История в лицах федор литке. Родился мореплаватель, географ, исследователь Арктики Фёдор Петрович Литке

20 сентября 1934 г. ледорез «Ф. Литке» вернулся в Мурманск, за одну навигацию пройдя Северным морским путем. Знаменитый пароход немало потрудился, исследуя Арктику, как и его тезка, адмирал и ученый Федор Петрович Литке.

Ледорез «Ф. Литке» в Архангельске, 1936 г.

В 1955 г. советские полярники установили мировой рекорд. Впервые в мореплавания надводное судно достигло координат 83°21" северной широты, не дойдя до северного Полюса 440 миль. Он оставался непобитым многие годы – впоследствии подобный поход оказался по силам только ледоколам, оснащенным ядерной энергетической установкой. Чести поставить этот рекорд удостоился ледорез «Литке» – корабль, прослуживший в строю российского, а потом и советского флота уже более 40 лет. Ледорез «Литке» хоть и находится несколько в тени своего старшего и более могучего собрата по полярному мореплаванию – макаровского «Ермака», однако потрудился для нужд обширного арктического хозяйства немало, пережив три войны, множество сложнейших полярных экспедиций и проводок караванов.

Этот без преувеличения заслуженный корабль был назван в честь человека, посвятившего практически всю свою жизнь изучению морей и океанов, и Арктики в том числе. Федор Петрович фон Литке – адмирал, ученый и исследователь – много сделал для того, чтобы белых пятен, обрамляющих Российскую империю на Севере, стало значительно меньше. Именем этого выдающегося мореплавателя, основателя Русского Географического Общества и был назван в 1921 году ледорез канадской постройки, бывший до этого несколько месяцев «III Интернационалом», а еще ранее – «Канадой».

Эстляндские корни

Предки Федора Петровича Литке, эстляндские немцы, приехали в Россию в первой половине XVIII столетия. Дед будущего адмирала Иоганн Филипп Литке, будучи лютеранским пастором и ученым богословом, прибыл в Санкт-Петербург приблизительно в 1735 году. Он поступил на должность конректора в академической гимназии, где, согласно контракту, должен был отработать 6 лет. Иоганн Литке, наряду с весьма незаурядными умственными способностями, обладал довольно неуживчивым характером, что вызывало конфликты с коллегами. Вскоре ему пришлось оставить место службы и уехать в Швецию.

Однако Россия все-таки оставалась для него удобным местом для проживания и деятельности, и ученый-богослов в 1744 г. возвращается обратно, уже в Москву. Авторитет его как духовного лица, ученого остается высоким, поэтому Иоганн Литке избирается пастором в новой немецкой общине Москвы. Интересно, что Иоганн Литке содержал академическую школу, где проходил обучение немецкому языку не кто иной, как юный Григорий Александрович Потемкин. Иоганн Филипп прожил в России достаточно долгую жизнь и умер в 1771 г. от чумы в Калуге. У Ивана Филипповича Литке, как его называли на русский манер, была большая семья: четверо сыновей и дочь. Отцом прославленного мореплавателя и основателя географического общества был второй сын Петр Иванович, который родился в 1750 году.

Подобно многим детям иностранцев, он уже полностью обрусел. Петр Литке получил достойное образование и в молодые годы предпочитал военный мундир мантии ученого. Он принял участие в русско-турецкой войне 1768–1774 гг., где отличился в сражениях у Ларге и Кагуле. Петру Ивановичу Литке довелось служить адъютантом у князя Николая Васильевича Репнина, фигуры внушительного влияния в царствование императрицы Екатерины II. Впоследствии ему довелось служить управляющим в многочисленных княжеских имениях, потом он перешел в Таможенное ведомство, занимая там довольно значительные должности. Петр Литке скончался в 1808 году, будучи членом Коммерц-коллегии.

Подобно своему отцу, Петр Иванович Литке также имел многочисленное потомство, состоявшее из пяти детей. Младшим из них и был родившийся в 1797 г. сын Федор Петрович. Анна Ивановна фон Литке, урожденная Энгель, супруга Петра Ивановича, скончалась спустя два часа после родов. Будучи еще совсем не старым вдовцом и имея на руках пятерых детей, барон ожидаемо принял решение жениться во второй раз. Отношение к потомству от первого брака у молодой жены, добавившей еще троих детей, было весьма суровым, поэтому, когда Федору исполнилось семь лет, его отправили на учебу в частный пансион некоего Майера. Качество обучения и воспитания в этом заведении оставляло желать лучшего, и неизвестно, как сложилась бы судьба и интересы Федора Литке, если бы из пансиона его не забрали. Отец его умер, а мачеха после смерти мужа отказалась платить за обучение пасынка.

Мальчику едва исполнилось десять лет, когда его взял к себе домой брат матери Федор Иванович Энгель. Дядюшка был высокопоставленным чиновником, членом Государственного совета и директором Департамента польских дел. Он был обладателем внушительного состояния и вел активную светскую жизнь, в которой времени на взятого в дом племянника никогда не хватало. Достоянием Федора Ивановича Энгеля, помимо всего прочего, была и порядочная по тем временам библиотека. Книги там были собраны в большом количестве, но довольно бессистемно. Федор Литке, будучи в юные годы личностью любознательной, не отказывал себе в удовольствии читать все, что попадалось под руку. И не всегда, как потом отмечал сам адмирал, прочитанное было полезного содержания.

Так, фактически предоставленный самому себе, мальчик прожил в дядюшкином доме два года. В 1810 г. его старшая сестра Наталья Петровна фон Литке вышла замуж за капитана 2 ранга Ивана Саввича Сульменева и взяла к себе в дом младшего брата. Только тут Федор, наконец, почувствовал себя в кругу семьи. В доме сестры он мог часто видеть морских офицеров, слушать разговоры на морскую тематику, постепенно все более его увлекающую.

Возможно, тесное общение с мужем сестры во многом и определило дальнейший жизненный путь будущего адмирала. В 1812 году, когда началась Отечественная война, отряд канонерских лодок под командованием Сульменева находился на рейде Свеаборга. К нему приехала супруга, взявшая с собой и младшего брата. Давно заметив, что юноша «заболел» морем, Сульменев решил развить эту полезную тягу у своего юного шурина. Вначале он нанял для него учителей по различным наукам, а потом взял к себе в отряд гардемарином. Федор Литке стал моряком и оставался верен своему выбору всю оставшуюся жизнь.

Моряк

Уже в следующем 1813 году новоиспеченный гардемарин отличился при осаде Данцига во время заграничного похода русской армии, проходя службу на галете (парусно-гребном судне небольшого водоизмещения) «Аглая». За проявленное мужество и самообладание Литке был награжден орденом Святой Анны 4 степени и произведен в мичманы.

Федор Петрович Литке, 1829 г.

Закончилась эпоха наполеоновских войн, а морская служба Литке продолжалась. Молодому человеку уже мала была Балтика – его тянуло на широкие океанские просторы. И скоро он получил возможность встретиться с ними не только на страницах книг и атласов. Иван Саввич Сульменев, узнав, что знаменитый в тогдашних флотских кругах капитан 2 ранга Василий Головнин готовится отбыть в кругосветную экспедицию на шлюпе «Камчатка», порекомендовал ему Федора.

Головнин был известен своим плаванием на шлюпе «Диана», проходившем в весьма сложных международных условиях. Недавние союзники, Россия и Англия после заключения Александром I Тильзитского мира с наполеоновской Францией фактически пребывали в состоянии войны. «Диана», прибыв в Южную Африку, оказалась интернированной британской эскадрой, базировавшейся в здешних водах. Головнину удалось обмануть своих стражей, и шлюп благополучно ускользнул. Впоследствии обстоятельства сложились так, что Василию Головнину довелось провести почти два года в японском плену. Все свои многочисленные приключения этот незаурядный офицер описал в «Записках», которые пользовались огромной популярностью. Находиться под командованием такого прославленного офицера было большой честью, и свой шанс попасть в экспедицию Федор Литке не упустил.

Кругосветные экспедиции еще не стали обыденным явлением в русском флоте, и каждая из них являлась событием выдающимся. 26 августа 1817 г. шлюп «Камчатка» отправился в свое двухлетнее плавание. Он пересек Атлантику, обогнул мыс Горн и, преодолев водные просторы Тихого океана, прибыл на Камчатку. Дав кратковременный отдых экипажу, Головнин продолжил выполнение поставленной задачи. «Камчатка» побывала в Русской Америке, посетила Гавайские, Молуккские и Марианские острова. Затем, пройдя Индийский океан, достигла мыса Доброй Надежды. Дальше была уже знакомая Атлантика. 5 сентября 1819 г., спустя два года с небольшим, шлюп «Камчатка» благополучно вернулся в Кронштадт.

Столь продолжительная экспедиция оказала колоссальное воздействие на формирование Федора Литке как моряка. На «Камчатке» он занимал ответственную должность начальника гидрографической экспедиции. Молодому человеку приходилось заниматься различными измерениями и исследованиями. В ходе продолжительного плавания Литке интенсивно восполнял пробелы в собственном образовании: изучал английский язык и другие науки. В Кронштадт из экспедиции он вернулся уже лейтенантом флота.

Любопытной деталью было то обстоятельно, что во время своей кругосветки он познакомился и подружился на всю жизнь с Фердинандом Врангелем, не менее выдающимся русским мореплавателем. Врангель, совершив еще одно кругосветное путешествие, дослужится до адмирала, станет правителем Русской Америки в 1830–1835 гг., много времени посвятит исследованию побережья Сибири.

Василий Головнин был доволен своим подчиненным и дал ему блестящую рекомендацию, в которой охарактеризовал Федора Литке как прекрасного моряка, исполнительного и дисциплинированного офицера и надежного товарища. Благодаря мнению авторитетного моряка и незаурядным личным качествам, лейтенант Федор Литке в 1821 году получил ответственное задание: возглавить экспедицию на малоизученную в то время Новую Землю. Ему тогда было 24 года.

Исследователь Арктики

Новая Земля, несмотря на то, что была в давние времена известна русским поморам и новгородским купцам, все еще не подвергалась серьезному и систематическому исследованию. В 1553 г. эту землю наблюдали с бортов своих кораблей моряки трагически закончившейся английской экспедиции под командованием Хью Уиллоби. В 1596 г. известный голландский мореплаватель Виллем Баренц в попытке разыскать Северный проход к богатым странам востока, обогнул северную оконечность Новой Земли и перезимовал в тяжелейших условиях на ее восточном побережье.

