били своих незамиренных соплеменников. В такой политике были и плюсы и минусы, но она работала: кочевники за владение русскими землями уничтожали друг друга. Сработало и то, что многие печенеги мечтали приобщиться к цивилизации и это они могли сделать при условии оседлости и исповедания единой веры. В 988 году, при князе Владимире, "пришел печенежский князь Метигай и крестился", а в 991 году принял христианскую веру печенежский князь Кучюг "и служил Владимиру от чистого сердца". Это были ещё пока единичные случаи и в 10 веке они не влияли на общую обстановку. Основная масса печенегов не спешила менять стиль своей жизни, где "жизнь мирная для них несчастье, верх благополучия - когда они имеют удобный случай для войны или когда насмехаются над мирным договором".

Когда на великокняжеский престол ввосел князь Владимир, печенеги усилили свой натиск на Русь. Владимир видел что удары по кочевникам не дают положительных результатов, так как не могут ликвидировать опасности новых нападений печенежской орды. Киевский князь решил перейти к оборонительной тактике с помощью создания крупной оборонительной линии вдоль всей степной границе и привлечения к обороне всех русских сил. По свидетельству летописца, в 988 году киевский князь Владимир объявил: "Се не добро есть, что мало городов около Киева!" и "начал ставить города по Десне и по Осетру, по Трубежу и по Суле, и по Стугне, и начал набирать лучших людей от словен, и от кривичей, и от чуди, и от вятичей, и ими населил города, потому что была рать от печенегов". Мероприятия киевского князя Владимира Святославича по укреплению южной границы оказались своевременными. Древнерусское государство сумело сдержать наступление печенежской орды. Страницы русской летописей, посвящённые событиям того времени, - это непрерывный перечень битв, осад городов, тяжёлых жертв и гибели множества людей, героических подвигов и искусно проведённых военных операций.

В 993 году большая печенежская орда подступила к реке Суле. Русское войско во главе с киевским князем выступило на встречу и преградило путь врагу. До открытого столкновения не дошло. Печенеги предложили провести поединок с условием что от победы богатыря зависит быть войне или быть миру. Владимир согласился и в назначенное время поединок состоялся. "И выступил муж Владимира. Его увидел печенег и посмеялся, был он среднего роста, а печенег сам очень велик и страшен. И размерили место между полками, и пустили бойцов друг против друга. И схватились, и начали крепко жать друг друга, и удавил муж печенежина руками до смерти. И бросил его оземь. Раздался крик, и побежали печенеги, и гнались за ними русские избивая их, и прогнали".

В следующем году была с печенегами "рать великая беспрестанно". Киевский князь вынужден был отправиться для сбора войск на север. Печенеги узнав, что князя нет, осадили Белгород. В городе начался великий голод, надежды на близкое вызволение не было. Только хитрость спала белгородцев от врага. "И собрали вече в городе и сказали: "Вот уже скоро умрём от голода, а помощи нет от князя. Разве лучше нам так умереть? - сдадимся печенегам - кого пусть в живых оставят, а кого умертвят; всё равно помираем от голода". И так порешили на вече. Один старец, который не был на том вече, спросил: "Зачем было вече?" И поведали ему люди, что завтра хотят они сдаться печенегам. Услышав об этом, послал он за городскими старейшинами и сказал им: "Слышал, что хотите сдаться печенегам". Они же ответили: "Не стерпят люди голода". И сказал им: "Послушайте меня, не сдавайтесь ещё три дня и сделайте то, что я вам велю". Они же с радостью обещали послушаться. И сказал им: "Соберите хоть по горсти овса, пшеницы или отрубей". Они же радостно пошли и собрали. И повелел женщинам сделать болтушку, из чего кисель варят, и велел выкопать колодец и вставить в него кадку и налить её болтушкой. И велел выкопать другой колодец и вставить в него кадку, и велел поискать меду. Они же пошли и взяли лукошко мёду, которое было спрятано в княжеской медуше. И приказал сделать из него пресладкую сыту и вылить в кадку в другом колодце. На следующий день повелел он послать за печенегами. И сказали горожане, придя к печенегам: "Возьмите от нас заложников, а сами войдите человек с десять в город, чтобы посмотреть, что творится в городе нашем". Печенеги же обрадовались, подумав, что хотят им сдаться, взяли заложников, а сами выбрали лучших мужей в своих родах и послали в город, чтобы проведали, что делается в городе. И пришли они в город, и сказали им люди: "Зачем губите себя? Разве можете перестоять нас? Если будете стоять и десять лет, то что сделаете нам? Ибо имеем мы пищу от земли. Если не верите, то посмотрите своими глазами". И привели их к колодцу, где была болтушка, и почерпнули ведром и вылили в лотки. И когда сварили кисель, взяли его, и пришли с ним к другому колодцу, и почерпнули сыты из колодца, и стали есть сперва сами, а потом и печенеги. И удивились те и сказали: "Не поверят нам князи наши, если не отведают сами". Люди же налили им корчагу кисельного раствора и сыты и дали печенегам. Они же, вернувшись, поведали всё, что было. И, взяв своих заложников, а белгородских отпустив, поднялись и пошли от города восвояси".

Следующие года прошли в пограничных боях. В 1004 году начались разногласия между печенежскими вождями, приведшие к междоусобной войне. Новый удар Руси печенеги нанесли уже при Ярославе Мудром. В 1017 году печенежская орда прорвалась к Киеву. Но город был постоянно готов к осаде. Горожане выкопали вокруг него ров, пустили туда воду и прикрыли сверху жердями; на крепостных стенах были укреплены зелёные ветки, чтобы скрыть воинов и помешать печенегам прицельно метать стрелы. Ворота Киева намерено были оставлены приоткрытыми, позади них расположились отряды воинов. Когда печенежская конница ворвалась в Киев, на неё обрушились русские дружины. В тесноте городских улиц степняки потеряли своё основное преимущество - скорость и свободу маневра. Бой продолжался до вечера. Это было не просто разгромом орды, это было её уничтожением. Множество печенежских всадников нашли смерть на улицах древней столицы. Те же печенеги, которые штурмовали городские стены, смогли уйти от Киева. Это было действительно для печенегов поражение, потому что в степи поднялся вой по убитым под Киевом. Печенеги жаждали мести и стали объединяться для решительного удара, даже не задумываясь, что этим приближают свою погибель.

На Руси началась война между Ярославом и Святополком и Святополк в 1019 году нанял печенегов. С радостью кинулись печенеги помогать князю-изгою, но и в этот раз их ждала неудача. Поддержанный новгородцами, Ярослав разбил Святополка и его союзников печенегов на реке Альте. В этой битве печенеги были прижаты к реке, из-за чего лишились возможности рассеяться. Потери были огромные. Русичи научились громить кочевников наголову, уничтожая большую часть противника. Печенеги это тоже прекрасно поняли, но решили усилить свой натиск. В 1020 году они совершили опустошительный набег на киевскую землю. На этот раз князю Ярославу не удалось отбить врага. Печенежская орда захватила богатую добычу и пленных и благополучно ушла в степи. Русь вновь начала укреплять южные границы, стягивая войска со всех русских земель. В 1032 году Ярослав Мудрый "начал ставить города" по Росси. Одновременно русские воеводы готовились нанести окончательный удар печенегам, Русь имела огромный опыт в борьбе с кочевниками и все моменты были учтены. Первое, - нужно было выступить объединенными силами; второе - нужно было затянуть печенегов в глубь своей земли на теснины, где печенежской коннице негде бы было развернуться; третье - нужно было окружить противника или зажать его к реке. Оставалось ещё одно условие: желание победить. И оно было. Если печенеги думали только о том, как больше награбить, то русичам нужна была победа чтобы защитить свою землю от разорения. Поэтому русичи жаждали победы, намного сильнее печенегов, которым нечего было терять кроме своей жизни, которую они не очень ценили.

В 1036 году печенеги в последний раз осадили Киев. Решающее сражение произошло под стенами города, на том месте, где впоследствии был построен Софийский собор. В центре русского строя стояла варяжская дружина, на правом крыле - киевский полк, а на левом - новгородцы. Битву начали печенеги, обрушившись всей конной массой на русское войско. "Была сеча злая, и едва одолел к вечеру Ярослав, и побежали печенеги, и не ведали, куда бежали, и одни утонули в реке Ситолми, другие - в иных реках, и так погибли". Сработало всё: русичи выступили объединёнными силами, печенегов заставили вступить в бой там где им было неудобно сражаться и разбитого врага удалось прижать к рекам, что дало возможность большей частью его уничтожить.

Война с печенегами закончилась полной победой Руси. Русь выстояла, ликвидировав опасного врага, свыше столетия угрожавшего её южным границам. Остатки печенежской орды откочевали на запад и юго-восток. Лишь отдельные отряды печенегов, поступив на службу к киевским князьям, остались жить на русских границах.

Не смотря на конечный успех в войне с печенегами, потери Руси были значительными. Печенежские набеги привели к отступлению части славянского населения из пограничных со степью районов на север, под защиту лесов. Южная граница славянских поселений теперь не заходила далее укрепленных линий: ведение земледельческого хозяйства в степной полосе было невозможным из-за печенежской опасности. Печенеги систематически перерезали жизненно важные для Руси торговые пути в Византию и на Восток. Печенежская кочевая стихия полностью отрезала Русь от Чёрного моря. В то же время печенеги сыграли и положительную роль в истории Руси. Благодаря этой войне Киев превратился в признанный политический центр русских земель. Со здание системы пограничных крепостей с постоянными гарнизонами сосредоточило в руках киевского князя большие военные ресурсы, которые использовались им для укрепления единства страны. В войнах с кочевниками выковывалась крепкая военная организация, способная отстоять независимость родной земли от опасных врагов - азиатских кочевников. А новые враги не замедлили появиться. На смену печенегам явились торки, которых теснили половцы.

В конце 10 века из Центральной Азии на запад двинулась очередная волна кочевников. Это были племена кыпчаков. Быстрым маршем прошли они казахские степи и в середине 11 века появились на Волге. Своим движением кыпчаки потеснили гузкие племена, которым пришлось разделиться и одной части уйти на юг, где они образовали объединение турков-сельджуков, а другой пришлось двигаться на запад. Последние вошли в историю как торки. После разгрома печенегов они в плотную подошли к русским границам и уже в 1055 году летописец сообщал о войне с ними переяславского князя Всеволода. Несколько лет переяславское войско, не привлекая военных сил других княжеств, успешно воевало с торками. В 1060 году на торческую орду двинулось объединённое войско нескольких русских княжеств. Возглавляли поход Изяслав Киевский, Святослав Черниговский, Всеволод Переяславский, Всеволод Полоцкий. Они, "собрав воинов бесчисленно, пошди на конях и в ладьях бесчисленным множеством на торков, и, услышав об этом, торки, испугавшись, бежали и погибли, убегая, одни от зимы, другие от голода, иные же от мора".

Торки откочевали на запад, оставив русские земли в покое. Отдельные же отряды перешли на службу к русским князьям. Таким образом Русь не только отбила нашествие, но и частично поставила кочевников на свою службу. Впоследствии "служебные" торки, поселившись в бассейне рек Росси и Россавы, сыграли значительную роль в обороне южных границ Древнерусского государства от набегов половцев.

Краткие сообщения летописцев не дают нам полной картины войны с торками, но некоторые моменты не могут ускользнуть от взгляда историка. Во-первых, лёгкость и быстрота победы над новыми кочевниками, во-вторых - наступательные действия русских дружин. Действительно, как-то странно, что Русь, которая 100 лет ничего не могла поделать с печенегами, за несколько лет разгромила сильную торческую орду, более того, она не просто оборонялась, как при печенегах, а сама перешла в наступление и громила кочевников на их территории. На самом деле ничего странного тут нет. К приходу торков Древнерусское государство было в рассвете своего могущества и могло выставить организованную и закаленную в боях рать. Кроме того, Русь была не одинока в борьбе с торками. Летопись сообщает, что переяславский князь вёл переговоры с одним из половецких вождей. Но было бы ошибочно думать что именно половцы помогли русским князьям разбить торков. Вернее всего именно половцы, которые всеми силами пытались избавиться от соперников, вовлекли русских в степные рейды. Киевские князья внимательно следили за изменениями в степи и предпочли помочь половцам очистить степи от торков, чем допустить объединения степных хищников. Можно предполагать что половцы помогали русским дружинам в поисках кочевий торков. После же обнаружения их, согласованными действиями лёгкой половецкой конницы и тяжёлой русской пехоты кочевья подвергались уничтожению. Сами русичи учли также, что все кочевники уязвимы зимой, то есть в период бескормицы. Именно тогда они теряют своё преимущество: маневренность и быстроту. И летописец выделил что Всеволод пошёл "на торков зимой войной и победил торков" Общерусский поход 1060 года также пришёлся на зиму. Такое ведение войны было новшеством: до этого редко кто решался начинать войну в такую пору года. Но именно такой способ войны позволял русичам переходить к наступательным действиям. Этот урок впоследствии и усвоит сын переяславского князя Всеволода Владимир Мономах. Но об этом разговор ещё впереди.

После разгрома торков, причерноморские степи заполонили половцы (так русские навали кыпчаков), враг более опасный, многочисленный и упорный, чем побеждённые печенеги и торки. Европейцев поражала в половцах быстрота их перемещений. Византиец Евстафий Солунский писал: "В один миг половец близко и вот уже нет его. Сделал наезд и стремглав, с полными руками хватается за повод, понукает коня ногами и бичём и вихрем несётся далее, как бы желая перегнать быструю птицу. Его ещё не успели увидеть, а он уже скрылся из глаз". Подметил Евстафий и то, что половцы жестоки к побеждённым, но пасуют перед сильным противником и он их сравнил с стервятниками: "Это летучие люди, и поэтому их нельзя поймать. Они не имеют ни городов, ни сёл, оттого за ними следует зверство. Не таковы даже коршуны, плотоядный род и всеми ненавистный; таковы разве грифы, которых благодательная природа удалила в места необитаемые. Волчьи обычаи воспитали таких людей: дерзкий и прожорливый волк легко обращается в бегство, когда появится кто-нибудь страшнее. Точно также и этот народ".

С приходом половцев все пограничные со степью княжества - Киевское, Переяславское, Новгород-Северское, Черниговское, Рязанское - стали объектами бесчисленных набегов кочевников. Первым приняло удар Переяславское княжество: "В лето 6569(1061). Пришли впервые половцы на Русскую землю воевать. Всеволод вышел против них февраля месяца, во второй день, и бился с ними. Победили Всеволода, и отошли, воюя. Се было первое зло Русской земле от поганых безбожных врагов". Осенью 1068 года на Русь обрушились бесчисленные орды половецкого хана Шарукана. На встречу половцам выступили с войском киевский князь Изяслав, черниговский - Святослав и переяславский - Всеволод. В кровопролитной ночной битве на реке Альте войско Ярославичей потерпело поражение. Кочевники рассыпались по всему Приднепровью, разоряя сёла и деревни, убивая и захватывая в плен людей. Большой отряд половцев двинулся к Чернигову, но на берегах реки Снови, столкнувшись с черниговским войском, потерпел поражение. Три тысячи русичей опрокинули и обратили в бегство двенадцатитысячную половецкую орду. Много степняков утонуло в Снови, а их предводитель попал в плен. Половцы отступили и три года не решались нападать на Русь, которая доказала свою способность громить даже сильно организованные орды. Однако закрепить успех в войне со степняками помешали княжеские усобицы. Русь подходила к периоду феодального дробления. Защита от кочевников ушла на второе место, а на первое вышла защита своей отчины. В борьбе за уделы русские князья стали даже прибегать к помощи половцев, давая им возможность безнаказанно грабить русские земли. Так в 1078 году князь Олег Святославич привёл с собой половецкое войско к Чернигову. Полки князя Всеволода, вышедшие на встречу, были разбиты. Олег же, захватив Чернигов, продержался там всего 39 дней и был выбит от туда киевской ратью.

В 1092 году половцы решились на большой поход. На этот раз они шли на Русь даже с кибитками и скотом, надеясь, наверное, не только пограбить, но и укорениться на переяславских землях. Прорвали половцы и укреплённую линию и на Верхней Суле, "много сёл повоевали" в верховьях реки Удая, разгромили города Прилуки, Переволока, Посечень. В 1093 году половцы пограбили Поросье и осадили город Торческ. Киевский князь Святополк запросил мира, но половцы ответили отказом, продолжая грабить и убивать. По словам летописца, от половецкого разорения "города все опустели, и на полях, где раньше пасли стада коней, овец и волов, ныне пусто, нивы заросли, стали жилищем диким зверям, а люди одни ведутся пленные, а другие посекаемые бывают, другие на месте горькую принимают смерть, другие трепещут, видя убиваемых, другие умирают от голода и жажды". Князь Святополк видя муки людей, рвался в бой, говоря: "Имею отроков своих 8 сотен, которые могут против них стать". Но советники отговорили его, говоря: "Хоть бы ты пристроил и 8 тысяч, которые могут биться, так и то было бы только впору, наша земля оскудела от ратей, пошли лучше к брату своему Владимиру, чтобы помог тебе!" Святополк послушался разумного совета и направил послов к князю Владимиру Всеволодовичу Мономаху, который княжил в то время в Чернигове. Владимир откликнулся на призыв. К ним присоединился также и переяславский князь Ростислав. Бой с половцами произошел у реки Стугны. Полки Святополка были смяты и обратились в бегство. Держались только воины Мономаха, но оставшись с врагом один на один, и они вынуждены были отступить. Половцы "пустились по земле, воюя". Им удалось ещё раз разбить великокняжескую дружину на Желании и после этого им оставалось только грабить и убивать. В конце "половцы повоевали много и возвратились к Торческу, и изнемогли люди в городе от голода и сдались врагам. Половцы же, взяв город, запалили его огнём, и людей поделили, и много христианского народа повели в вежи к семьям своим и сродникам своим; страждущие, печальные, измученные, стужей скованные, в голоде, жажде и беде, с осунувшимися лицами, почерневшие телом, в неизвестной стране с языком воспалённым, голые бродя и босые, с ногами опутанными тернием, со слезами отвечали они друг другу, говоря: "Я был из этого города", а другой: "Я из того села"; так вопрошали они друг друга со слезами, род свой называя и вздыхая, взоры возводя на небо к вышнему, ведущему всё сокровенное".

Князь Святополк возобновил переговоры с ханом Тугорханом и даже взял в жёны его дочь. Казалось вот он наступает мир, но всплыла зловещая фигура Олега Святославича (Гореславича), который вновь наняв половцев, подступил в 1094 году к Чернигову, где княжил Владимир Мономах. Восемь дней отбивался Мономах с дружиной. Однако, видя, какие насилия творят половцы в окрестных сёлах, он, по словам летописца, пожалел горящие дома и монастыри, кровь христианскую. Сказав: "не хвалиться поганым", он принял решение добровольно отдать город Олегу и тем самым спасти население от половцев. Владимир поехал в пограничное Переяславское княжество и половцы пропустили князя невредимым. Ни одному половцу тогда не приходила мысль в голову, что именно этот князь вскоре засеет Дикое поле их костьми. Они смаковали победу и верили, что так будет всегда, потому, что они волки, а русичи бараны которых можно загрызать сколько угодно и когда угодно. Половцы, как и предыдущие кочевники, видели в русских землях только место для грабежа. Это понимал и Владимир Мономах, понимал не мог с этим смириться. Сразу же по прибытию в Переяславль он стал вынашивать план по разгрому половецкой орды. Мономах знал, что Русь штурмуют несколько половецких ханов - Шарукан, Боняк, Тугорхан, Кури, Китан, Итларь, Бендуз и другие. Поэтому и русским надо было выступить единым фронтом. Значит, первая задача это объединить русских князей. Следующей задачей которую поставил перед собой Мономах, это использовать каждый удобный момент для ударов по половцам, так как любой урон половецкой орде в конечном итоге ослабляет её натиск на русские рубежи. Половцы, как и все кочевники, были народом коварным и русским не надо брезговать этими качествами по отношению к степнякам. Но отдельные удары по половцам не изменят картины в целом. Для того чтобы отбить охоту половцам нападать на Русь, нужно предпринимать походы в глубь Половецкой земли, где удары по степнякам будут более ощутимые. Владимир Мономах помнил о походах своего отца Всеволода против торков, но тогда отцу помогали сами половцы и русским дружинам не пришлось углубляться в степные просторы. Теперь обстановка поменялась: идти придётся одним и в самую глубь Дикого поля, а этого ещё никто не предпринимал, наверное, со времён персидского царя Дария. Когда Дарий в 512 году до н. э. вторгся в Причерноморье ему пришлось гоняться за скифами и только. В результате он вернулся назад без боя, потеряв половину войска от жары, жажды и болезней. С тех пор походы на кочевников считались безумием. Но они возможны. Всеволод наносил удары по торкам зимой, то есть тогда, когда они теряли возможность быстро перемещаться. Значит и на половцев также надо идти зимой или ранней весной, до наступления распутицы.

Задачи были поставлены,и Владимир Мономах приступил к их реализации. В 1095 году он разгромил орды половецких ханов Китана и Итларя. Хан Китан с приближёнными был ночью зарезан в своей ставке дружинниками боярина Славяты. Хан Итларь находился послом в Переяславле и ночевал у воеводы Ратибора. Утром воевода вооружил своих людей, а посланец Мономаха передал Итларю: "Зовёт вас князь Владимир, обуйтесь в тёплой избе, позавтракайте у Ратибора, а потом придите ко мне". Половцы вошли в избу и были там крепко заперты. Воины Ратибора залезли на крышу избы, проломили потолок и перебили из луков Итларя и его свиту. Оставшиеся в степи половцы, узнав о смерти двух влиятельных ханов, бежали.

В тот же год переяславская рать Владимира Мономаха и войско киевского князя Святополка предприняли поход в глубь Половецкой степи. Поход был удачным и тем самым положил начало наступательным действиям русского войска. Даже ответное нападение на Юрьев уже ничего не могло изменить. Дело оставалось за малым: вывести на половцев общерусское войско. Но для этого нужно было время. Половцы же решили перехватить инициативу и в 1096 году объединенными силами обрушились на Русь. В мае 1096 года орда хана Боняка подступила к Киеву. Одновременно хан Куря разорил переяславские емли, сжёг город Устье. Хан Тугорхан осадил Переяславль. Святополк и Владимир поспешили на помощь осаждённому городу. Ненависть к степнякам была так велика, что русские конные дружины, не ожидая приказа, яростно обрушились на половецкий строй. Кочевники не выдержали натиска и побежали. Тугорхан, его сын и множество других ханов были убиты. На следующий день после битвы на Трубеже, 20 июля 1096 года, хан приднепровской правобережной орды Боняк, внезапно вторично подступил к Киеву. Его всадники едва не ворвались в город. Один из половецких отрядов разграбил Киево-Печерский монастырь. На большее же сил у половцев не хватило, и они отошли с добычей назад в степи.