У самой России долгие годы не доходили руки до исследования этого полярного архипелага. Лишь в царствование Екатерины II, в 1768–1769 гг., экспедиция штурмана Федора Розмыслова составила первое описание Новой Земли, получив много достоверной информации, дополненной сведениями от местного населения. Однако к началу XIX века этот регион все еще оставался малоизученным. Точная карта берегов Новой Земли отсутствовала. Чтобы исправить такое упущение, в 1819 году туда была направлена экспедиция под командованием лейтенанта Андрея Петровича Лазарева, родного брата М. П. Лазарева, первооткрывателя Антарктиды, адмирала и Главного Командира Черноморского флота. Задачи, поставленные лейтенанту Лазареву, были весьма обширными, при этом для их выполнения ставились весьма ограниченные временные рамки. Требовалось произвести съемку Новой Земли и острова Вайгач всего за одно лето. Миссия Лазарева закончилась неудачей: большая часть экипажа его корабля по возвращении в Архангельск оказались больны цингой, а трое скончались во время плавания.

Теперь же эту нелегкую задачу поручили выполнить Федору Литке. Учитывая опыт предыдущего, неудачного, предприятия, цели, поставленные лейтенанту Литке, были более скромными. Требовалось осуществить съемку по возможности большей протяженности береговой линии Новой Земли и произвести гидрографические исследования. При этом строго предписывалось не оставаться на зимовку.

Для экспедиционных целей был специально построен 16-пушечный бриг с характерным названием «Новая Земля» водоизмещением около 200 тонн, длиной 24,4 метра, шириной 7,6 метра и осадкой 2,7 метра. Бриг имел усиленный набор корпуса, подводная часть была обшита медными листами. На тот случай, если «Новой Земле» все же придется остаться на незапланированную зимовку, на нее был погружен строительный лес и кирпичи для оборудования жилища. Объем трюмов позволял взять провиант из расчета запасов на 16 месяцев. Под командованием Литке находился экипаж из 42 человек.

Экспедиция началась 27 июля 1821 года. Лейтенант взялся за дело основательно и без спешки. Требовалось разобраться в совершенно не знакомой обстановке, ведь Литке не имел опыта плавания во льдах. К тому же нужно было испытать мореходные качества вверенного ему корабля. Бриг «Новая Земля» был построен на совесть – в этом его экипаж имел возможность неоднократно убедиться впоследствии. В Горле Белого моря «Новая Земля» села на не обозначенную на имеющихся картах мель – с большими усилиями экипажу удалось с нее сняться. В целом итог первого плавания был удовлетворительным. Были уточнены координаты Канина Носа, долгота которого отличалась от указанной на картах на один градус, проведены и другие исследования и измерения. Опыт, полученный в 1821 году, был учтен в составлении планов на экспедицию следующего 1822 года.

До начала августа 1822 г. экспедиционный бриг исследовал и описывал некоторые районы Мурманского берега, а затем двинулся к Новой Земле, основному объекту исследований. Был проделан значительный объем работ: произведена опись берега Новой Земли к югу от Маточкиного Шара вплоть до Южного Гусиного Носа и от горы Первоусмотренной до мыса Нассау, ошибочно принятого Литке за мыс Желания. Дальнейшему продвижению на север препятствовали льды, и 12 сентября «Новая Земля» отправилась в Архангельск. Результаты деятельности экспедиции были высоко оценены в Адмиралтействе. По итогам двух лет работы Федор Петрович Литке был представлен к званию капитан-лейтенанта, его офицеры награждены орденами, а нижние чины удостоены денежных премий.

Экспедиция 1823 г. стала испытанием на прочность как самого корабля, так его экипажа. Закончив работы по описанию Мурманских берегов, 30 июля бриг отправился к Новой Земле. В конце лета при сильном северо-западном ветре «Новую Землю» выбросило на камни. Был поврежден руль, вокруг корабля, по словам Литке, плавали обломки киля. Он приготовился уже отдать приказ срубить мачты, однако мощная волна стянула бриг на чистую воду. Поврежденный корабль вынужден был вернуться в Архангельск. Несмотря на сложные условия, в которых оказалась экспедиция, исследовательские работы продолжались даже по пути домой: было описано северное побережье острова Колгуев. В Белом море наспех отремонтированную «Новую Землю» подстерег шторм, вновь повредив руль. Только выучка и самообладание экипажа предотвратили гибель корабля.

На следующий 1824 год Литке планировал очередную, четвертую, экспедицию в район Новой Земли. Его корабль был отремонтирован и приведен в полный порядок. 30 июля этого года бриг отправился в свое очередное арктическое плавание. В начале августа он был уже у Новой Земли, однако дальше на север продвинуться не удалось. Ледовая обстановка в этом году оказалась неблагоприятной, и экипаж занялся ее изучением. Четыре экспедиции к Новой Земле получили крупные научные и исследовательские результаты, сам Федор Литке приобрел неоценимый опыт плаваний в полярных широтах. Обладая прекрасной памятью и отличным литературным языком, он соединил свои впечатления и наблюдения в книге «Четырехкратное путешествие в Северный Ледовитый океан, совершенное по повелению императора Александра I на военном бриге «Новая Земля» в 1821, 1822, 1823, 1824 гг. капитан-лейтенантом Федором Литке».

Вторая кругосветка

После своего возвращения с Севера, составления отчетов и рапортов Литке был назначен командиром строящегося на Охтинской верфи шлюпа «Сенявин». Вместе с другим шлюпом под названием «Моллер», которым командовал капитан-лейтенант Михаил Николаевич Станюкович (впоследствии адмирал и отец известного писателя-мариниста Константина Михайловича Станюковича), они должны были совершить плавание к Камчатке и обеспечить затем защиту русских интересов в северной части Тихого океана. Инструкция Адмиралтейства, впрочем, строго не предписывала взаимодействия между двумя кораблями.

В мае 1826 г. трехмачтовый 300-тонный шлюп был спущен на воду на Охтинской верви и перешел для дооснащения в Кронштадт. В плавание к далеким тихоокеанским рубежам готовился экипаж из 62 человек. Кроме того, на борту было 15 мастеровых, которых предполагалось отправить в Охотск и Петропавловск. Погрузив все необходимые запасы, 20 августа 1826 г. «Сенявин» отправился в свой долгий поход.

Евгений Валерианович Войшвилло. Шлюп «Сенявин»

Первой остановкой на пути был Копенгаген, где закупили теплую одежду и ром. Там же «Сенявин» дождался «Моллера», который покинул Россию несколько позже. Затем в конце сентября русские корабли прибыли в Портсмут. Литке посетил Лондон, где приобрел некоторые астрономические приборы, которые были опробованы им в Гринвичской обсерватории. Дальше был путь через Атлантический океан, и в конце декабря 1826 г. русские моряки увидели Рио-де-Жанейро. Следующий этап пути: мыс Горн был обойден в начале февраля уже следующего, 1827, года. Во время сильного шторма оба корабля потеряли друг друга, и, когда 18 марта «Сенявин» зашел в бухту Вальпараисо, он увидел «Моллера», уже отбывающего на Камчатку.

В апреле Литке вышел на своем шлюпе в направлении Аляски. 11 июня «Сенявин» прибыл в столицу русских владений в Америке – в Новоархангельск, где сдал на берег предназначающиеся для этого города грузы. Остаток лета и начало осени «Сенявин» находился в водах, прилегающих к Аляске, посещал Алеутские острова. В октябре шлюп зашел в Петропавловск-Камчатский за почтой.

После этого Литке повел свой корабль в тропические воды. Русских моряков ждали экзотические Марианские и Каролинские острова с их буйной палитрой красок. До весны 1828 г. «Сенявин» находился в южных широтах, производя различные исследования, высаживая ученых на многочисленные острова, собирая образцы флоры и фауны.

Карта кругосветного плавания шлюпа «Сенявин»

Летом Литке снова пришел к берегам Камчатки, производя исследования этого отдаленного края. «Сенявин», пройдя Берингов пролив, углубился на несколько миль в Северный Ледовитый океан, а потом повернул на юг. В сентябре 1828 г. шлюп вернулся, наконец, в Петропавловск, где к этому времени уже стоял «Моллер». Оба корабля начали готовиться к возвращению в Кронштадт. В октябре этого же года корабли покинули ставшее уже для них привычным побережье Камчатки и двинулись в обратный путь.

Путь этот проходил через Филиппины и Суматру. С одного из многочисленных островов «Сенявин» снял потерпевшего крушение английского матроса, но в качестве переводчика этот «робинзон» совершенно не годился, поскольку за два прожитых на острове года не удосужился освоить язык местных туземцев. В августе 1829 г. шлюп «Сенявин» благополучно вернулся в родной Кронштадт.

Собранный в трехгодичной экспедиции материал был просто огромен, и Федор Петрович Литке немедленно занялся его обобщением и систематизацией. По возвращении он был представлен к внеочередному воинскому званию и получил эполеты капитана 1 ранга. В 1835–1836 гг. вышел капитальный труд «Путешествие вокруг света на военном шлюпе «Сенявин» в 1826–1829 гг.». Он был переведен на многие европейские языки, и его автор стал знаменит. Русская Академия наук удостоила эту книгу полной Демидовской премии, а самого Федора Петровича избрали членом-корреспондентом академии.

Наставник, адмирал и ученый

Известность в ученых и военно-морских кругах, авторитет и популярность преподнесли Федору Петровичу Литке необычный сюрприз. 1 февраля 1832 г. император Николай I назначает его флигель-адъютантом, а в конце года – воспитателем своего сына, Великого князя Константина Николаевича. Император желал, чтобы Константин непременно стал моряком. На этой должности Федор Петрович пробыл долгих 16 лет. С одной стороны, такая близость к двору была почетной обязанностью, с другой – в экспедиции Литке больше не ходил.

Сергей Константинович Зарянко. Портрет Ф. П. Литке

Великий князь трудами и стараниями своего наставника и воспитателя действительно полюбил море и впоследствии возглавил Морское ведомство. Константин Николаевич слыл либералом, провел довольно много реформ и преобразований, в том числе отменил телесные наказания. При нем военная служба на флоте была сокращена с 25 до 10 лет. Но это будет гораздо позже. Федор Петрович Литке, несмотря на вынужденную сухопутную жизнь, не оставил своей научной деятельности. По его инициативе в 1845 году было образовано Русское Географическое Общество, где он занял должность вице-председателя. Председателем являлся Великий князь Константин Николаевич. Первое заседание общества состоялось 7 октября 1845 года.

Военная карьера Литке шла успешно: в 1835 г. он стал контр-адмиралом, в 1842-м – получил звание генерал-адъютанта, а в следующем 1843 году – вице-адмирала. Константин Николаевич вырос и готовился возглавить Морское ведомство. Федора Петровича Литке в 1850 г. назначают главным командиром Ревельского порта и военным губернатором Ревеля. В 1852 г. мореплавателя наградили Орденом Святого Александра Невского.

Накануне Крымской войны вице-адмирал Литке оказался главным командиром уже Кронштадтского порта. В начале 1854 года на специальном совещании у Великого князя Константина Николаевича, где обсуждались планы по противодействию союзной эскадре, чье появление на Балтике ожидалось в ближайшие недели, Литке высказался за оборонительный характер стратегии применения Балтийского флота. Главные силы его оставались на якорях в прекрасно защищенных гаванях Кронштадта и Свеаборга. Впоследствии ни обстрелы, ни демонстрация самых серьезных намерений не помогли англо-французскому командованию достичь поставленных целей. Захват небольшой крепости Бомарсунд на Аландских островах был их главным и, пожалуй, единственным крупным успехом. Заслуги Литке в организации обороны Кронштадта были оценены – его возводят в полные адмиралы и назначают членом Государственного совета.

Научную деятельность Федор Петрович не оставляет. В 1864 г. его избирают на должность президента Академии наук. На этом посту Литке служил почти 20 лет, пока его в 1873 году не сменил другой выдающийся русский ученый – Петр Петрович Семенов-Тян-Шанский. В 1881 г., почти лишившийся слуха и зрения, Федор Петрович Литке отошел от дел в Академии наук. Скончался мореплаватель и ученый 8 августа 1882 г. и похоронен в Санкт-Петербурге.

Имя Литке было не единожды запечатлено на географических картах, в честь него в 1873 г. учреждена золотая медаль за выдающиеся исследования в области географии. В 1946 году указом Совета Министров СССР эта почетная награда была восстановлена. Имя Федора Литке нес на своем борту многие годы корабль, сделавший для России в Арктике не намного меньше, чем сам адмирал, в чью честь он был назван.

Ледорез «Литке»

В 1909 году знаменитая британская верфь «Виккерс» по заказу Канады построила судно для работы в заливе Святого Лаврентия. Многоцелевой корабль под названием «Эрл Грей» имел водоизмещение в 4,5 тыс. тонн и предназначался для перевозки пассажиров и грузов. При необходимости он мог осуществлять и охрану рыбных промыслов. Необычным элементом конструкции корабля была острая носовая оконечность, где толщина обшивки достигала 31 мм. По замыслу создателей, такой острый и крепкий нос должен был резать лед, позволяя судну вклиниваться в образовавшуюся трещину и далее раздвигать льды корпусом. Поэтому детище британской верфи называли не ледоколом, а необычным термином «ледорез». Для плаваний в тяжелых арктических условиях первоначально «Эрл Грей» не предназначался.

Ледорез «Эрл Грей», 1910 г.

С началом Первой мировой войны Россия высказала желание приобрести несколько кораблей, пригодных для ледового плавания. Одним из них и был «Эрл Грей», которого после покупки переименовали в более благозвучную «Канаду». Ледорез поступил в распоряжение Управления морского транспорта Беломор-Мурманского района. Уже поздней осенью 1914 г. «Канада» приступила к проводке русских и союзнических транспортов через Белое море в Архангельск.

9 января 1917 г. ледорез наткнулся на подводную скалу, не обозначенную на карте, и от полученной пробоины затонул на рейде Иоканги. Корабль вскоре подняли и в июне того же года поставили на ремонт. В октябре 1917 г. на «Канаде» было смонтировано вооружение, и она была включена в состав флотилии Северного Ледовитого океана.

В начавшейся вскоре Гражданской войне ледорезу тоже довелось поучаствовать. Прибывшие для «союзнической» поддержки англичане по-хозяйски распоряжались на русском Севере. «Канада» была ими передана в распоряжение морских сил Белого движения. В марте 1920 г. во время эвакуации из России «просвещенные мореплаватели» и командование Белого движения увели часть русских кораблей за границу. Экипаж «Канады», сочувствовавший большевикам, саботировал это мероприятие. Более того, ледорез вступил в перестрелку с уходящим на Запад бывшим соратником – ледокольным пароходом «Козьмой Мининым». Считается, что это единственный артиллерийский бой ледоколов в полярных широтах.

В апреле 1920 г. «Канада» стала вспомогательным крейсером красной Беломорской флотилии. В мае пароход-ледорез переименовывают в «III Интернационал». В 1921 году его передают в ведомство Мортранса. 21 июля этого же года кораблю присваивается имя «Федор Литке» в честь адмирала, мореплавателя и главы Русской Академии наук. В годы восстановления разрушенного Гражданской войной хозяйства «Ф. Литке» довелось работать не только в Арктике, но и в Балтийском и Черном морях.

В 1929 году он находится в Арктике уже практически постоянно. За рискованный переход к острову Врангеля ледорез был награжден орденом Трудового Красного Знамени. В 1934 г. совершил переход из Владивостока в Мурманск за одну навигацию. В 1936-м вместе с ледокольным пароходом «Анадырь» осуществил проводку на Тихий океан эсминцев «Сталин» и «Войков».

Мирный труд ледореза был снова прерван – началась Великая Отечественная война. 25 июля 1941 года уже не молодой корабль был вновь призван на военную службу. Ледорез получил тактическое обозначение СКР-18, на нем были установлены сначала два 45-мм орудия, которые были заменены на 130 мм. В дополнение к этому имелось несколько пулеметов. Корабль выполнял в первую очередь свою непосредственную задачу: проводку караванов из Карского в Белое море и обратно.

20 августа 1942 года СКР-18 был атакован германской подводной лодкой U-456, однако сумел избежать попаданий торпед. В конце войны, когда надобность в сторожевых кораблях снизилась, ледорез возвращают в оперативное подчинение Главного управления Северного морского пути. После окончания войны ветеран Арктики вернулся к научной деятельности – на его борту осуществлялись высокоширотные экспедиции. Лебединой песнью старого ледореза был поставленный в 1955 году рекорд арктического плавания, когда «Ф. Литке» достиг координат 83°21" северной широты. Этот рекорд долгое время оставался не перекрытым. Но годы брали свое, и под их натиском отступал даже металл – 14 ноября 1958 года ледорез «Федор Литке», считавшийся к тому времени уже безнадежно устаревшим, вывели из активной эксплуатации и через некоторое время сдали на слом.

Ледокол «Федор Литке», спущенный на воду в 1970 г.

Традицию продолжил новый ледокол «Федор Литке», который вступил в строй в 1970 году и проводил железнодорожные паромы через Амур. Выведен из состава флота в 2014 г. Пройдет время, и, может быть, новый ледокол с именем Федора Петровича Литке, русского мореплавателя, адмирала, ученого, вновь будет прорываться сквозь льды, как и его предшественники.

Ctrl Enter

Заметили ошЫ бку Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter

20 сентября 1934 г. ледорез «Ф. Литке» вернулся в Мурманск, за одну навигацию пройдя Северным морским путем. Знаменитый пароход немало потрудился, исследуя Арктику, как и его тезка, адмирал...

20 сентября 1934 г. ледорез «Ф. Литке» вернулся в Мурманск, за одну навигацию пройдя Северным морским путем. Знаменитый пароход немало потрудился, исследуя Арктику, как и его тезка, адмирал и ученый Федор Петрович Литке.

Ледорез «Ф. Литке» в Архангельске, 1936 г.

В 1955 г. советские полярники установили мировой рекорд. Впервые в истории мореплавания надводное судно достигло координат 83°21′ северной широты, не дойдя до северного Полюса 440 миль. Он оставался непобитым многие годы – впоследствии подобный поход оказался по силам только ледоколам, оснащенным ядерной энергетической установкой. Чести поставить этот рекорд удостоился ледорез «Литке» – корабль, прослуживший в строю российского, а потом и советского флота уже более 40 лет. Ледорез «Литке» хоть и находится несколько в тени своего старшего и более могучего собрата по полярному мореплаванию – макаровского «Ермака», однако потрудился для нужд обширного арктического хозяйства немало, пережив три войны, множество сложнейших полярных экспедиций и проводок караванов.

Этот без преувеличения заслуженный корабль был назван в честь человека, посвятившего практически всю свою жизнь изучению морей и океанов, и Арктики в том числе. Федор Петрович фон Литке – адмирал, ученый и исследователь – много сделал для того, чтобы белых пятен, обрамляющих Российскую империю на Севере, стало значительно меньше. Именем этого выдающегося мореплавателя, основателя Русского Географического Общества и был назван в 1921 году ледорез канадской постройки, бывший до этого несколько месяцев «III Интернационалом», а еще ранее – «Канадой».

Эстляндские корни

Предки Федора Петровича Литке, эстляндские немцы, приехали в Россию в первой половине XVIII столетия. Дед будущего адмирала Иоганн Филипп Литке, будучи лютеранским пастором и ученым богословом, прибыл в Санкт-Петербург приблизительно в 1735 году. Он поступил на должность конректора в академической гимназии, где, согласно контракту, должен был отработать 6 лет. Иоганн Литке, наряду с весьма незаурядными умственными способностями, обладал довольно неуживчивым характером, что вызывало конфликты с коллегами. Вскоре ему пришлось оставить место службы и уехать в Швецию.

Однако Россия все-таки оставалась для него удобным местом для проживания и деятельности, и ученый-богослов в 1744 г. возвращается обратно, уже в Москву. Авторитет его как духовного лица, ученого остается высоким, поэтому Иоганн Литке избирается пастором в новой немецкой общине Москвы. Интересно, что Иоганн Литке содержал академическую школу, где проходил обучение немецкому языку не кто иной, как юный Григорий Александрович Потемкин. Иоганн Филипп прожил в России достаточно долгую жизнь и умер в 1771 г. от чумы в Калуге. У Ивана Филипповича Литке, как его называли на русский манер, была большая семья: четверо сыновей и дочь. Отцом прославленного мореплавателя и основателя географического общества был второй сын Петр Иванович, который родился в 1750 году.