В 1097 году по инициативе Владимира Мономаха съехались русские князья в город Любеч. Они говорили друг другу: "Зачем губим Русскую землю, поднимаем сами на себя вражду, а половцы раздирают землю нашу на части и радуются, что между нами рать? Теперь же будем жить в одно сердце и блюсти Русскую землю". И в 1101 году "вся братья" - Святополк, Владимир Мономах, Давид, Олег, Ярослав - предприняли грандиозный поход против половцев и те запросили мира. Но было ясно, что половцы, вынужденные уступить объединённым русским силам, ждут лишь удобного случая для ответного удара. Острее всех чувствовал эту опасность сам Владимир Мономах. Уже ранней весной 1103 года он стал настаивать на новом походе против половцев и предлагал провести его до лета, чтобы опередить возможное нашествие врага. В небольшой городок на левом берегу Днепра, Долбск, приехали самые влиятельные русские князья и начали обсуждать план войны против половцев. "И стала совещаться дружина Святополкова и говорить, что "не годиться ныне, весной, идти, погубим смердов и пашню их". И сказал Владимир: "Дивно мне, дружина, что лошадей жалеете, которыми пашут! А почему не подумаете о том, что вот начнёт пахать смерд, и, приехав, половчанин застрелит его стрелою, а лошадь его заберёт, а в село его, приехав, возьмёт жену его и детей его, и всё его имущество? Лошади вам жаль, а самого, не жаль ли?" И ничего не смогла ответить дружина Святополкова. И сказал Святополк: "Вот я готов уже". И встал Святополк, и сказал ему Владимир: "Это ты, брат, великое добро сотворишь земле Русской". И послали к Олегу и Давыду, говоря: "Пойдите на половцев, да будем либо живы, либо мёртвы". И послушал Давыд, а Олег не захотел того, сказав причину: "Нездоров". Владимир же, попрощавшись с братом своим, пошёл в Переяславль, а Святополк за ним, и Давыд Святославич, и Давыд Всеславич, и Мстислав, Игорев внук, Вячеслав Ярополчин, Ярополк Владимирович". Это был политический успех Владимира Мономаха, прилагавшего большие усилия, чтобы объединить военные силы Руси, разобщённые феодальными усобицами. На конях и в ладьях войско спустилось вниз по Днепру, за пороги. Затем дружины свернули на восток и глубоко вторглись в кочевья половцев, где и произошла решительная битва. Не смотря на то, что старшим как великий киевский князь был Святополк, боем руководил Мономах.

Половцев вышло против русских великое множество, но дрались они вяло, как и предполагал Мономах. Летописец замечает, что в ногах коней их не было резвости. "Наши же с весельем на конях и пешие пошли к ним. Половцы же увидев, как устремились на них русские, не дойдя, побежали перед русскими полками. Наши же погнались, рубя их. В день 4-го апреля совершил бог великое спасение, а на врагов наших дал нам победу великую. И убили тут в бою двадцать князей: Урусобу, Кочия, Арсланопу, Китанопу, Кумана, Асупа, Куртыка, Ченегрепу, Сурьбаря и прочих князей их, а Белдюзя захватили". Любопытен рассказ летописца о судьбе пленного хана Бельдюза. Сначала его привели в стан Святополка. Всё - золото, серебро, коней, скот - предлагал Бельдюз за сохранение ему жизни, но не смотря на свою жадность, Святополк не стал самостоятельно решать его судьбу и отослал к Мономаху. И Мономаху Бельдюз сулил свои богатства, однако князь напомнил пленному всё зло, причинённое земле Русской половецкими набегами - набегами, предпринимавшимися в нарушение клятв и договоров, - и приказал казнить хана.

Весной 1106 года половцы попытались напасть на южные рубежи Киевского княжества, но были легко отбиты. В 1107 году они, собрав многочисленные орды, организовали большой поход на Русь. Для отпора быстро собралось русское войско из шести княжеств. 12 августа русские полки перешли вброд Сулу и обрушились на степняков. Враг был разгромлен. Конница гнала бежавших половцев от реки Суллы до самого Хорола, то есть больше 40 км. Потери половцев в этой битве были очень велики. Хан Таза, брат Боняка, был убит, хан Сугра, брат Шарукана Старого, попал в плен, а сам Шарукан едва спасся бегством, бросив свой стан.

В 1109 году Владимир Мономах организовал новый поход в степи донских половцев. Русское войско, возглавляемое воеводой Дмитром Иворовичем, дошло до Дона и разгромило в этом районе половецкие кочевья. Было захвачено 1000 веж половецких в плен. На следующий год русские и половцы пытались наступать друг на друга, однако дело до боя не дошло. Русские возвратились из-за "великой стужи и падежа конного", а половцы совершили разбойный набег на переяславские земли. В 1111 году по инициативе Владимира Мономаха снова собрались дружины из многих земель Руси для большого похода в Половецкую землю. Поход был предпринят теперь по санному пути. Русские свернули в сторону половецких степей севернее порогов Днепра. Овладев несколькими половецкими городками, они 24 марта сошлись с противником и наголову разбили его. Однако из глубины кочевий шла ещё одна половецкая рать. 27 марта на реке Сольнице, правом притоке Северского Донца, разгорелось новое сражение. "Иноплеменники собрали полков своих многое множеств и выступили как леса великие, тьма тьмою. И окружили полки русские. И послал бог ангела в помощь русским князьям. И сошлись половецкие полки и полки русские. И сразился сперва полк с полком, и такой раздался треск от стычки передовых отрядов, как будто гром прогремел, и брань была лютая между ними, и падали воины с обеих сторон. И подступил Владимир с полками своими и Давыд с полками своими. И увидев это, половцы ударились в бегство, и падали половцы перед полком Владимира, избиваемые невидимым ангелом, как утверждали это многие люди. И головы летели на землю, невидимо срубаемые". В руки победителей попало "полона много, и скота, и коней, и овец, и колодников много поймали руками". Когда-то страшные половцы теперь, после своего поражения, перестали представлять столь грозную опасность для Русской земли. Победители из похода 1111 года, как говорит летописец, пришли домой со славою великой; она разнеслась и по всем странам дальним, дошла до греков, венгров, ляхов, чехов и даже до Рима.

Победоносные общерусские походы на половцев принесли Владимиру Мономаху заслуженную славу видного полководца и государственного деятеля. Когда в 1113 году умер Святополк, Мономах оказался единственным вероятным претендентом на великокняжеский "стол".

Став великим киевским князем Владимир Мономах усилил наступление на степняков. Русь выступала теперь по отношению к Дикому полю единым фронтом, русские дружины были объединены под единым командованием, и результаты не замедлили сказаться. Половцы превратились в обороняющуюся сторону. В 1116 году сын Мономаха Ярополк и сын черниговского князя Всеволод разгромили вежи придонских половцев. От этого удара половецкая орда потомков хана Шарукана Старого вынуждена была откочевать к Северному Кавказу и в Грузию, где бывшие придонские половцы поступили на службу к грузинскому царю Давиду Строителю. После этого похода против половцев выступили остатки торков и печенегов, до тех пор подчинявшихся им. Отколовшись от половцев, они "пришли на Русь к Владимиру". Владимир Мономах поселил добровольных пришельцев вдоль степной границы, отвёл им земли и города. Когда-то бывшие враги теперь стали верными союзниками в защите Руси от половецкого натиска.

В 1120 году русское войско ещё раз ходило на половцев за Дон, но вернулось "не обретя их". Половцы бежали, не принимая боя.

Вплоть до смерти Владимира Мономаха не решались половцы нападать на русские рубежи, потому что, по словам летописца, "имени его все страны боялись, и по всем странам шёл слух о нём". Именем Мономаха половцы пугали своих детей. Владимир Мономах выиграл 12 сражений с половцами, заключил с ними 20 мирных договоров и казнил 200 влиятельных половецких ханов за нарушение соглашений. В его время вздохнула Русь, избавленная на время от опустошительных половецких набегов. Сам князь стал символом единства Руси и борьбы с кочевниками.

Победы Мономаха стали переломным моментом в многовековой войне славян со Степью. Будут впереди ещё горечи поражений, но это будут временные препятствия в необратимом процессе. Оседлая культура славян заявила о своём превосходстве над кочевой культурой, которая была изначально тупиковой и кроме войн ничего не несла миру. Деятельность Мономаха также показала, что единое сильное государство в состоянии противостоять будь какой орде кочевников. Исторический урок был дан, но на его усвоение понадобятся столетия.

Еще одним важным направлением внешней политики киевских князей была "степная политика" - защита рубежей Руси от кочевников. Серьезным противником стали печенеги. Первые упоминания о них летописи относят к годам правления Игоря.

В 969 г. печенеги осадили Киев. Святослав, воевавший на Балканах, совершил стремительный переход и разгромил их. На 90_е годы X в. приходится новый натиск печенегов. Известно, что для борьбы с ними Владимир I (980_1015) ходил за войском в Великий Новгород. Именно тогда князь возвел укрепления на юге страны, по рекам Десна, Остр, Трубеж, Сула, Стугна. Немецкий миссионер Брун, бывший у печенегов в 1007 г., вспоминал, что Владимир проводил его до самых границ Киевской Руси, "которые он оградил от печенегов самым крупным частоколом на очень большое пространство". Под 1036 г. летописи помещают последнее сообщение о набеге печенегов на Киев. Ярослав (находившийся в Новгороде) пришел с сильным войском, была "сеча злая". По легенде - на месте, где Ярослав разгромил печенегов, был построен Софийский собор.

После битвы нападения печенегов на Русь прекращаются. Остатки печенегов откочевали на юго-запад. К югу от Киева начали оседать тюрки-кочевники (торки, берендеи, печенеги), признавшие себя подданными киевского князя. "Черные клобуки" (как их называли на Руси) стали своего рода "сторожей" на юге.

Но с 1037 г. Руси угрожают новые тюркские кочевые племенные объединения - половцы. В борьбе с половцами Киев уже не играл ведущей роли. Она переходит к князю Переяславля Южного - Владимиру Мономаху. С 1061 по 1210 г. г. Русь вынесла 46 больших набегов половцев.34 раза половцы участвовали в междоусобных войнах русских князей. Ежегодно разорялась 1/15 русских земель. Наиболее удачными походами против половцев были те, в которых участвовали объединенные дружины русских князей (1109-1110 гг. - "Донской поход" - князь Святополк, Владимир Мономах, Давыд - "половцы побеждены в глубине степей своих"). В начале XIII в. силы половцев иссякли. Но к рубежам Руси приблизятся новые враги.

Русь и Европа

Во времена Киевской Руси устанавливаются торговые, культурные, дипломатические связи со странами Европы - Польшей, Чехией, Венгрией, Германией, Англией и др. Заключались и браки между представителями киевского княжеского дома и европейскими династиями, что отражало рост политического могущества и международного авторитета Руси. Так, дочь Ярослава Мудрого Анна была замужем за французским королем Генрихом I, Елизавета - за норвежским королем Гаралдом, Анастасия - за венгерским королем Андреем.

При дворе Ярослава Мудрого жили сыновья английского короля Эдмунта. Внук Ярослава, Владимир Мономах, был женат на дочери последнего англосаксонского короля Гаралда - Гите.