Подобно многим детям иностранцев, он уже полностью обрусел. Петр Литке получил достойное образование и в молодые годы предпочитал военный мундир мантии ученого. Он принял участие в русско-турецкой войне 1768–1774 гг., где отличился в сражениях у Ларге и Кагуле. Петру Ивановичу Литке довелось служить адъютантом у князя Николая Васильевича Репнина, фигуры внушительного влияния в царствование императрицы Екатерины II. Впоследствии ему довелось служить управляющим в многочисленных княжеских имениях, потом он перешел в Таможенное ведомство, занимая там довольно значительные должности. Петр Литке скончался в 1808 году, будучи членом Коммерц-коллегии.

Подобно своему отцу, Петр Иванович Литке также имел многочисленное потомство, состоявшее из пяти детей. Младшим из них и был родившийся в 1797 г. сын Федор Петрович. Анна Ивановна фон Литке, урожденная Энгель, супруга Петра Ивановича, скончалась спустя два часа после родов. Будучи еще совсем не старым вдовцом и имея на руках пятерых детей, барон ожидаемо принял решение жениться во второй раз. Отношение к потомству от первого брака у молодой жены, добавившей еще троих детей, было весьма суровым, поэтому, когда Федору исполнилось семь лет, его отправили на учебу в частный пансион некоего Майера. Качество обучения и воспитания в этом заведении оставляло желать лучшего, и неизвестно, как сложилась бы судьба и интересы Федора Литке, если бы из пансиона его не забрали. Отец его умер, а мачеха после смерти мужа отказалась платить за обучение пасынка.

Мальчику едва исполнилось десять лет, когда его взял к себе домой брат матери Федор Иванович Энгель. Дядюшка был высокопоставленным чиновником, членом Государственного совета и директором Департамента польских дел. Он был обладателем внушительного состояния и вел активную светскую жизнь, в которой времени на взятого в дом племянника никогда не хватало. Достоянием Федора Ивановича Энгеля, помимо всего прочего, была и порядочная по тем временам библиотека. Книги там были собраны в большом количестве, но довольно бессистемно. Федор Литке, будучи в юные годы личностью любознательной, не отказывал себе в удовольствии читать все, что попадалось под руку. И не всегда, как потом отмечал сам адмирал, прочитанное было полезного содержания.

Так, фактически предоставленный самому себе, мальчик прожил в дядюшкином доме два года. В 1810 г. его старшая сестра Наталья Петровна фон Литке вышла замуж за капитана 2 ранга Ивана Саввича Сульменева и взяла к себе в дом младшего брата. Только тут Федор, наконец, почувствовал себя в кругу семьи. В доме сестры он мог часто видеть морских офицеров, слушать разговоры на морскую тематику, постепенно все более его увлекающую.

Возможно, тесное общение с мужем сестры во многом и определило дальнейший жизненный путь будущего адмирала. В 1812 году, когда началась Отечественная война, отряд канонерских лодок под командованием Сульменева находился на рейде Свеаборга. К нему приехала супруга, взявшая с собой и младшего брата. Давно заметив, что юноша «заболел» морем, Сульменев решил развить эту полезную тягу у своего юного шурина. Вначале он нанял для него учителей по различным наукам, а потом взял к себе в отряд гардемарином. Федор Литке стал моряком и оставался верен своему выбору всю оставшуюся жизнь.

Моряк

Уже в следующем 1813 году новоиспеченный гардемарин отличился при осаде Данцига во время заграничного похода русской армии, проходя службу на галете (парусно-гребном судне небольшого водоизмещения) «Аглая». За проявленное мужество и самообладание Литке был награжден орденом Святой Анны 4 степени и произведен в мичманы.

Федор Петрович Литке, 1829 г.

Закончилась эпоха наполеоновских войн, а морская служба Литке продолжалась. Молодому человеку уже мала была Балтика – его тянуло на широкие океанские просторы. И скоро он получил возможность встретиться с ними не только на страницах книг и атласов. Иван Саввич Сульменев, узнав, что знаменитый в тогдашних флотских кругах капитан 2 ранга Василий Головнин готовится отбыть в кругосветную экспедицию на шлюпе «Камчатка», порекомендовал ему Федора.

Головнин был известен своим плаванием на шлюпе «Диана», проходившем в весьма сложных международных условиях. Недавние союзники, Россия и Англия после заключения Александром I Тильзитского мира с наполеоновской Францией фактически пребывали в состоянии войны. «Диана», прибыв в Южную Африку, оказалась интернированной британской эскадрой, базировавшейся в здешних водах. Головнину удалось обмануть своих стражей, и шлюп благополучно ускользнул. Впоследствии обстоятельства сложились так, что Василию Головнину довелось провести почти два года в японском плену. Все свои многочисленные приключения этот незаурядный офицер описал в «Записках», которые пользовались огромной популярностью. Находиться под командованием такого прославленного офицера было большой честью, и свой шанс попасть в экспедицию Федор Литке не упустил.

Кругосветные экспедиции еще не стали обыденным явлением в русском флоте, и каждая из них являлась событием выдающимся. 26 августа 1817 г. шлюп «Камчатка» отправился в свое двухлетнее плавание. Он пересек Атлантику, обогнул мыс Горн и, преодолев водные просторы Тихого океана, прибыл на Камчатку. Дав кратковременный отдых экипажу, Головнин продолжил выполнение поставленной задачи. «Камчатка» побывала в Русской Америке, посетила Гавайские, Молуккские и Марианские острова. Затем, пройдя Индийский океан, достигла мыса Доброй Надежды. Дальше была уже знакомая Атлантика. 5 сентября 1819 г., спустя два года с небольшим, шлюп «Камчатка» благополучно вернулся в Кронштадт.

Столь продолжительная экспедиция оказала колоссальное воздействие на формирование Федора Литке как моряка. На «Камчатке» он занимал ответственную должность начальника гидрографической экспедиции. Молодому человеку приходилось заниматься различными измерениями и исследованиями. В ходе продолжительного плавания Литке интенсивно восполнял пробелы в собственном образовании: изучал английский язык и другие науки. В Кронштадт из экспедиции он вернулся уже лейтенантом флота.

Любопытной деталью было то обстоятельно, что во время своей кругосветки он познакомился и подружился на всю жизнь с Фердинандом Врангелем, не менее выдающимся русским мореплавателем. Врангель, совершив еще одно кругосветное путешествие, дослужится до адмирала, станет правителем Русской Америки в 1830–1835 гг., много времени посвятит исследованию побережья Сибири.

Василий Головнин был доволен своим подчиненным и дал ему блестящую рекомендацию, в которой охарактеризовал Федора Литке как прекрасного моряка, исполнительного и дисциплинированного офицера и надежного товарища. Благодаря мнению авторитетного моряка и незаурядным личным качествам, лейтенант Федор Литке в 1821 году получил ответственное задание: возглавить экспедицию на малоизученную в то время Новую Землю. Ему тогда было 24 года.

Исследователь Арктики

Новая Земля, несмотря на то, что была в давние времена известна русским поморам и новгородским купцам, все еще не подвергалась серьезному и систематическому исследованию. В 1553 г. эту землю наблюдали с бортов своих кораблей моряки трагически закончившейся английской экспедиции под командованием Хью Уиллоби. В 1596 г. известный голландский мореплаватель Виллем Баренц в попытке разыскать Северный проход к богатым странам востока, обогнул северную оконечность Новой Земли и перезимовал в тяжелейших условиях на ее восточном побережье.

У самой России долгие годы не доходили руки до исследования этого полярного архипелага. Лишь в царствование Екатерины II, в 1768–1769 гг., экспедиция штурмана Федора Розмыслова составила первое описание Новой Земли, получив много достоверной информации, дополненной сведениями от местного населения. Однако к началу XIX века этот регион все еще оставался малоизученным. Точная карта берегов Новой Земли отсутствовала. Чтобы исправить такое упущение, в 1819 году туда была направлена экспедиция под командованием лейтенанта Андрея Петровича Лазарева, родного брата М. П. Лазарева, первооткрывателя Антарктиды, адмирала и Главного Командира Черноморского флота. Задачи, поставленные лейтенанту Лазареву, были весьма обширными, при этом для их выполнения ставились весьма ограниченные временные рамки. Требовалось произвести съемку Новой Земли и острова Вайгач всего за одно лето. Миссия Лазарева закончилась неудачей: большая часть экипажа его корабля по возвращении в Архангельск оказались больны цингой, а трое скончались во время плавания.

Разбирая письма Крузенштерна, я совсем неожиданно встретил сообщение о том, что Н. П. Румянцев собирался в 1819 или 1820 году снарядить экспедицию на Новую Землю, в которой должен был принять участие доктор И. И. Эшшольц, натуралист, плававший на «Рюрике». Осуществление этого плана было отложено только потому, что морское министерство уже отправило в те края экспедицию под начальством Андрея Лазарева, родного брата знаменитого флотоводца. Плавание было неудачным. Но все же Крузенштерн хотел познакомиться с картой и журналом этой экспедиции. Свою просьбу он передал Лазареву через будущего декабриста Михаила Карловича Кюхельбекера, брата Вильгельма Кюхельбекера, товарища Пушкина по Царскосельскому лицею. Лазарев сам желал показать скромные результаты своего плавания знаменитому российскому мореходу, который «возбудил уже соперничество всех европейских держав, и самые гордые британцы в оном должны согласиться».

Лазарев в своем письме пытается убедить Крузенштерна в бессмысленности исследования далекого острова.

«Подробное познание Новой Земли не может доставить ни малейших выгод», - пишет он. Во-первых, из-за прекращения промыслов у берегов этого острова по причине малых выгод. Во-вторых, Новая Земля «почти не приступна от льдов» и не может дать приют мореплавателям. В-третьих, хранящиеся в ее недрах богатства потребуют больших жертв и издержек и вряд ли обогатят тех, кто возьмется за их разработку «в столь свирепых и неблагоприятных климатах».

Крузенштерна трудно было смутить подобными доводами. Если согласиться с Лазаревым, то зачем исследовать и Северо-Западный проход, зачем искать землю к северу от Колымы? Зачем искать Южный материк?.. Климат там не менее суровый. Но исследование этих земель и вод может укрепить политическое могущество России. Это он отлично понимал и советом и делом поддерживал идею посылки новой морской экспедиции для исследования Новой Земли, берега которой наносились на карты очень приблизительно.

Несмотря на скептицизм Андрея Лазарева и неуверенность Гаврилы Сарычева в успехе нового плавания, было решено отправить бриг «Новая Земля» в полярное плавание. Командиром его был назначен 25-летний Федор Петрович Литке, недавно совершивший кругосветное плавание на шлюпе «Камчатка».