Древняя Русь и Великая степь Гумилев Лев Николаевич

106. Друзья и недруги великой степи

Суперэтнос, условно названный нами «хуннским», включал не только хуннов, сяньбийцев, табгачей, тюркютов и уйгуров, но и многие соседние этносы иного происхождения и разнообразных культур. Мозаичность этнического состава отнюдь не препятствовала существованию целостности, противопоставлявшей себя иным суперэтносам: древнему Китаю (IX в. до н. э. - V в. н. э.) и Китаю раннесредневековому - империи Тан (618–907 гг.), Ирану с Тураном (250 г. до н. э. - 651 г. н. э.), халифату, т. е. арабо-персидскому суперэтносу, Византии (греко-армяно-славянской целостности) и романо-германской Западной Европе; особняком стоял Тибет, который, в сочетании с Тангутом и Непалом, тоже следует рассматривать как самостоятельный суперэтнос, а не периферию Китая или Индии. Все эти суперэтнические целостности взаимодействовали с Великой степью, но по-разному, что весьма влияло на характер культуры и вариации этногенеза как степных, так и окрестных суперэтносов. В чем было различие этих контактов? Решать поставленную задачу традиционными приемами просто, но бесполезно. Можно перечислить все войны и мирные договоры, а также межплеменные распри, что, кстати, уже сделано, но это будет описание ряби на поверхности океана. Ведь воюют государства, т. е. социальные целостности, а не этносы, целостности природного происхождения, вследствие чего они более консервативны. Войны часто идут внутри этнической системы, а с чужаками сохраняется «худой мир», который не всегда лучше «доброй ссоры». Поэтому целесообразно избрать иной путь. Комплиментарность - вот тот механизм, на базе которого не просто проходят, но осуществляются судьбы взаимодействующих этнических систем, а иногда и отдельных персон. Уточним сие понятие.

Положительная комплиментарность - это безотчетная симпатия, без попыток перестроить структуру партнера; это принятие его таким, каков он есть. В этом варианте возможны симбиозы и инкорпорации. Отрицательная - это безотчетная антипатия, с попытками перестроить структуру объекта либо уничтожить ее; это нетерпимость. При этом варианте возможны химеры, а в экстремальных коллизиях - геноцид. Нейтральная - это терпимость, вызываемая равнодушием: ну и пусть его, была бы только польза или хотя бы не было вреда. Это означает потребительское отношение к соседу либо игнорирование его. Этот вариант характерен для низких уровней пассионарного напряжения. Комплиментарность - явление природное, возникающее не по приказу хана или султана и не ради купеческой прибыли. То и другое может, конечно, корректировать поведение контактирующих персон, руководствующихся соображениями выгоды, но не может изменить искреннего чувства, которое хотя на персональном уровне и бывает столь же разнообразным, как индивидуальные вкусы, но на популяционном приобретает строго определенное значение, ибо частые уклонения от нормы взаимно компенсируются. Поэтому установление взаимных симпатий и антипатий между суперэтносами правомерно. Легче всего запутаться в мелочах и потерять нить Ариадны - единственное, что может вывести из лабиринта противоречивых сведений, вариаций и случайных совпадений. Эта нить - селекция политических коллизий и зигзагов мировоззрений на персональном уровне, ибо источники составляли авторы, т. е. люди, а суперэтносы - системы на три порядка выше.

Древние китайцы относились к хуннам с нескрываемой враждебностью. Это особенно четко проявилось в IV в., когда хунны, теснимые засухой, поселились в Ордосе и Шаньси, на заброшенных земледельцами иссушенных полях. Китайцы так издевались над степняками, что довели их до восстания. Так же китайцы относились к тибетцам и сяньбийцам; не щадили они и метисов, но поскольку тех было много, то они уцелели около развалин Великой стены, на границе степного и китайского суперэтносов.

Пассионарный толчок VI в. обострил эту неприязнь, превратив ее во вражду. Обновленные китайцы династий Бэй-Ци и Суй истребляли последних потомков степняков, а те подняли на щит династию Тан и сохранили старое племенное название - табгачи, хотя говорить стали по-китайски.

Империя Тан аналогична царству Александра Македонского, но не по фазе этногенеза, а по идее. Как Александр хотел объединить эллинскую и персидскую культуры и создать из них единый этнос, так Тай-цзун Ли Шиминь попытался совместить «Поднебесную», т. е. Китай, Великую степь и Согдиану, уповая на обаяние гуманной власти и просвещенного буддизма. Казалось бы, этот грандиозный эксперимент должен был удасться, так как уйгуры, тюрки и согдийцы, которых теснили арабы, готовы были искренне поддержать империю. Но китайская лояльность была лицемерной, вследствие чего династия Тан пала в 907 г., а этнос табгач был истреблен менее чем за одно столетие (X в.).

Но традиции пережили людей. Эстафету «третьей силы», равно чуждой и Китаю, и Степи, подхватили на востоке кидани, а на западе, точнее, в Ордосе - тангуты. Те и другие многократно громили Китай и жестоко сражались на севере: кидани - с цзубу (татарами), тангуты - с уйгурами, «так, что кровь текла, как журчащий поток».

Однако когда пассионарный толчок XII в. вознес монголов над Азией, покоренные тангуты, кидани и чжурчжэни уцелели и стали подданными монгольских ханов, а уйгуры и тибетцы получили привилегии и разбогатели. Когда же победили китайцы династии Мин, тангутов не стало, а западные монголы - ойраты - еле отбились в XV–XVI вв.

Но нельзя считать китайцев злодеями! Они считали свою историческую миссию цивилизаторской, принимая в свой суперэтнос тех, кто был согласен превратиться в китайца. Но в случае упорного сопротивления комплиментарность становилась отрицательной. Тюркам и монголам приходилось выбирать между потерей жизни и утратой души.

Иранская группа этносов - персы, парфяне, хиониты, аланы, эфталиты - постоянно воевали с хуннами и тюркютами, что, разумеется, не располагало их друг к другу. Исключение составляли враги сарматов - скифы, у которых, как показали открытия П. К. Козлова и С. И. Руденко, хунны заимствовали знаменитый звериный стиль - изображение хищных зверей на охоте за травоядными. Но, увы, детали истории столь древнего периода неизвестны.

В VI в. союзниками и настоящими друзьями тюркютов стали хазары, но падение Западно-Тюркютского каганата и переворот в Хазарии не позволили хазарам реализовать благоприятную возможность и развивать победу над персами и хионитами, благодаря чему и те и другие успели оправиться.

И тем не менее влияние персидской культуры на Великую степь имело место. Зороастризм - религия не прозелитическая, она только для благородных персов и парфян. Но манихейство, гонимое в Иране, Римской и Китайской империях и в раннехристианских общинах, нашло приют у кочевых уйгуров и оставило следы на Алтае и в Забайкалье. Высшее божество сохранило свое имя - Хормуста (отнюдь не Агурамазда), что в сочетании с другими деталями указывает на конгениальность древних иранцев и древних тюрок. Победа арабов-мусульман сменила цвет времени, но до XI в. иранские этносы - дейлемиты, саки и согдийцы - отстаивали свою культуру и традиции в борьбе с тюрками. Погибли они героически, ничем не запятнав своей древней славы: арабы и тюрки сохранили к персам глубокое уважение, поэтому счесть тюрко-персидскую комплиментарность отрицательной нет ни повода, ни основания.

Несколько по-иному сложились отношения тюрок с арабами на Ближнем Востоке. Мусульмане требовали смены веры: это в те времена означало, что Кок-Тенгри (Голубое Небо) надо было называть Аллахом (Единственным). Тюрки охотно принимали такую замену, после чего занимали важные должности, если они были рабами-гулямами, или получали пастбища для овец, если они оставались свободными скотоводами. В последнем случае возникал симбиоз, со взаимной терпимостью и даже уважением, хотя культурные персы находили тюрок «грубыми».

Острые коллизии возникали лишь в крайних случаях, например при подавлении восстаний зинджей или карматов, при войнах с дейлемитами и при дворцовых переворотах. Но и тут многие арабы и даже персы предпочитали тюрок сектантам и грабителям. А уж когда туркмены-сельджуки загнали греков за Босфор, а куманы-мамлюки сбросили крестоносцев в Средиземное море, взаимопонимание восстановилось, и обновленный суперэтнос нашел в себе силы для самоутверждения.

Византия взаимодействовала с кочевниками двояко: на своей родине греки пользовались помощью тюркютов в VII в., печенегов - в X в., половцев - в XI–XIII вв., на чужбине, где эмигрировавшие из Византии несториане обратили в христианство много монгольских и тюркских племен, часть оседлых уйгуров и часть хорезмийцев, а православные миссионеры крестили Болгарию, Сербию и Русь, возникал уже не сдержанный симбиоз, а инкорпорация: крещеных тюрок принимали как своих. Убежище от монголов последние половцы, преданные венграми, нашли в Никейской империи.

Видимо, аналогичная положительная комплиментарность должна была иметь место в Древней Руси. Так оно и было, как мы вскоре увидим.

В отличие от восточных западные христиане - католики - относились к евразийским степнякам совсем иначе. В этом они напоминают скорее китайцев, а не персов, греков и славян. При этом важно, что политические конфликты между обоими суперэтносами были эпизодичны и куда менее значительны, чем войны гвельфов с гибеллинами. Просто существовало убеждение, что гунны и монголы - грязные дикари, а если греки с ними дружат, то ведь восточные христиане «такие еретики, что самого Бога тошнит». А ведь с испанскими арабами и берберами в Сицилии европейские рыцари воевали постоянно, но относились к ним с полным уважением, хотя африканцы заслуживали его не более, чем азиаты. Оказывается, сердце сильнее рассудка.

И наконец Тибет. В этой горной стране бытовали два мироощущения: древнеарийский культ Митры - бон - и разные формы буддизма - кашмирская (тантризм), китайская (чан-буддизм созерцания) и индийские: хинаяна и махаяна. Все религии были прозелитическими и распространялись в оазисах бассейна Тарима и в Забайкалье. В Яркенде и Хотане утвердилась махаяна, быстро вытесненная исламом, в Куче, Карашаре и Турфане - хинаяна, мирно уживавшаяся с несторианством, а в Забайкалье симпатии обрел бон - религия предков и потомков Чингиса. С христианством бон ладил, но китайских учений монголы и тибетцы не принимали, даже чан-буддизма. Это не может быть случайным, так что с Тибетом у степняков комплиментарность была положительной.

Как видим, проявление комплиментарности не зависит от государственной целесообразности, экономической конъюнктуры или от характера идеологической системы, потому что сложная догматика недоступна пониманию большинства неофитов. И все же феномен комплиментарности существует и играет в этнической истории если не решающую, то весьма значительную роль. Как же его объяснить? Сама собой напрашивается гипотеза биополей с разными ритмами, т. е. частотами колебаний. Одни совпадают и создают симфонию, другие - какофонию: это явно явление природы, а не дело рук человеческих.

Конечно, можно игнорировать этнические симпатии или антипатии, но целесообразно ли это? Ведь здесь кроется ключ к теории этнических контактов и конфликтов, и не только III–XII вв.

Тюрко-монголы дружили с православным миром: Византией и ее спутниками - славянами. Ссорились с китайскими националистами и по мере сил помогали империи Тан, или, что то же, этносу табгачей, за исключением тех случаев, когда при императорском дворе в Чанъани брали верх китайские грамотеи.