Назначение Литке начальником Новоземельской экспедиции оказалось началом того стремительного восхождения, которое завершилось через несколько десятилетий избранием его президентом Российской Академии наук. По словам одного из близких друзей Литке, с отрочества все его мысли и чувства были захвачены мечтою «посвятить себя чистой науке», и с этой мечтой он не расставался до конца жизни.

Федор Петрович рос круглым сиротой. Его рождение стоило жизни матери. Сын и мать были вместе немногим более двух часов, а затем Федор остался один. Его отцу, мачехе, родственникам не было дела до малыша. Они отдали его в частный пансион, из которого домой отпускали только по воскресеньям. Но и дома находил он те же равнодушные стены и не менее равнодушного отца.

Ф. П. Литке.

Публикуется впервые.

«Я не помню, - вспоминал Литке в своей „Автобиографии“, - чтобы кто-нибудь меня приласкал, хотя бы потрепал по щеке, но трепку другого рода мне случалось испытывать, большею частью по наговорам мачехи».

Вскоре Литке потерял и отца. Ни ему, ни его сестрам и братьям не было назначено пенсии. Одиноких детей разобрали родственники. После четырехлетних скитаний по чужим углам судьба привела Федора Литке в семью Ивана Савича Сульменева. Сульменев с командой моряков совершал по сухопутью переход из Триеста в Петербург. Проходя через Радзивилов, он оказался гостем в доме дяди Литке, увидел его сестру Наталью Федоровну, влюбился, обвенчался и увез ее в Кронштадт. Семья молодоженов и приютила у себя Литке. Сульменев был моряк старого закала, с весьма посредственным образованием, но он обладал очень отзывчивой душой и «чувствительностью почти женскою».

«Во всю жизнь мою, - писал Литке, - не встречал я добрейшего человека, более готового служить и быть полезным всякому с полным самоотвержением. С самой первой минуты нашего знакомства он полюбил меня как сына и я его как отца».

Это чувство друг к другу они пронесли через всю жизнь.

Литке было пятнадцать лет, когда началось нашествие Наполеона на Россию. В грозный 1812 год Федор Литке упросил взять его волонтером на флот, а спустя год он сражался с французами под Данцигом. Отвага и смелость 16-летнего юноши не остались незамеченными. Его наградили орденом Анны четвертой степени.

Отгремели бои отечественной войны. Наполеон был низвергнут. Мир воцарился над Европой. Но Федор Литке не пожелал расстаться с флотом. Вскоре судьба привела его на борт шлюпа «Камчатка», которым командовал известный мореплаватель Василий Михайлович Головнин.

26 августа 1817 года, в тот самый день, когда все праздновали пятую годовщину «вечно достопамятного для России Бородинского сражения» «Камчатка» оделась парусами и, отсалютовав Кронштадту, ушла навстречу опасностям и испытаниям. Через месяц она была на просторах Атлантического океана. Попутный ветер стремительно уносил ее на юго-запад.

Федор Литке изведал бури и штормы трех океанов и всех широт от мыса Горн до Берингова моря. Он стоял у руля, управлял парусами, проходил между каменными рифами, плыл в тумане. Его хлестали тропические ливни и холодные дожди, он изнывал от жары и дрожал от ледяного ветра. Эта жизнь, полная опасностей и лишений, увлекла его. Он вернулся в Кронштадт настоящим моряком. «…Но моряком школы Головнина, который в этом, как и во всем, был своеобразен, - писал Литке. - Его система была думать только о существе дела, не обращая никакого внимания на наружность. Мне памятен его ответ Муравьеву, вооружавшему „Камчатку“ и, вероятно, спрашивавшему что-нибудь о рангоуте. „Помните, что об нас будут судить не по блочкам и другим пустячкам, а по тому, что мы на другом конце света сделаем хорошего или дурного“.

Современники единодушно признают, что Головнин оказал на Литке глубокое влияние. Этот прямодушный в суждениях и смелый в своих действиях мореплаватель „отличался светлым умом и широким, можно сказать, государственным взглядом“. Он так беспощадно критиковал политику самодержавия по отношению к морскому флоту, что Дмитрий Завалишин считал его декабристом. И хотя он не был членом тайного общества, но безусловно знал о его существовании и сочувствовал идеям, которые исповедывали его члены. Головнин обладал глубокими познаниями не только в морском деле, но и во многих областях науки, не говоря уже о незаурядном литературном таланте. Среди мореплавателей первой половины XIX века только один Крузенштерн может сравниться с ним по широте образования, по энергии и по любви к науке о море. И не случайно, что эти два корифея часто совместно выступают по вопросам полярных и морских исследований.

Литке старался брать пример со своего учителя. Кроме моря, для него ничего не существовало.

Чтобы познакомиться с Ледовитым океаном, Литке попросился в Архангельский флотский экипаж и совершил переход в Кронштадт на фрегате. А через год ему предстояло испытать свои силы в самостоятельном плавании.

Его строгий и взыскательный учитель никогда не забывал о своих питомцах. Фердинанда Врангеля, который был одним из самых близких друзей Литке и плавал на „Камчатке“, он отправил начальником Колымской экспедиции, Матвея Ивановича Муравьева - главным правителем Русской Америки. Теперь настал черед Федора Петровича. По рекомендации Головнина его назначили командиром брига „Новая Земля“.

В. М. Головнин.

Не задумываясь, Литке принял это лестное предложение. „А было над чем задуматься“, - вспоминал он в старости, считая, что ему недоставало опытности, знаний, умения руководить людьми в трудной полярной экспедиции. Головнин отлично понимал, что обрекает своего воспитанника на тяжелое испытание, и в течение всех четырех плаваний помогал ему советом, делом и заступничеством. Сохранились письма Головнина - яркое свидетельство чуткой заботы знаменитого мореплавателя о трудах и судьбе Федора Литке. Он хлопочет о назначении на его корабль способных офицеров, об обеспечении экспедиции инструментами и припасами, сообщает флотские новости и приходит на помощь в трудные минуты.

Перед отъездом Литке из Петербурга этот суровый человек шлет ему сердечное письмо, в котором желает доброго пути и удачи в исследованиях. Стоит заболеть одному из мичманов, как Головнин добивается назначения в экспедицию Николая Чижова, одаренного офицера. С Чижовым он отправляет Литке письмо, в котором сообщает о своих хлопотах для экспедиции, о ходе заготовки мяса и других припасов. В результате этой заботы за четыре плавания в Северном Ледовитом океане экспедиция не потеряла ни одного человека.

14 июля 1821 года бриг „Новая Земля“ покидает Архангельск. Литке наизусть помнит скупые строки предписания, выданного морским министром:

„Цель поручения, Вам делаемого, не есть подробное описание Новой Земли, но единственно обозрение на первый раз берегов оной и познание величины сего острова по определению географического положения главных его мысов и длины пролива, Маточкиным Шаром именуемого, буде тому не воспрепятствуют льды и другие какие важные помешательства“.

Предписание не очень стесняет его намерения. По-видимому, составитель инструкции понимал, что в Ледовитом океане действия начальника экспедиции будут зависеть главным образом от льдов, штормов и ветров. Зато категорически запрещено оставаться на зимовку…

Через пять дней бриг достигает входа в Северный Ледовитый океан. Путешественникам предстоит миновать несколько банок. О существовании их морякам известно, но они „на различных картах показаны различно“.

„На бриге нашем, - писал Литке, - было две карты Белого моря: одна меркаторская, печатная, сочинения генерал-лейтенанта Голенищева-Кутузова; другая - плоская рукописная, составленная в Архангельске… штурманом Ядровцевым по тем картам, которые служили основанием к первой. На печатной карте показана была двухсаженная банка, почти на параллели Орлова Носа, в 19 от него милях, на второй длинная полуторасаженная банка на параллели Конушина Носа, в 20 милях от берега“.

Литке направился в проход между этими банками. Через несколько часов бриг „Новая Земля“ оказался на мели.

Начинался отлив. Вода быстро убывала, и судно легко могло опрокинуться. Спустили верхний рангоут, чтобы сделать из него подставы к бортам брига, однако „деревья ломало одно за другим в щепы“. „И наконец судно наклонилось столько, что я каждую минуту ожидал, что оно вовсе опрокинется“, - вспоминал об этом трудном часе Литке. Но бриг неожиданно выпрямился. Вскоре банка совсем обсохла. Можно было, как в доке, исправить повреждения, но пока следовало заботиться о том, чтобы не получить их.

Как только прилив достиг полной силы, матросы налегли на завозы, и вскоре судно было „на вольной воде“.

Литке предполагал, что экспедиция, обнаружив мель, сделала открытие. Но спустя несколько месяцев он получил в Архангельске еще одну „карту Белого моря, составленную в 1778 году капитаном Григорковым и Домажировым, на которой почти в том самом месте обозначены две небольшие банки, при малой воде высыхающие“.

В ночь на 1 августа с вахты дали знать о том, что видят судно. Литке бросился на мостик. Нет, вахтенные обманулись. Это были льды, а за ними виднелся небольшой островок. Крохотный клочок суши звал и манил к себе моряков, с нетерпением ждавших, когда откроются берега Новой Земли. Но льды сплошной неодолимой полосой стояли на их пути. Решили спускаться к югу, надеясь ближе к материку найти проход к берегам Новой Земли. Нетерпение овладело всем экипажем. Сорок три моряка внимательно всматривались в восточную часть горизонта. Все чаще и чаще раздавался крик: „Земля!“ Но вскоре выяснялось, что за берег принимали причудливые облака. Вместо твердой земли перед ними 5 августа снова встал лед. Лед был на западе, лед был на севере, лед был к востоку, лед ударялся о борта корабля, - казалось, лед всюду. Затем бриг подхватило сильное течение из Карского моря и отнесло в то место, где экспедиция находилась пять дней назад.

День за днем проходили в бесплодных попытках достичь берегов Новой Земли.

„Итак, - рассказывал Литке, - куда мы доселе ни обращались, везде встречали непреодолимые намерениям нашим препятствия - это было для нас тем прискорбнее, что мы должны были пропустить без малейшей пользы несколько дней прекрасной погоды, которою в этих местах так надобно дорожить. Нас окружали со всех сторон мелькавшие сквозь мрак, подобно призракам, ледяные исполины. Мертвая тишина прерываема была только плеском волн о льды, отдаленным грохотом разрушавшихся льдин и изредка глухим воем моржей. Все вместе составляло нечто унылое и ужасное“.

Штиль и туманы сменились свежими ветрами. Надежды на успех экспедиции было мало, но моряки не теряли присутствия духа. 11 августа они впервые увидали берега острова Междушарского, но подойти близко не смогли.

В бесплодных попытках было потеряно еще несколько дней. Решили пробираться среди льдов на север. Только 22 августа удалось увидеть берега Новой Земли. Перед Литке и его спутниками поднималась высокая каменная гора, в разлогах которой искрился не растаявший летом снег; ее назвали Первоусмотренной.

У берегов Новой Земли.

Целую неделю мореплаватели настойчиво ищут Маточкин Шар. Но неудачи снова преследуют их. Они осматривают один за другим неведомые заливы, принимая их за вход в пролив. Имеющиеся у них карты больше вводят в заблуждение, чем помогают. Литке знает, что положение приметных мысов, гор и самого Маточкина Шара на них, вероятно, показано неточно из-за „несовершенства морской науки“ в прежние времена, но у него пока нет причин изменять их положение.

Лед, пригнанный северными ветрами, вынуждает моряков прекратить поиски. Бриг направляется к южной оконечности Новой Земли. Но и здесь льды и ветры мешают исследовательским работам.

11 сентября 1821 года Литке возвращается в Архангельск. Он шлет рапорт морскому министру де Траверсе и одновременно с горечью пишет Головнину, что его экспедиция имела немногим лучший успех, чем предшествовавшее плавание Андрея Лазарева.

„Хотя после многих усилий и опасностей и удалось нам подойти к берегу и обозреть оный между параллелями 72° и 75°, но главный предмет назначения нашего - измерение длины Маточкина Шара - остался невыполненным, невзирая на то, что, следуя вдоль берега к северу, а потом обратно к югу, долженствовали мы 2 раза пройти мимо его“.

Литке опасается, что эта неудача будет приписана его нерадению, и просит заступничества. Головнин использует свое положение и влияние, чтобы оградить от большой беды своего ученика. Он долго не отвечает, стараясь выяснить реакцию де Траверсе на донесение Литке. Наконец через несколько недель он сообщает Федору Петровичу, что морской министр „был очень недоволен, что Вы не видали Маточкина Шара“. Головнин представил де Траверсе объяснение, в котором заявил, что причину неудачи поисков Маточкина Шара следует искать в неверности и противоречивости существующих карт. Так, на карте Федора Розмыслова он показан на 73°40" с. ш., а на последних английских печатных картах он положен под 75°30", и если верить англичанам, то, следовательно, Литке не смог пробиться к главной цели своего путешествия из-за тяжелых льдов.

Головнину не только удалось успокоить министра. Он сумел показать плавание Литке в столь выгодном свете, что начальнику экспедиции объявили за усердие и мужество благодарность, которую в действительности он и заслуживал. Было решено продолжить поиски входа в Маточкин Шар и исследование берегов Новой Земли.

Между тем Литке два с половиной месяца жил в Архангельске, приводя в порядок журналы и карты. Нанося на карту описанные им пункты Новой Земли, он с тревогой думал о том, где же в действительности находится Маточкин Шар. И в это время судьба свела его со штурманом Поспеловым, который в 1806 году участвовал в экспедиции на Новую Землю, снаряженной Н. П. Румянцевым. У Поспелова сохранились рукописные карты и журнал плавания. Они почти точно совпадали с описью Литке, который убедился, что, плавая около Митюшева, или Сухого мыса, он находился недалеко от Маточкина Шара. Затем, сравнив свои карты с картами поморов, он нашел на них исследованные им заливы и бухты и сохранил за ними старинные названия.

В 1822 году Литке снова предстояло отправиться к Новой Земле. Но поскольку этот остров поздно освобождается от льдов, ему было поручено описать Лапландский берег от Святого Носа до реки Колы. Путешественники осмотрели острова Нокуев, Большой и Малый Олений, Кильдин, Семь островов и близлежащие участки мурманского побережья. Опись опиралась на сеть астрономических пунктов, но была не полна, так как многие заливы и бухты матерого берега экспедиция за краткостью времени не смогла обследовать.

4 августа Литке оставляет Кольский залив. Теперь он направляется к берегам Новой Земли. Спустя четверо суток в разрывах тумана перед моряками появляется та самая высокая гора, которую первой они увидели в прошлом году. Экспедиция без труда отыскивает пролив Маточкин Шар. Теперь, когда он найден, Литке не торопится приступить к его исследованию. Он направляется дальше, на поиски северной оконечности острова. Бриг следует вдоль неизученных берегов. На карте появляются десятки новых названий. Одну из самых больших губ Новой Земли он называет именем капитана Сульменева, у которого после смерти отца он нашел приют и который научил его любить море.

День за днем бриг плывет вдоль живописных скалистых берегов с голубыми ледниками. Его сопровождают, словно почетный эскорт, стаи прозрачных айсбергов. В каждом новом мысе Литке готов видеть северную оконечность Новой Земли. И когда ему кажется, что он вот-вот достигнет цели, на пути его снова встает извечный враг полярных путешественников - густой сплоченный лед. Сквозь него не пробиться парусному кораблю. А между тем с мачты уже виден „покрытый снегом мыс“, за которым, как казалось морякам, простиралось море. Литке тешит себя надеждой, что он достиг северной оконечности Новой Земли, что ему удастся проникнуть в Карское море и положить на карту ее восточные берега. Но льды все ближе и ближе подходят к кораблю.

„Пустота, нас тут окружающая, - записывает Литке в дневнике, - превосходит всякое описание. Ни один зверь, ни одна птица не нарушали кладбищенской тишины. К сему-то месту можно, во всей справедливости, отнести слова стихотворца:

И мнится, жизни в той стране

От века не бывало.

Чрезвычайная сырость и холод вполне соответствовали такой мертвенности природы. Термометр стоял ниже точки замерзания, мокрый туман проникал, кажется, до костей. Все это вместе производило особенно неприятное впечатление на тело, равно как и на душу. Оставаясь несколько дней сряду в таком положении, мы начинали уже воображать, что навсегда отделены от всего обитаемого мира. Невзирая, однако же, на то люди наши были все до одного здоровы и со свойственной мореходам беспечностью пели и забавлялись по обыкновению, сколько позволяли обстоятельства“.

Вскоре Литке приходится отказаться от мысли проникнуть дальше к северу. Спасаясь от ледового плена, он отправляется на юг. После непродолжительной стоянки в устье Маточкина Шара экспедиция продолжает исследование западных берегов Южного острова Новой Земли.

Литке берет реванш за прошлогоднюю неудачу.

6 сентября 1822 года он возвращается в Архангельск с картой почти всего западного побережья Новой Земли.

Удаче мореплавателя радуется и Головнин, и его друг Фердинанд Петрович Врангель, скитающийся на собаках по льдам студеного моря к северу от берегов Чукотки… Петербургские журналы предоставляют свои страницы для статей Литке. Крузенштерн просит подробнее рассказать о результатах плавания, о положении северной оконечности Новой Земли. Ученый Карл Бэр, возглавляющий кафедру в Кенигсбергском университете, намерен принять участие в полярной экспедиции и хотел бы знать, сколь обильная жатва ожидает его, биолога, в полярных морях, на берегах Лапландии и на Новой Земле. Сначала они переписываются при посредничестве Крузенштерна, затем пишут друг другу лично и пишут уже до последнего дня жизни Бэра…

Летом 1823 года Литке снова плавает в Ледовитом океане. Как и в прошлом году, он сначала занимается описью берегов Мурмана, на этот раз к западу от Кольского залива.

Литке описал Мотовский залив, Рыбачий полуостров, определил местоположение норвежской крепости Вардегуз, привязав тем самым к этому пункту выполненную опись, в которой из-за неблагоприятных погод и недостатка времени было много пропусков. Ее уточнением спустя три года пришлось заниматься другу Литке - лейтенанту Михаилу Францевичу Рейнеке.

В июле 1823 года Литке в третий раз появляется у берегов Новой Земли. Он спешит к северу и вскоре убеждается, что мыс, у которого он год назад был остановлен льдами, не является северной оконечностью острова. То не мыс Желания, а мыс Нассау. Но проникнуть к северу ему опять не удается. Льды снова преграждают путь экспедиции. Литке следует в Маточкин Шар. Он занимается описью его берегов, промерами глубин, наблюдениями за течениями и астрономически определяет западное и восточное устья пролива. Он хочет выйти в Карское море, но сплошной лед закрывает выход из Маточкина Шара.

Покончив с работами в проливе, Литке спускается к югу, по пути уточняя опись западного берега Южного острова Новой Земли. Вскоре он достигает Кусова Носа на южной оконечности острова. Дальше, насколько хватает глаз, простирается свободное от льда Карское море. Кажется, путешественникам представилась возможность исследовать восточный берег Новой Земли.

Литке в нерешительности. Он отдает себе отчет, что причиной безледности были устойчивые западные ветры и что с первым восточным ветром льды снова подвинутся к берегам Новой Земли. Федор Петрович стоит перед выбором - идти ли в Карское море или возвращаться в Архангельск. И тут обрушивается катастрофа, едва не окончившаяся гибелью экспедиции. Неожиданно бриг налетает на подводные камни. Сначала он ударяется носом, затем кормой. Удары следуют один за другим. Вышиблен руль, повреждена корма. На поверхности моря плавают обломки киля. Судно страшно трещит, и кажется, вот-вот оно разлетится на куски. Литке приказывает рубить мачту. Уже занесены топоры, но в это время огромная волна приподнимает бриг и он снимается с камней.

Хотя экспедиция избежала гибели, положение ее было чрезвычайно опасным. Дул сильный ветер и разводил большую волну. Приближалась ночь, а корабль, лишившийся руля, не имел возможности управляться. Благодаря самоотверженности и изобретательности команды руль удалось навесить. Но держался он весьма ненадежно, и Литке решил отказаться от продолжения работ. Бриг взял курс на Архангельск.

В конце августа бриг „Новая Земля“ вошел в устье Северной Двины и отдал якорь в Соломбале. Судно вытащили на берег для осмотра. Выяснилось, что повреждения очень серьезные: железные крепления в корме погнуты, медная обшивка изломана, а от киля почти ничего не осталось.

В Петербурге были весьма удовлетворены результатами работ Литке и решили в 1824 году развернуть исследования на севере в более широком масштабе. К экспедиции были приданы два новых отряда: одному из них, под командой штурмана Иванова, предписывалось закончить описание реки Печоры, другой, под начальством лейтенанта Демидова, имел задание произвести промеры глубин в Белом море.