С мусульманами тюрки уживались, хотя это и вело к образованию химерных султанатов, больше среди иранцев, чем среди арабов. Зато агрессию католической романо-германской Европы тюрки остановили, за что до сих пор терпят нарекания.

На этих невидимых нитях выстраивалась международная обстановка вокруг берегов Каспийского моря перед выступлением монголов. Но и после монгольских походов констелляция изменилась лишь в деталях, отнюдь не принципиальных, что может проверить любой читатель, знакомый с элементарной всеобщей историей.

Данный текст является ознакомительным фрагментом. Из книги Древняя Русь и Великая степь автора Гумилев Лев Николаевич

106. Друзья и недруги великой степи Суперэтнос, условно названный нами «хуннским», включал не только хуннов, сяньбийцев, табгачей, тюркютов и уйгуров, но и многие соседние этносы иного происхождения и разнообразных культур. Мозаичность этнического состава отнюдь не

Из книги Древняя Русь и Великая степь автора Гумилев Лев Николаевич

129. Друзья и недруги Когда Тогрул, хан кераитов, узнал, что монголы избрали ханом Тэмуджина, сына его анды и в этом смысле его племянника, он проявил полное удовольствие. Послам, уведомившим его об избрании Тэмуджина, он сказал: «Дело справедливо, что посадили на ханство

Из книги Русь арийская [Наследие предков. Забытые боги славян] автора Белов Александр Иванович

Половцы – новые хозяева великой степи Несколько слов надо сказать о самих половцах. До XIX века историки считали, что название «половцы» происходит от русского слова «поле». Место обитания половцев называли Половецкой землей. Однако историк конца XIX века А. Куник считал,

Из книги В поисках вымышленного царства [Л/Ф] автора Гумилев Лев Николаевич

Карта 1. Племена Великой степи с VIII по X вв. Общее замечание. В VIII в. господство над Великой степью перешло от тюрок к уйгурам (747 г.) и затем к кыргызам (847 г.), но границы каганатов на карте опущены (см. Л. Н. Гумилев, Древние тюрки. М., 1967). Внимание уделено расположению

Из книги Тысячелетие вокруг Каспия [Л/Ф] автора Гумилев Лев Николаевич

84. Друзья и недруги великой степи Суперэтнос, условно названный нами «хуннским», включал не только хуннов, сяньбийцев, табгачей, тюркютов и уйгуров, но и многие соседние этносы иного происхождения и разнообразных культур. Мозаичность этнического состава отнюдь не

Из книги Полынь Половецкого поля автора Аджи Мурад

МИР ВЕЛИКОЙ СТЕПИ

Из книги Всемирная история: в 6 томах. Том 2: Средневековые цивилизации Запада и Востока автора Коллектив авторов

КОЧЕВНИКИ ВЕЛИКОЙ СТЕПИ И ВЕЛИКОЕ ПЕРЕСЕЛЕНИЕ НАРОДОВ Условной границей между Древностью и Средневековьем стала так называемая эпоха Великого переселения народов. Применительно к Европе о ней принято говорить в связи с нашествиями на Римскую империю варварских племен

Из книги Тайны Великой Скифии. Записки исторического следопыта автора Коломийцев Игорь Павлович

Миражи Великой степи А мы с вами пока мысленно переместимся с запада Великой степи в ее центр. Точнее - на Урал. Именно здесь, на восточных склонах этих гор в 1985 году археологическая экспедиция под руководством челябинского историка Геннадия Здановича обнаружила

Из книги Всемирная история: в 6 томах. Том 3: Мир в раннее Новое время автора Коллектив авторов

КИТАЙСКОЕ ВЕЛИЧИЕ, ЕГО КРИТИКА И СУДЬБЫ ВЕЛИКОЙ СТЕПИ При императоре Канси, которого по продолжительности правления можно сравнить с его старшим современником Людовиком XIV, Китай начал восстанавливаться после ужасов гражданской войны и маньчжурского завоевания.

Из книги В поисках вымышленного царства [Ёфикация] автора Гумилев Лев Николаевич

Карта 1. Племена Великой степи с VIII по X вв. Общее замечание. В VIII в. господство над Великой степью перешло от тюрок к уйгурам (747 г.) и затем к кыргызам (847 г.), но границы каганатов на карте опущены (см. Л.Н. Гумилёв, Древние тюрки. М., 1967). Внимание уделено расположению

Из книги Империя тюрков. Великая цивилизация автора Рахманалиев Рустан

Религии Великой степи Проследим процесс проникновения религий в Великую степь во временном периоде с III в. и, забегая вперед, по XI в.Во все времена каждый отдельный человек, будучи одиноким, чувствовал себя беззащитным. Не играла роли принадлежность ни к семье или

автора

Глава I Ранние кочевники Великой Степи Древняя история Великой Степи - это прежде всего история коневодческих племен, освоивших степи в III–II тыс. до н. э. Этнический состав населения степей менялся в ходе многотысячелетней истории, и ниже мы проследим динамику

Из книги Государства и народы Евразийских степей: от древности к Новому времени автора Кляшторный Сергей Григорьевич

Этнолингвистическая ситуация в Великой Степи в начале I тыс. н. э. В течение I тыс. до н. э. - первой половине I тыс. н. э. оседлое население и кочевые племена в полосе степей и гор между Нижним Поволжьем и Алтаем были преимущественно носителями индоевропейских языков.

Из книги Исследования и статьи автора Никитин Андрей Леонидович

«Лебеди» Великой Степи О половцах упоминают все учебники русской истории, как о чем-то само собою разумеющемся и известном. Их можно встретить на страницах исторических романов и на сцене оперных театров. И всегда оказывается, что половцы - исчадия ада, злейшие враги

Из книги История тюрков автора Аджи Мурад

Кипчаки. Древняя история тюрков и Великой Степи Murad ADZHITHE KIPCHAKS An Ancient Historyof the Turkic People and the Great SteppeThe Steppe is our Homelandand the Altai is our cradleIntroductionMany people, in fact billions of them around the Earth, speak Turkic languages today, and have done so since the beginnings of history, from snow-swept Yakutia in Northeast Asia to temperate Central Europe, from chilly Siberia to torrid India, and even in a

Из книги Полынный мой путь [сборник] автора Аджи Мурад

Мир Великой Степи Самые ранние рунические надписи, найденные в Европе и отнесенные к готским: наконечник копья из овеля (Волынь, IV век) и золотое кольцо из Пьетроассы, датируемое 375 годом. Попытка их прочтения на древне-тюркском показывает вполне конкретное: «Побеждай,

Сообщение
На тему: «Древняя Русь и Великая степь.
Проблемы взаимоотношений».

Работу выполнила
студент первого курса
группа ГРМ-12
Шипулина Анастасия.

Древняя Русь и Великая степь. Проблемы взаимодействия.
Описание хазарской страны. Ландшафты, как и этносы, имеют свою историю. Дельта Волги до III в. не была похожа на ту, которая существует ныне. Тогда по сухой степи среди высоких бэровских бугров струились чистые воды Волги, впадавшие в Каспийское море много южнее, чем впоследствии. Волга тогда была еще мелководна, протекала не по современному руслу, а восточнее: через Ахтубу и Бу-зан и, возможно, впадала в Уральскую западину, соединенную с Каспием узким протоком. От этого периода остались памятники сармато-аланской культуры, т. е. туранцев. Хазары тогда еще ютились в низовьях Терека. Волга понесла все эти мутные воды, но русло ее в низовьях оказалось для таких потоков узким. Тогда образовалась дельта современного типа, простиравшаяся на юг почти до полуострова Бузачи (севернее Мангышлака).Опресненные мелководья стали кормить огромные косяки рыб. Берега протоков поросли густым лесом, а долины между буграми превратились в зеленые луга. Степные травы, оставшись лишь на вершинах бугров (вертикальная зональность), отступили на запад и восток (где ныне протоки Бах-темир и Кигач), а в ядре возникшего азонального ландшафта зацвел лотос, запели лягушки, стали гнездиться цапли и чайки. Страна изменила свое лицо.
Тогда изменился и населявший ее этнос. Степняки-сарматы покинули берега протоков, где комары не давали покоя скоту, а влажные травы были для него непривычны и даже вредны. Зато хазары распространились по тогдашней береговой линии, ныне находящейся на 6 м ниже уровня Каспия. Они обрели богатейшие рыбные угодья, места для охоты на водоплавающую птицу и выпасы для коней на склонах бэровскнх бугров. Хазары принесли с собой черенки винограда и развели его на новой родине, доставшейся им без кровопролития, по случайной милости природы. В очень суровые зимы виноград погибал, но пополнялся снова и снова дагестанскими сортами, ибо связь между Терской и Волжской Хазарией не прерывалась. Воинственные аланы и гунны, господствовавшие в степях Прикаспия, были не опасны для хазар. Жизнь в дельте сосредоточена около протоков, а они представляют собой лабиринт, в котором заблудится любой чужеземец. Течение в протоках быстрое, по берегам стоят густые заросли тростника, и выбраться на сушу можно не везде. Любая конница, попытавшаяся проникнуть в Хазарию, не смогла бы быстро форсировать протоки, окруженные зарослями. Тем самым конница лишалась своего главного преимущества - маневренности, тогда как местные жители, умевшие разбираться в лабиринте протоков, могли легко перехватить инициативу и наносить врагам неожиданные удары, будучи сами неуловимыми.
Еще труднее было зимой. Лед на быстрых речках тонок и редко, в очень холодные зимы, может выдержать коня и латника. А провалиться зимой под лед, даже на мелком месте, значило обмерзнуть на ветру. Если же отряд останавливается и зажигает костры, чтобы обсохнуть, то преследуемый противник за это время успевает скрыться и ударить по преследователю снова. Хазария была естественной крепостью, но, увы, окруженной врагами.Сильные у себя дома, хазары не рисковали выходить в степь, которая очень бы им пригодилась. Чем разнообразнее ландшафты территории, на которой создается хозяйственная система, тем больше перспектив для развития экономики. Дельта Волги отнюдь не однообразна, но не пригодна для кочевого скотоводства, хотя последнее, как форма экстенсивного хозяйства, весьма выгодно людям, потому что оно нетрудоемко, и природе, ибо количество скота лимитируется количеством травы. Для природы кочевой быт безвреден.
Хазары в степях не жили и, следовательно, кочевниками не были. Но и они брали от природы только избыток. Чем крупнее цель, тем легче в нее попасть.
Поэтому заключим наш сюжет - трагедию хазарского этноса - в рамку истории сопредельных стран. Конечно, эта история будет изложена «суммарно», ибо для нашей темы она имеет только вспомогательное значение. Но зато можно будет проследить глобальные международные связи, пронизывавшие маленькую Хазарию насквозь, и уловить ритм природных явлений биосферы, вечно изменчивой праматери всего живого. Тогда и история культуры заиграет всеми красками. Русский каганат. На рубеже VIII и IX вв. хазары остановились на границе земли русов, центр которой находился в Крыму. Русы в это время проявляли значительную активность, совершая морские набеги на берега Черного моря. Около 790 г. они напали на укрепленный город Сурож (Судак), а потом перекинулись на южный берег и в 840 г. взяли и разграбили Амастриду, богатый торговый город в Пафлагонии (Малой Азии). Но в 842 г. русы по договору вернули часть добычи и освободили всех пленных. «Все лежащее на берегах Эвксина (Черного моря) и его побережье разорял и опустошал в набегах флот россов (народ же «рос» - скифский, живущий у Северного Тавра, грубый и дикий). И вот самую столицу он подверг ужасной опасности». В 852 г. русы взяли славянский город Киев.
18 июня 860 г. русы на 360 кораблях осадили Константинополь, но 25 июня сняли осаду и ушли домой. Более удачного похода русов на Византию не было; все позднейшие кончались поражениями (за исключением похода 907 г., о котором сами греки не знали). Напрашивается мысль, что именно тогда был заключен торговый договор, впоследствии приписанный летописцем Олегу. Но это только предположение, проверка которого не входит в нашу задачу. Дальнейшие события сложились не в пользу русов. Вскоре после 860 г. произошла, видимо, не очень удачная война с печенегами, которые в этом году могли выступить только как наемники хазарского царя. В Киеве «был голод и плач великий», а в 867 г. православные миссионеры, направленные патриархом Фотием, обратили часть киевлян в христианство. Это означало мир и союз с Византией, но полное обращение не осуществилось из-за сопротивления обновленного язычества и агрессивного иудаизма. Однако киевская христианская колония уцелела. Сто двадцать лет она росла и крепла, чтобы в нужный момент сказать решающее слово, которое она произнесла в 988 г.
В IX в. русская держава имела мало друзей и много врагов. Не следует думать, что наиболее опасными врагами обязательно являются соседи. Скорее наоборот: постоянные мелкие стычки, вендетта, взаимные набеги с целью грабежа, конечно, доставляют много неприятностей отдельным людям, но, как правило, не ведут к истребительным войнам, потому что обе стороны видят в противниках людей. Зато чужеземцы, представители иных суперэтносов, рассматривают противников как объект прямого действия. Так, в XIX в американцы платили премию за скальп индейца. А в Х в. суперэтнические различия не умерялись даже тон долей гуманности, которая имела место в XIX в. Поэтому войны между суперэтническими целостностями, украшавшими себя пышными конфессиональными ярлыками, велись беспощадно. Мусульмане объявляли «джихад» против грехов и вырезали во взятых городах мужчин, а женщин и детей продавали на невольничьих базарах. Саксонские и датские рыцари поголовно истребляли лютичей и бодричеи, а англосаксы так же расправлялись с кельтами. Но и завоеватели не могли ждать пощады, если военное счастье отворачивалось от них. Сначала Руси относительно повезло. Три четверти IX в., именно тогда, когда росла активность западноевропейского суперэтноса, болгары сдерживали греков, авары - немцев, бодричи - датчан. Норвежские викинги устремлялись на запад, ибо пути «из варяг в греки» и «из варяг в хазары» проходили через узкие реки Ловать или Мологу, через водоразделы, где ладьи надо было перетаскивать вручную - «волоком», находясь при этом в полном отрыве от родины - Норвегии. Условия для войны с местным населением были предельно неблагоприятны.

При создавшейся расстановке политических сил выиграли хазарские иудеи. Они помирились с мадьярами, направив их воинственную энергию против народов Западной Европы, где последние Каролинги меньше всего беспокоились о безопасности своих крестьян и феодалов, как правило недовольных имперским режимом. Хазарское правительство сумело сделать своими союзниками тиверцев и уличен, обеспечив тем самым важный для еврейских купцов торговый путь из Итиля в Испанию. Наконец, в 913 г. хазары при помощи гузов разгромили тех печенегов, которые жили на Яике и Эмбе и контролировали отрезок караванного пути из Итиля в Китай. Последней нерешенной задачей для хазарского правительства оставался Русский каганат с центром в Киеве. Война с русами была неизбежна, а полная победа сулила неисчислимые выгоды для итильской купеческой организации, но, разумеется, не для порабощенных хазар, которые в этой деятельности участия не принимали. Правители крепко держали их в подчинении при помощи наемных войск из Гургана и заставляли платить огромные подати. Таким образом они все время расширяли эксплуатируемую территорию, все увеличивая свои доходы и все более отрываясь от подчиненных им народов. Разумеется, отношения между этим купеческим спрутом и Русью не могли быть безоблачными. Намеки на столкновения начались в IX в., когда правительство Хазарии соорудило крепость Саркел против западных врагов.
В 947 г. Ольга отправилась на север и обложила данью погосты по Мете и Луге. Но левобережье Днепра осталось независимым от Киева и, по-видимому, в союзе с хазарским правительством. Вряд ли хазарский царь Иосиф был доволен переходом власти в Киеве из рук варяжского конунга к русскому князю, но похода Песаха он не повторил. Хазарский царь Иосиф счел за благо воздержаться от похода на Русь, но отсрочка не пошла ему на пользу. Ольга отправилась в Константинополь и 9 сентября 957 г. приняла там крещение, что означало заключение тесного союза с Византией, естественным врагом иудейской Хазарии. Попытка перетянуть Ольгу в католичество, т. е. на сторону Германии, предпринятая епископом Адальбертом, по заданию императора Отгона прибывшим в Киев в 961 г., успеха не имела. С этого момента царь Иосиф потерял надежду на мир с Русью, и это было естественно. Война началась, видимо, сразу после крещения Ольги.
Сторонниками хазарского царя в это время были ясы (осетины) и касоги (черкесы), занимавшие в Х в. степи Северного Кавказа. Однако преданность их иудейскому правительству была сомнительна, а усердие приближалось к нулю. Во время войны они вели себя очень вяло. Примерно так же держали себя вятичи - данники хазар, а болгары вообще отказали хазарам в помощи и дружили с гузами, врагами хазарского царя. Последний мог надеяться только на помощь среднеазиатских мусульман.
964 год застал Святослава на Оке, в земле вятичей. Война русов с хазарскими иудеями уже была в полном разгаре, но вести наступление через Донские степи, контролируемые хазарской конницей, киевский князь не решился. Сила русов Х в. была в ладьях, а Волга широка. Без излишних столкновений с вятичами русы срубили и наладили ладьи, а весной 965 г. спустились по Оке и Волге к Итилю, в тыл хазарским регулярным войскам, ожидавшим врага между Доном и Днепром. Поход был продуман безукоризненно. Русы, выбирая удобный момент, выходили на берег, пополняли запасы пищи, не брезгуя грабежами, возвращались на свои ладьи и плыли по Волге, не опасаясь внезапного нападения болгар, буртасов и хазар. Как было дальше, можно только догадываться.