Самому Литке предлагалось повторить попытку достичь северной оконечности Новой Земли и сделать покушение к северу между этими островами и Шпицбергеном для поисков неведомых земель. В этом году ледовые условия оказались более тяжелыми, чем в предыдущие плавания. Литке не смог подняться севернее мыса Нассау. Встретив здесь кромку сплоченных льдов, он направился вдоль нее на запад, надеясь найти проход к северу. Но вскоре экспедиция убедилась, что такого прохода не существует. Бриг взял курс на остров Вайгач. Попытка Литке проникнуть в Карское море не принесла успеха: восточное устье пролива Карские Ворота оказалось забитым льдами. Выполняя инструкцию, он направился к острову Колгуев и Канинскому берегу и, проведя там исследовательские работы, возвратился в Архангельск.

Литке был подавлен неудачей своего четвертого плавания. Он писал Крузенштерну:

„Поистине, редко может случиться в каком-нибудь предприятии, чтобы все до такой степени располагалось вопреки начинающим. С самого начала противные, крепкие ветры так нас задержали, что целый месяц долженствовали мы употребить на исполнение того дела, которое легко могло бы быть окончено в неделю, я разумею, предписанное департаментом определение разных пунктов Белого моря. Обратясь после того на север, по трехнедельном тягостнейшем, а частью и опасном плавании, узнали мы только, что и ныне, подобно как во времена капитана Вуда, может существовать ледяной материк поперек всего моря между Новой Землей и Шпицбергеном. Не более удачи имели мы и на юге. Сперва нашли, что весь южный берег Новой Земли окружен сплошным льдом на большое расстояние, но когда штормом от запада оный разбило и мы беспрепятственно дошли до острова Вайгача, то стали надеяться, что наконец усилия наши будут успешнее, но ошиблись, крепкие западные ветры не могли отогнать льдов от самого, так сказать, порога Карского моря, почему можно было судить о количестве их в восточной и северной оного частях! Принужденный оставить, наконец, берега Новой Земли, желал я по крайней мере совершить что-нибудь у острова Колгуева и Канинской земли, но, прокрейсировав тут до конца августа, должен был со столь же малым успехом и с сей стороны предпринять обратный путь к городу Архангельску… Мы делали все, что было в силах наших, для доставления успеха нашему делу, но противу физических препятствий усилия человеческие весьма часто ничего не значат“.

В тот же день он отправил Головнину письмо о том, что четвертое его плавание „имело еще меньший успех“, чем плавание в 1821 году.

Учитель упрекнул своего ученика в чрезмерной строгости к себе.

„По моим мыслям, - писал Головнин Литке, - Вы напрасно беспокоитесь, что будто бы начальство может иметь причину быть в неудовольствии на Вас за неудачу в таком предприятии, которого успех зависит более от случая, нежели от искусства и предприимчивости. По крайней мере я так сужу, через Неву не всегда можно переехать, а по льду плавать нельзя“.

В итоге четырех плаваний Литке удалось исследовать и достоверно положить на карту значительную часть западных берегов Новой Земли, которые до того времени „означались самым гадательным образом“. По словам знаменитого немецкого путешественника Адольфа Эрмана, „он настолько превзошел всех своих предшественников научным тщанием и беспристрастием своих суждений, что эти работы нельзя пройти молчанием ни в истории мореплавания, ни в истории географии“.

Русские ученые сравнивали „Четырекратное путешествие“ с „Картинами природы“ Гумбольдта, видя в этом труде Литке бесценный вклад в науку.

Кроме Литке, интересные замечания о Новой Земле составил один из его спутников по плаванию Николай Иринархович Завалишин, брат известного декабриста Дмитрия Завалишина. Он был одарен талантом естествоиспытателя, о котором впервые заявил в статье „Новейшие известия о Новой Земле“, опубликованной в „Северном архиве“ за 1824 год. Он дал первое в отечественной литературе глубокое и удивительно яркое описание природы Новой Земли, ее климата и высказал смелую мысль о том, что к северо-востоку и востоку от этого острова должны находиться еще неведомые человеку земли.

„Обозрение Карского моря, - писал Завалишин, - по всей его обширности было бы не менее занимательно…

Карта плавания Литке, Пахтусова и Бэра.

Я осмеливаюсь даже думать, не находится ли от мыса Желания к северо-востоку длинная цепь островов, которые составляют продолжение цепи Новоземельских гор, и не простирается ли она к Котельному острову…“.

Эта смелая догадка о цепях островов в Карском море подтвердилась блестящими открытиями в конце XIX - начале XX столетия.

После окончания экспедиции Литке просил Н. Завалишина написать заметки о Новой Земле. Исследователь исполнил это поручение. В 1830 году он представил начальству морского штаба рукопись своей книги. Князь Меньшиков, изгонявший науку из морского флота, распорядился переслать рукопись в Ученый комитет, где она бесследно исчезла. Безусловно, не последнюю роль в этом сыграло то, что Завалишин был братом государственного преступника, осужденного на каторжные работы.

Природе и истории исследования Новой Земли две статьи посвятил Николай Чижов, участвовавший в плавании 1821 года. Он писал в них о необходимости возрождения новоземельских и шпицбергенских промыслов, которые в последнее время почти прекратились. Не в пример Андрею Лазареву, он считал, что Новая Земля и омывающие ее воды хранят богатства, которые могли бы привести к оживлению экономической жизни европейского Севера. И действительно, после плаваний Литке поморы снова устремляются к Новой Земле. Известно, что в тридцатых годах к этому острову плавало более 130 судов ежегодно.

Весь 1825 и часть 1826 года Литке провел в Петербурге. Он со своим другом Фердинандом Петровичем Врангелем часто бывал в доме Бестужевых, где велись горячие литературные, политические и научные споры.

Титульный лист книги Ф. П. Литке „Четырекратное путешествие в Северный Ледовитый океан“ с дарственной надписью автора.

А в 1826 году исполнилась его мечта о новом кругосветном плавании. Его назначили (опять же по настоянию Головнина) командиром шлюпа „Сенявин“. Он должен был доставить груз в Уналашку, а затем заняться описью северо-восточного побережья России. В частности, он должен был исследовать все заливы „Земли чукочь и коряков“, Анадырское море и Олюторский залив, который не был осмотрен со времен плавания Беринга.

Ф. П. Врангель.

Публикуется впервые Из коллекции Центрального Военно-Морского музея.

Себе в спутники он упросил дать Николая Завалишина. Добивался, чтобы назначили брата Александра, но ему отказали „под предлогом, что он замешан был вместе с экипажем в историю 14 декабря“.

11 июня 1827 года шлюп „Сенявин“ прибыл во внутреннюю гавань Ново-Архангельска. Сдав груз и исправив повреждения, путешественники направились к Камчатке, производя по пути опись Алеутских островов. Зиму 1827/28 года экспедиция плавала в тропической зоне Тихого океана, изучая Каролинский архипелаг.

Лето 1828 года Литке предстояло посвятить исследованию берегов Камчатки и Чукотки. Прежде всего он осмотрел остров Карагинский. Вблизи него, по утверждению местных жителей, имелась гавань, к берегу которой якобы приближались киты. Если бы она оказалась пригодной для отстоя судна, то Литке смог бы остаться здесь до поздней осени и заниматься исследованием берегов Камчатки.

„Тучи комаров необыкновенно затрудняли эти работы, - писал он об описи острова. - При астрономических наблюдениях два человека должны были беспрестанно хлестать ветками по лицу и рукам, а магнитные наблюдения невозможно было производить иначе, как разведя в палатке огонь из хвороста и торфа, едкий дым которого выгонял не только комаров, но и часто самого наблюдателя: я припомнил страдания Гумбольта на берегах Ориноко“.

Размеры острова Карагинского оказались значительно большими, чем можно было заключить по прежним картам. Гавань, которой интересовался Литке, была найдена, но оказалась мелководной и не могла служить убежищем для его шлюпа.

Исследовав небольшой остров Верхотуровский, где местными жителями был устроен своего рода заповедник для чернобурых лисиц, экспедиция направилась в Берингов пролив. 14 июля моряки достигли мыса Восточного (Дежнева) и астрономически определили его координаты. Литке беспокоило, что во время недавнего шторма была повреждена грот-мачта. Поэтому он решил зайти в губу Св. Лаврентия, где надеялся также сверить хронометры (по прежним описям Коцебу и Шишмарева) и выполнить магнитные наблюдения. Чукчи встретили путешественников очень гостеприимно. Одного из жителей Литке потрепал по щеке в знак дружбы и „в ответ получил такую пощечину, от которой едва с ног не свалился“.

„Придя в себя от удивления, - вспоминал Федор Петрович, - вижу перед собой чукчу с улыбающимся лицом, выражавшим самодовольствие человека, удачно показавшего свою ловкость и приветливость, - он хотел меня также потрепать, но рукой, привыкшей трепать одних оленей“.

Следующую остановку экспедиция сделала в Мечигменской губе, где открыла остров Аракамчечен. Путешественники не только описали его, но и посетили высокую гору Афос, с вершины которой открывался вид на Берингов пролив с островами и величественным мысом Восточным. Окутанный слабой дымкой, он казался загадочным средневековым замком, ревниво оберегающим вход в Северный Ледовитый океан.

Были положены на карту пролив Сенявина, остров Иттыгран, бухты Ратманова и Глазенапа, Пекенгей, горы Постельса и Эльпынгин, губы Ледяная и Аболешева, мысы Мертенса и Чаплина.

Ловля рыбы на Камчатке.

Встреча с чукчами.

Опись ведут спутники Литке, а сам он вместе с учеными Мартенсом и Постельсом разъезжает по окрестностям Мечигменской губы, все время общаясь с чукчами, изучая их жизнь, обычаи и обряды. Встречи проходят тепло и непринужденно. Атмосфера дружбы и доверия окружает моряков в течение всего плавания у берегов Чукотки. Литке не находит и следов „свирепости“ и „беспощадности“, о которых много писали путешественники XVIII века. Как и его недавние предшественники Коцебу и Шишмарев, он видит в чукчах равных себе людей, уважает их человеческое достоинство и радуется, увидев на груди у многих чукчей медали, которые роздали им моряки „Благонамеренного“, заходившего в эти места для покупки оленей. Чукчи, по словам Литке, так часто носят эти медали, что „изображения на многих из них едва не совсем уже сгладились“. Они говорили ему: „Нам нечего вас бояться, у нас одно солнце, и вам нечего вредить нам“.