При впадении р. Сарьгсу Волга образует два протока: западный - собственно Волга и восточный - Ахтуба. Между ними лежит зеленый остров, на котором стоял Итиль, сердце иудейской Хазарии. Правый берег Волги - суглинистая равнина; возможно, туда подошли печенеги. Левый берег Ахтубы - песчаные барханы, где хозяевами были гузы. Если часть русских ладей спустилась по Волге и Ахтубе ниже Итиля, то столица Хазарии превратилась в ловушку для обороняющихся без надежды на спасение. Продвижение русов вниз по Волге шло самосплавом. И поэтому настолько медленно, что местные жители (хазары) имели время убежать в непроходимые заросли дельты, где русы не смогли бы их найти, даже если бы вздумали искать. Но потомки иудеев и тюрков проявили древнюю храбрость.
Сопротивление русам возглавил не царь Иосиф, а безымянный каган. Летописец лаконичен: «И бывши брани, одоль Святославъ козаромъ и градъ ихъ взя». Вряд ли кто из побежденных остался в живых. А куда убежали еврейский царь и его приближенные-соплеменники - неизвестно. Эта победа решила судьбу войны и судьбу Хазарии. Центр сложной системы исчез, и система распалась. Многочисленные хазары не стали подставлять головы под русские мечи. Это им было совсем не нужно. Они знали, что русам нечего делать в дельте Волги, а то, что русы избавили их от гнетущей власти, им было только приятно. Поэтому дальнейший поход Святослава - по наезженной дороге ежегодных перекочевок тюрко-хазарского хана, через «черные земли» к среднему Тереку, т. е. к Семендеру, затем через кубанские степи к Дону и, после взятия Саркела, в Киев - прошел беспрепятственно. Хазарские евреи, уцелевшие в 965 г., рассеялись по окраинам своей бывшей державы. Некоторые из них осели в Дагестане (горские евреи), другие - вКрыму (караимы). Потеряв связь с ведущей общиной, эти маленькие этносы превратились в реликты, уживавшиеся с многочисленными соседями. Распад иудео-хазарской химеры принес им, как и хазарам, покой. Но помимо них остались евреи, не потерявшие воли к борьбе и победе и нашедшие приют в Западной Европе.
Установленная княгиней Ольгой дружба Киева с Константинополем была полезна для обеих сторон. Еще в 949 г. 600 русских воинов участвовали в десанте на Крит, а в 962 г. русы сражались в греческих войсках в Сирии против арабов. Там с ними сдружился Калокир, служивший в войсках своей страны; и там же он выучил русский язык у своих боевых товарищей.
Жители Херсонеса издавна славились свободолюбием, что выражалось в вечных ссорах с начальством. Ругать константинопольское правительство было у них признаком хорошего тона и, пожалуй, вошло в стереотип поведения. Но ни Херсонес не мог жить без метрополии, ни Константинополь - без своего крымского форпоста, откуда в столицу везли зерно, вяленую рыбу, мед, воск и другие колониальные товары. Жители обоих городов привыкли /друг к другу и на мелочи внимания не обращали. Поэтому, когда Никифору Фоке понадобился толковый дипломат со знанием русского языка, он дал Калокиру достоинство патриция и отправил его в Киев. Эта надобность возникла из-за того, что в 966 г. Никифор Фока решил перестать платить дань болгарам, которую Византия обязалась выплачивать по договору 927 г.. и вместо этого потребовал, чтобы болгары не пропускали венгров через Дунай грабить провинции империи. Болгарский царь Петр возразил, что с венграми он заключил мир и не может его нарушить. Никифор счел это вызовом и отправил «ялокира в Киев, дав ему 15 кентинарий золота, чтобы он побудил русов сделать набег на Болгарию и тем принудить ее к уступчивости». В Киеве предложение было как нельзя более кстати. Святослав со своими языческими сподвижниками только что вернулся из похода на вятичей. Вот опять появилась возможность его на время сплавить. Правительство Ольги было в восторге.
Был доволен и князь Святослав, ибо у власти в Киеве находились христиане, отнюдь ему не симпатичные. В походе он чувствовал себя гораздо лучше. Поэтому весной 968 г. русские ладьи приплыли в устья Дуная и разбили не ожидавших нападения болгар. Русских воинов было немного - около 8-10 тыс., но им на помощь пришла печенежская конница. В августе того же года русы разбили болгар около Доростола. Царь Петр умер, и Святослав оккупировал Болгарию вплоть до Филипполя. Это совершилось при полном одобрении греков, торговавших с Русью. Еще в июле 968 г. русские корабли стояли в гавани Константинополя.
За зиму 968-969 г. все изменилось. Калокир уговорил Святослава, поселившегося в Переяславце, или Малой Преславе, на берегу р. Варны, посадить его на престол Византии. Шансы для этого были: Никифора Фоку не любили, русы были храбры, а главные силы регулярной армии находились далеко, в Сирии, и были связаны напряженной войной с арабами. Ведь сумели же болгары в 705 г. ввести во Влахернский дворец безносого Юстиниана в менее благоприятной ситуации! Так почему же не рискнуть? А Святослав думал о бессмысленности возвращения в Киев, где его христианские недруги в лучшем случае отправили бы его еще куда-нибудь. Болгария примыкала к Русской земле - территории уличей. Присоединение к Руси Восточной Болгарии, выходившей к Черному морю, давало языческому князю территорию, где он мог быть независим от своей матери и ее советников.
Весной 969 г. левобережные печенеги осадили Киев. Для Ольги и киевлян это было совершенно неожиданно, ибо повод для нарушения мира был им неизвестен. Киев оказался в отчаянном положении, а войска, которое привел по левому берегу воевода Претич на выручку престарелой княгини, было явно недостаточно для отражения противника. Но когда печенежский вождь вступил с Претичем в переговоры, то выяснилось, что война основана на недоразумении. Партия княгини и не помышляла о войне с Византией, и «отступиша печеньзи от града», а то нельзя было даже напоить коней в речке Лыбедп. Однако Святославу в Киеве было неуютно. Нестор приписывает это его неуживчивому характеру, но надо думать, что дело обстояло куда трагичнее.11 июля скончалась Ольга и была похоронена по православному обряду, причем могила ее не была отмечена, хотя по ней плакали «...людье вси плачемъ великомъ». Иными словами, Ольга вела себя как тайная христианка, а в Киеве было много и христиан и язычников. Страсти накалялись. Что делал Святослав после смерти матери, летопись не сообщает, а вернее, умалчивает. Но из последующих событий очевидно, что Святослав не просто покинул Киев, а был вынужден его покинуть и уйти в дунайскую оккупационную армию, которой командовали его верные сподвижники:
На княжеские столы были посажены внуки Ольги: Ярополк - в Киеве, Олег - в Древлянской земле, а Владимир, сын ключницы Малуши, плененной при покорении древлян. - в Новгороде, потому что туда никто не хотел идти из-за буйного нрава новгородцев. Но для самого Святослава места на родной земле не нашлось. Это не домысел. Если бы Святослав в июле 969 г. собирался бороться с греками, он не стал бы терять темп. Если бы он чувствовал твердую почву под ногами, он вернул бы войско из Болгарии. Но он не сделал ни того, ни другого... и началась серия проигрышей.
Великий раскол церквей 1054 г. изолировал русских западников от католических стран, ибо переход в латинство стал рассматриваться в Киеве как вероотступничество. Но Ярослав, его сын Изяслав и внук Святополк, нуждаясь в деньгах, покровительствовали киевской колонии немецких евреев, осуществлявших связь киевских князей с католической Европой. Деньги, попадавшие в княжескую казну, евреи получали с местного населения, скорбевшего о том, что евреи «отняли все промыслы христиан и при Святополке имели великую свободу и власть, через что многие купцы и ремесленники разорилися»2. Тот же источник сообщает, что евреи «многих прельстили в их закон» 3, но, как интерпретировать это сведение, неясно. Скорее всего это навет, но сам факт наличия религиозных споров и дискредитации православия подтверждается другим автором - Феодосием Печерским, который имел обыкновение спорить с евреями в частных беседах, «поелику желал быть убитым за исповедание Христа» 4. Что его надежды были небезосновательны, мы увидим позже, но его роль в поддержке Изяслава и уважение народа спасли Феодосия от мученического венца. Весь этот раскол на несколько партий, под которым крылись субэтнические различия, заслуживает внимания, ибо лишь при Владимире Мономахе наступило торжество православия на Руси. Православие сплотило этносы Восточной Европы, хотя этому духовному единению сопутствовало политическое разъединение, о котором и пойдет речь ниже. Ярослав Мудрый умер в 1054 г. киевским каганом - победителем ляхов, ятвягов, чуди и печенегов, законодателем, просветителем и освободителем Русской церкви от греческого засилья, но покоя стране он не оставил. Наоборот, и на границах, и внутри Русской земли события потекли по отнюдь не предусмотренным руслам. Неожиданным было то, что, несмотря на грандиозность подчиненной Киеву территории, Ярослав не мог разгромить маленькое Полоцкое княжество. Наоборот, он уступил полоцкому князю Брячиславу, внуку Владимира, Витебск и Усвят, что не дало ему желанного мира. Только в 1066 г дети Ярослава - Изяслав и его братья - разбили на р.Немиге Всеслава Брячиславича Полоцкого, а потом, пригласив его на переговоры в Смоленск, схватили и заточили в поруб (сруб без двери, т. е. тюрьма) в Киеве. Освобожденный восставшими киевлянами 15 сентября 1068 г. Всеслав семь месяцев княжил в Киеве, а потом под давлением превосходящих сил польского короля Болеслава вернулся в Полоцк и -после нескольких неудач отстоял независимость своего родного города. Столь же неожиданно было появление на южной границе Руси в 1049 г. гузов, или торков, бывших союзников Святослава, ныне врагов. Война с торками затянулась до 1060 г., когда они были разбиты коалицией русских князей и отогнаны к Дунаю. В 1064 г. торки попытались перейти Дунай и закрепиться во Фракии, но повальные болезни и соперничество их заклятых врагов - печенегов заставили торков вернуться и просить убежища у киевского князя. Расселенные по южной границе Руси, на правом берегу Днепра, торки стали верными союзниками волынских князей против третьего кочевого этноса, пришедшего по их следам, - половцев. Об этих надо сказать подробнее, а пока рассмотрим внутриполитическую обстановку на Руси.
Правительство Ольги, Владимира и Ярослава, опиравшееся на славяно- росский субэтнос - потомков полян, собрало воедино огромную территорию - от Карпат до Верхней Волги и от Ладоги до Черного моря, подчинив все обитавшие там этносы. Со смертью Ярослава Мудрого оказалось, что киевская правящая кучка не может больше править единолично и вынуждена перейти к принципу федерации, хотя власть оставалась привилегией князей Рюрикова дома. Князья- наследники разместились в городах по старшинству: Изяслав - в Киеве иНовгороде, Святослав - в Чернигове и Северской земле, Всеволод - в Переяславле с «довеском» из Ростово-Суздальской земли, Вячеслав - в Смоленске, Игорь - во Владимире-Волынском. Летопись, передавая общественное мнение современников о пленении Всеслава, осуждает Изяслава за предательство и рассматривает союз с поляками как измену родине именуемому «Ряд Ярославль», наследование престола шло от старшего брата к следующему, а по кончине всех братьев-к старшему племяннику. Появление половцев. Все тюркские этносы XI в. были «стариками». Появились они вместе с хуннами и сарматами в III в. до н.э. прошли все фазы этногенеза и превратились в гомеостатичные реликты. Казалось бы, они были обречены, но случилось наоборот. Персидский историк Раванди писал сельджукскому султану Кай-Хусрау в 1192-1196 гг.: «...в землях арабов, персов, византийцев и русов слово (в смысле «преобладание» принадлежит тюркам, страх перед мечами которых прочно живет в сердцах» соседних народов. Так оно и было. Еще в середине в. бывший газневидский чиновник Ибн-Хассуль в своем трактате против дейлемитов перечисляет «львиноподобные» качества тюрков: смелость, преданность, выносливость, отсутствие лицемерия, нелюбовь к интригам, невосприимчивость к лести, страсть к грабежу и насилию, гордость, свободу от противоестественных пороков, отказ выполнять домашнюю ручную работу (что не всегда соблюдалось) и стремление к командным постам».
Все это высоко ценилось оседлыми соседями кочевников, ибо среди перечисленных качеств не было тех, что связаны с повышенной пассионарностью: честолюбия, жертвенного патриотизма, инициативы, миссионерства, отстаивания самобытности, творческого воображения, стремления к переустройству мира. Все эти качества остались в прошлом, у хуннских и тюркютских предков, а потомки стали пластичны и потому желанны в государствах, изнемогавших от бесчинств собственных субпассионариев. Умеренная пассионарность тюрок казалась арабам, персам, грузинам, грекам панацеей. Но тюркские этносы отнюдь не ладили друг с другом. Степная вендетта уносила богатырей, не принося победы, ибо вместо убитых вставали повзрослевшие юноши. Победить и удержать успех могли бы пассионарные этносы, но проходили века, а их не было и не предвиделось. Но совсем иначе сложилась ситуация на западной окраине Великой степи, ибо русичи в XI в. находились в инерционной фазе этногенеза, т. е. были пассионарнее тюркских кочевников, стремившихся на берега Дона, Днепра, Буга и Дуная из степи, усыхавшей весь Х век.
Как уже было отмечено, степь между Алтаем и Каспием была полем постоянных столкновений между тремя этносами: гузами (торками), канглами (печенегами) и куманами (половцами). До Х в. силы были равны, и все соперники удерживали свои территории. Когда же в Х в. жестокая вековая засуха поразила степную зону, то гузы и канглы, обитавшие в приуральских сухих степях, пострадали от нее гораздо больше, чем куманы, жившие в предгорьях Алтая и на берегах многоводного Иртыша. Ручьи, спадающие с гор, и Иртыш позволили им сохранять поголовье скота и коней, т. е. основание военной мощи кочевого общества. Когда же в начале в. степная растительность (и сосновые боры) снова начала распространяться к югу и юго-западу, куманы двинулись вслед за ней, легко ломая сопротивление изнуренных засухой гузов и печенегов. Путь на юг им преградила пустыня Бетпак-Дала, а на западе им открылась дорога на Дои и Днепр, где расположены злаковые степи, точ--но такие, как в их родной Барабе. К 1055 г. победоносные.половцы дошли до границ Руси. Сначала половцы заключили союз с Всеволодом Ярославичем, так как у них был общий враг - торки (1055). Но после победы над торками союзники поссорились, и в 1061 г. Половецкий князь Искал разбил Всеволода. Надо полагать, обе стороны рассматривали конфликт как пограничную стычку, но тем не менее степные дороги стали небезопасны, сообщение Тьмутаракани с Русью затруднилось, и это повлекло за собой ряд важных событий. Половцы не все переселились на запад. Основные их поселения остались в Сибири и Казахстане, до берегов озер Зайсан и Тенгиз. Но как всегда бывает, ушла наиболее активная часть населения, которая после побед над гузами и печенегами столкнулась с Русью. Монголы и татары в XII в. Северо-восточную часть Монголии и примыкающие к ней области степного Забайкалья делили между собой татары и монголы. Для понимания истории монголов следует твердо запомнить, что в Центральной Азии этническое название имеет двойной смысл: 1) непосредственное наименование этнической группы (племени или народа) и 2) собирательное для группы племен, составляющих определенный культурный или политический комплекс, даже если входящие в него племена разного происхождения. Это отметил еще Рашид-ад-Дин: «Многие роды поставляли величие и достоинство в том, что относили себя к татарам и стали известны под их именем, подобно тому как найманы, джалаиры, онгуты, ке-раиты и другие племена, которые имели каждое свое определенное имя, называли себя монголами из желания перенести на себя славу последних; потомки же этих родов возомнили себя издревле носящими это имя, чего в действительности не было». Исходя из собирательного значения термина «татар», средневековые историки рассматривали монголов как часть татар, так как до XII в. гегемония среди племен Восточной Монголии принадлежала именно последним. В в. татар стали рассматривать как часть монголов в том же широком смысле слова, причем название «татар» в Азии исчезло, зато так стали называть себя поволжские тюрки, подданные Золотой Орды. В начале в. названия «татар» и «монгол» были синонимами потому, что, во-первых, название «татар» было привычно и общеизвестно, а слово «монгол» ново, а во-вторых, потому, что многочисленные татары (в узком смысле слова) составляли передовые отряды монгольского войска, так как их не жалели и ставили в самые опасные места. Там сталкивались с ними их противники и путались в названиях: например, армянские историки называли их мунгал-татарами, а новгородский летописец 1234г. пишет: «Том же лете, по грехам нашим придоша язьщи незнаеми, их же добре никто не весть: кто суть, и откеле изыдоша, и что язык их, и которого племени суть, и что вера их: а зовут я татары...» Это была монгольская армия.
Существует мнение, видимо правильное что в военном столкновении побеждает сильнейший, если нет никаких привходящих обстоятельств. Допустимо ввести поправку на случайность военного счастья, но только в пределах одной битвы или стычки; для большой войны это существенного значения не имеет, потому что зигзаги на долгом пути взаимно компенсируются.
А как же быть с монгольскими завоеваниями? Численный перевес, уровень военной техники, привычка к местным природным условиям, энтузиазм войск часто были выше у противников монголов, чем у самих монгольских войск, а в храбрости чжурчжэни, китайцы, хорезмийцы, ку-маны и русичи не уступали монголам, но ведь одна ласточка весны не делает. Помимо этого немногочисленные войска монголов одновременно сражались на трех фронтах - китайском, иранском и половецком, который в 1241 г. стал западноевропейским. Как при этом они могли одерживать победы в в. и почему они стали терпеть поражения в XIV в.? По этому поводу имеются разные предположения и соображения, но главными причинами считались какая-то особая злобность монголов и гипертрофированная наклонность их к грабежу.
Обвинение банальное и к тому же явно тенденциозное, потому что оно предъявляется в разные времена разным народам. И грешат этим не только обыватели, но и некоторые историки. Как известно, мы живем в изменчивом мире. Природные условия регионов земной суши нестабильны. Иногда место обитания этноса постигает вековая засуха, иногда - наводнение, еще более губительное. Тогда биоценоз вмещающего региона либо гибнет, либо меняется, приспосабливаясь к новым условиям. А ведь люди - верхнее звено биоценоза. Значит, все отмеченное относится и к ним. Но этого мало. Историческое время, в котором мы живем, действуем, любим, ненавидим, отличается от линейного, астрономического времени тем, что мы обнаруживаем его существование благодаря наличию событий, связанных в причинно-следственные цепочки. Эти цепочки всем хорошо известны, их называют традициями. Они возникают в самых разных регионах планеты, расширяют свои ареалы и обрываются, оставляя потомкам памятники, благодаря чему эти логомки узнают о неординарных, «странных» людях, живших до них.
Переломные эпохи. Принятая нами методика различения уровней исследования позволяет сделать важное наблюдение: этническая история движется неравномерно. В ней наряду с плавными энтропийными процессами подъема, расцвета и постепенного старения обнаруживаются моменты коренной перестройки, ломки старых традиций, вдруг возникает нечто новое, неожиданное, как будто мощный толчок потряс привычную совокупность отношений и все перемешал, как мешают колоду карт. А после этого все улаживается и тысячу лет идет своим чередом.
При слишком подробном изложении хода соб
и т.д.................

“История – сокровищница наших деяний, свидетельница прошлого, пример и поучение для настоящего, предостережение для будущего ” - говорил великий испанский писатель и гуманист эпохи Возрождения Мигель де Сервантес. И это высказывание в полной мере отражает творческое наследие советского и российского ученого Льва Николаевича Гумилева (1912—1992), чей 100-летний юбилей мы отмечали 1 октября 2012 года.

Труды Гумилева по истории Древней Руси, Хазарского каганата, отношений русского государства с Византией, половецкой степью и многие другие входят, сегодня в золотой фонд мировой научной мысли. В данной статье остановлюсь только на одной проблеме, которую затронул ученый – а именно о взаимоотношения Руси со степными кочевыми народами.

Лев Николаевич Гумилев. Русь и Великая Степь

Соприкасаясь с теоретическим наследием Л.Н. Гумилева, невольно возникает ощущение, что история, которую нам преподают сегодня, далека от истины. Особенно это проявляется при изучении возникновения и становления древнерусской цивилизации. События, описываемые в “Повести Временных Лет”, “Слове о полку Игореве”, “Задонщине”, “Истории государства российского” Н.М. Карамзина, исследованиях С.М. Соловьева, Н.И. Костомарова, В.О. Ключевского, многих советских историков предстают совсем в другом свете при чтении трудов Л.Н. Гумилева. То же самое можно сказать и об оценке историками древнерусских князей.

Что касается отношений Древнерусского государства с соседями, и прежде всего, с Хазарским каганатом и кочевыми племенами, то и здесь Гумилев с присущей ему научной прозорливостью подвергает критике устоявшиеся со времен “Повести временных лет” трактовки событий. То же самое касается и истории с Золотоордынским игом. По поводу взаимоотношений русского государства с монголо-татарами исследователь В. Демин в своей книге “Лев Гумилев”, со ссылкой на труды самого ученого в частности, пишет следующее: “В результате татаро-монгольского нашествия и последовавшего вслед за тем так называемого 300-летнего “ига” в действительности было положено начало формированию симбиоза двух народов – татарского и русского, что привело, в конечном счете, к формированию российского суперэтноса ” . Таким образом, Л.Н. Гумилев уже с этой точки зрения является новатором, а его идеи дают не только пищу для размышлений, но и являются важнейшим толчком для истинного понимания значения Золотоордынского ига в истории нашей страны.

Гумилев в своих трудах стремился показать всю сложность взаимоотношений, населявших Евразию кочевых и оседлых народов, взаимовлияние их культур и традиций. И это ему вполне удалось, хотя долгое время официальная наука не признавала очевидных достоинств теории Гумилева. И только с началом процесса демократизации, труды Гумилева начали печататься. И сегодня мы имеем возможность знакомиться с теоретическим наследием ученого, чьи работы занимают достойное место в современной науке.

Уже в первом, по сути, научном труде, Гумилев начал опровергать устоявшиеся каноны, по отношению к истории тюркских и других народов Евразии. В его представлении вырисовывалась совсем другая история, особенно о взаимоотношениях степных, кочевых и оседлых народов.

Проблема, поднятая Гумилевым в кандидатской диссертации, была им продолжена и в последующих работах, о которых долгое время нам ничего не было известно. И только в последнее время, благодаря демократизации нашего общества, мы получили возможность соприкоснуться с теориями и концепциями, находившимися под запретом. К одной из них относится концепция Евразийства, идеи которой нашли свое отражение в многочисленных трудах Гумилева. Необходимо заметить, что Гумилев не только отражал идеи Евразийства, но и во многом способствовал обогащению его концептуального содержания. И здесь речь, в первую очередь, надо ввести о таких работах ученого, как “Древняя Русь и Великая степь”, “От Руси к России. Очерки этнической истории”, “Хазария и Каспий”, а также трудах, посвященных истории Тюркского каганата и Золотой Орды.

Во все этих трудах Гумилев отстаивал идею о том, что история древних народов степи не до конца изучена, а в имеющихся источниках, их исторический путь отражен в искаженном виде. Поэтому, говорил, необходимо изучать историю не только с социально-экономической и политической позиций, но, прежде всего с точки зрения этногенеза. Что же Гумилев понимал по этим термином? На этот вопрос ученый ответил сам в фундаментальном труде “Этногенез и биосфера Земли”. По его мнению, “Этногенез – процесс природный, следовательно, независимый от ситуации, сложившийся в результате становления культуры. Он может начаться в любой момент; и если на его пути оказывается преграда из действующей – культурной целостности, он ее сломает или об нее разобьется. Если же он начинается тогда, когда «земля лежит под паром», возникающий этнос создает свою культуру – как способ своего существования и развития. В обоих случаях порыв – это слепая сила природной энергии, не управляемая ничьим сознанием ” . В последующих своих работах, Гумилев проповедовал концепцию, согласно которой исторический процесс определяется естественным ходом развития народов, населяющих нашу планету. И здесь на первый план у Гумилева выходят время , пространство , этнос , и главное – пассионарность .

Говоря о пространстве, Гумилев писал: “пространство – это первый параметр, который характеризует исторические события ” . Что касается времени, то Гумилев считал, что время является вторым параметром, в котором происходит формирование, развитие и упадок этносов. А от чего происходят эти процессы, Гумилев объяснил следующим образом: “…начало этногенеза мы также можем гипотетически связать с механизмом мутации, в результате которой возникает этнический «толчок», ведущий затем к образованию новых этносов. Процесс этногенеза связан с вполне определенным генетическим признаком. Здесь мы вводим в употребление новый параметр этнической истории – пассионарность ”. Вот мы и подошли к главному составляющему принципу исторического процесса по теории Гумилева – пассионароности. Вся научная деятельность Гумилева была связана именно с этим понятием. Через призму пассионарности он рассматривал не только историю этносов, но и государств.

“Пассионарность – это признак, возникающий вследствие мутации (пассионарного толчка) и образующий внутри популяции некоторое количество людей, обладающих повышенной тягой к действию. Мы назовем таких людей пассионариями ” – так писал сам Гумилев, объясняя введенный в научный оборот им самим придуманный термин, ставший сегодня одним из основополагающих в решении задач этногенеза.

Но не только проблемы этногенеза и евразийства интересовали Гумилева. В своей научной деятельности Гумилев сделал все возможное для того, чтобы изжить предвзятое неверное мнение о кочевых народах, их связи с Русью. Гумилев сделал большой вклад в переосмысление роли и места Золотой орды в истории средневековой Евразии. Укоренившаяся в историографии идея о том, что золотоордынское иго отбросило Русь на многие века назад, по мнению Гумилева, не соответствует истине. “Союз с татарами, - писал Гумилев, - оказался благом для Руси, с точки зрения установления порядка внутри страны” . Более того, Гумилев считал, что только благодаря татарскому войску Русь смогла сохранить свою независимость и возможность развиваться и дальше, не попав под гнет западных крестоносцев. В подтверждение этого мнения приведем еще одну цитату из того же труда ученого: “Т ам, где вступали в дело татарские войска, - говорил Гумилев, - крестоносный натиск быстро останавливался. Таким образом, за налог, который Александр Невский обязался выплачивать в Сарай – столицу нового государства на Волге, – Русь получила надежную и крепкую армию, отстоявшую не только Новгород с Псковом. Ведь точно так же благодаря татарам в 70-е годы XIII в. сохранил независимость Смоленск, находившийся под угрозой захвата литовцами…. ” .

Гумилев также не тривиально оценил отношения Руси и Золотой орды. Вот, что они писал об этих отношениях: “Более того, русские княжества, принявшие союз с Ордой, полностью сохранили свою идеологическую независимость и политическую самостоятельность. Например, после победы в Орде мусульманской партии в лице Берке никто не требовал от русских обращения в ислам. Одно это показывает, что Русь была не провинцией Монгольского улуса, а страной, союзной великому хану, выплачивавшей некоторый налог на содержание войска, которое ей самой было нужно ”.

Подводя итоги исследования научной деятельности Гумилева, хочется сказать следующее: Лев Николаевич был и остается выдающимся теоретиком, чьи взгляды, гипотезы и концепции сыграли и продолжают играть ключевую роль в изучении истории Великой степи, Тюркского каганата, Волжской Булгарии, Золотой Орды и русского государства.

Сегодня уже нельзя представить историю без работ Гумилева, они уже давно вошли в золотой фонд научной мысли не только России, но и всего мира. Труды Гумилева сегодня печатаются на многих языках мира, входят в фонды ведущих библиотек и собраний. Вместе с тем, спорных моментов в изложении истории ученого не так уж и мало, и дискуссии вокруг теории пассионарности ведутся и сегодня. Это еще одно подтверждение того, что идеи Гумилева востребованы исторической наукой.