Когда путешественники покидают пролив Сенявина, отделяющий остров Аракамчечен от материка, склоны гор покрываются первым снегом. Но хотя погода резко ухудшилась, целый месяц еще Литке занимается исследованием Чукотки, северных берегов Анадырского „моря“ и залива Креста. Только некоторые из этих мест посетил сто лет назад Витус Беринг во время своего первого плавания, и с тех пор их не видели, а если и видели, то издали. Моряки исправляют прежние карты и наносят новые пункты: мыс Столетия, в честь первой экспедиции Беринга, мыс Наварин, в честь знаменитого морского сражения, мыс Чирикова, в честь помощника Беринга…

18 августа на путешественников обрушивается вьюга» Мокрый снег одевает корабль в фантастический убор. Затем ударяет мороз, и на реях и стеньгах намерзает лед.

«Защищенные берегом, стояли мы покойно, - вспоминал Литке, - но в бездействии, тем более скучном, что окружены были самой унылой картиной в свете: перед нами изредка означались голые, снегом покрытые утесы; за кормой - кошка, также под снегом, омываемая огромными бурунами… Время это доказало нам, что осень здесь гораздо ближе, чем мы предполагали».

Чтобы скорее завершить опись залива Креста, который был гораздо обширнее, чем сначала предполагали, Литке разделил экспедицию на два отряда, которые закончили работы 5 сентября 1828 года. На долю моряков выпали и бури, и вьюги, жизнь их не раз была в опасности. Непогоды надоели и чукчам. Один из шаманов пытался заговаривать разбушевавшуюся стихию. Но ветер еще больше усилился. Литке казалось, что он унесет в море юрты вместе с их обитателями, среди которых, занимаясь маятниковыми наблюдениями, он находился более недели.

На Каролинских островах.

7 сентября 1828 года шлюп «Сенявин» покинул стоянку в заливе Креста. Бури налетали почти каждый день, угоняя валкое судно все дальше от северных областей России, исследование которых было продолжено Литке, о чем забывают упоминать многие исследователи.

Зато некоторые из них упрекают его в утрате интереса к Северу, в том, что по его вине в науке укоренилось представление о чрезвычайно трудных ледовых условиях в Карском море, что даже якобы задержало «практическое разрешение вопроса о Северном морском пути в Западную Сибирь».

Но обратимся к фактам. В Центральном государственном архиве древних актов, где находится основная часть архива Литке, имеются документы (переписка с М. Ф. Рейнеке и П. И. Клоковым), из которых явствует, что Литке и Рейнеке, его младший товарищ, продолжавший исследование Лапландии и Белого моря, были организаторами Северной экспедиции 1832 года, которая состояла из двух отрядов: один должен был исследовать восточное побережье Новой Земли, второй - совершить плавание из Архангельска к устью Енисея тем самым Карским морем, которое Литке якобы считал всегда забитым льдом… Но ведь на страницах своего «Четырекратного путешествия в Северный Ледовитый океан» он говорит совершенно иное.

Хотя его собственные попытки проникнуть в Карское море не увенчались успехом, он полагал, что «несколько неудачных плаваний ни в коем случае не могут служить доказательством всегдашней ледовитости моря».

Он проанализировал прежние плавания и убедился в том, что в различные годы ледовитость Карского моря была различна: в одни годы путешественники плавали по чистой воде, в другие - встречали множество льдов.

«Причина сего удивительного различия есть та, - писал Литке, - что количество льдов в каком-нибудь месте зависит не столько от географической его широты или средней температуры года, как от стечения множества обстоятельств, почитаемых нами случайными, от большей или меньшей степени стужи, царствовавшей в зимние или весенние месяцы; от большей или меньшей жестокости ветров, в сии разные времена года стоявших, от направления их и даже от последовательности порядка, в каком они от одного направления переходили к другому, и, наконец, от совокупного действия всех оных причин».

Таким образом, почти полтора века назад Литке блестяще сформулировал идею о влиянии многочисленных природных явлений на ледовитость арктических морей, исследование которых успешно продолжают советские ученые. Эта идея способствовала развитию научных представлений о Ледовитом океане и никоим образом не могла отрицательно сказаться на исследовании западного участка Северного морского пути, тем более что единственная в первой половине XIX века попытка плавания Карским морем была организована при участии Литке.

1 августа 1832 года шхуна «Енисей» под командой лейтенанта Кротова покинула Архангельск и взяла курс на Маточкин Шар, чтобы дальше направиться в устье Енисея. И не вина Литке в том, что эта экспедиция бесследно исчезла, тем более что второй отряд экспедиции под начальством Пахтусова удачно закончил свои исследования, описав восточный берег Южного острова Новой Земли, пройдя несколько сот верст все тем же самым Карским морем. И наконец, Новоземельские экспедиции Литке послужили толчком к активизации промыслов в водах этого острова, что, в свою очередь, явилось своего рода подготовительным шагом к плаваниям по Карскому морю… Задержка практического освоения западного участка Северного морского пути была вызвана не чьими-то заблуждениями, а глубокими экономическими и политическими причинами. Что касается Литке, то он оказал России еще не одну услугу в исследовании Севера. Он избрал для продолжения исследований в Лапландии и Белом море Михаила Францевича Рейнеке, «этого достойнейшего и способнейшего труженика науки».

Его жизни и скитаниям посвящен следующий очерк этой книги.

В нынешнем году исполняется 205 лет со дня рождения этого выдающегося отечественного мореплавателя и географа. В историю исследований Мирового океана его имя внесено золотыми буквами.
Федор Петрович Литке родился 17 сентября 1797 года в Москве. Его дед, Иван Филиппович Литке (Johann-Philipp Lutke) в середине XVIII века переселился из Германии в Россию. Отец Ф.П.Литке, Петр Иванович, 18-ти лет поступил в Нарвский карабинерный полк, в составе которого с начала 1770-х годов участвовал в Турецком и Польском походах. В 1772 году он был произведен в корнеты Киевского кирасирского полка, в середине 1770-х состоял при миссии князя Репнина в Константинополе, в 1781-1782 годах управлял ветлужским имением князя, а после выхода в отставку купил воронежское имение Репниных и поселился там. 15 декабря 1784 года П.И.Литке женился на дочери московского доктора Энгеля Анне Ивановне.
Мать Ф.П. Литке умерла сразу после родов. К этому времени на руках Петра Ивановича уже было несколько детей. За маленьким Федором ухаживала бабушка Елизавета Касперовна Энгель. Когда через год после смерти жены П.И.Литке женился вторично, бабушка переехала с Федором в Санкт-Петербург. В 1804 году мальчика определили в пансион. Через четыре года умер отец. Сирот взяли на воспитание дядья; будущий мореплаватель и ученый попал в семью Федора Ивановича Энгеля.
»Дядя взял меня к себе, но как берут с улицы мальчика, чтобы не дать ему умереть с голоду. Он не обращал на меня никакого внимания, как разве для того, чтобы меня побранить или выдрать за уши. Я оставался без всякого надзора, без всякого руководства, не имел ни одного учителя — и все это с 11 до 15 лет! Потерю таких 4 лет я никогда уже после не мог вознаградить никакими трудами»1. 
Чтобы мальчик все же не сидел без дела, дядя наконец нашел ему работу в своей канцелярии: два года юный Федор переписывал деловые бумаги, доклады, справки, таблицы, журналы и прочее. Школу ему заменяла богатая дядина библиотека.
В 1809 году сестра Федора Наталия вышла замуж за офицера Средиземноморской эскадры Ивана Саввича Сульменева. 
»С самой первой минуты нашего знакомства он (Сульменев. — Н.В.) полюбил меня как сына, и я его как отца. Эти чувства, эти отношения не изменились в течение более 40 лет ни на одну минуту. Те же чувства перенес он в старости на жену и детей моих»2. 
Лето 1811 года Федор Литке провел на даче у сестры под Крондштадтом, где навсегда прикипел душой к морю. Первое настоящее морское путешествие он совершил в конце октября 1812 года с сестрой и ее сыном на фрегате «Поллукс».
»Это… мое плавание никогда не изгладится из моей памяти. Кажется, я и теперь еще слышу этот новый для меня шум воды под рулем при большом ходе фрегата, эту монотонную перекличку сидящего у компаса штурмана… Меня все интересовало; при всякой работе на верху (на палубе. — Н.В.) я всегда шнырял, чтобы все видеть»3.
Литке шел уже 16-й год, в Морской корпус поступать было поздно. Наняв частных учителей, он начал самостоятельно готовиться к экзаменам за весь курс и весной успешно выдержал их. 23 апреля 1813 года морской министр И.И. де-Траверзе подал императору ходатайство: «Дворянин Литке, имеющий 17-летний возраст (на самом деле 17-ти лет Ф.П.Литке тогда еще не исполнилось. — Н.В.) и обученный собственным иждивением наукам, принадлежащим до мореплавания, просит о принятии его в службу во флот; и как по учиненному ему… экзамену в науках оказался в 1-м классе, и сверх оных хорошо знает первую часть алгебры и рисовать… испрашиваю всеподданнейше на принятие его в службу мичманским чином Всемилостивейшего утверждения». Император ответил краткой резолюцией: «Гардемарином на одну кампанию»4.
9 мая флотилия канонерских лодок, на одной из которых под началом И.С.Сульменева находился Литке, вышла в море. Ревель, Моонзунд, Рига, Ирбенский пролив, мыс Колка, Либава, Мемель, Куриф-гаф, Пиллау… 21 августа 1813 года под Данцигом флотилия вступила в боевые действия, продолжавшиеся до начала сентября и носившие крайне ожесточенный характер. Федор Литке «за отличную храбрость, оказанную при осаде с морской стороны Данцига», был награжден орденом св. Анны IV степени и досрочно произведен в мичманы. 
Зимой Литке с Сульменевым перебрались в Санкт-Петербург. Федор много читал, знакомился с новыми людьми, продолжал совершенствовать свои мореходные навыки. Потом была служба в должности адъютанта командира Свеаборгского порта Л.П.Гейдена. 
Весной 1816 года пришло письмо от И.С.Сульменева: «Я тебя запродал; снаряжается на будущий год экспедиция в Камчатку под начальством В.М.Головнина, который по просьбе моей обещал взять тебя с собой»5. 
Федора Петровича назначили старшим мичманом на шлюпе «Камчатка»; в числе его подчиненных были Ф.П.Врангель, впоследствии также выдающийся мореплаватель и ученый, и Ф.Ф.Матюшкин, друг А.С.Пушкина. Старшим офицером на шлюпе оказался приятель Литке по Свеаборгу Матвей Муравьев. «Камчатке» предстояло совершить кругосветное плавание, поэтому снарядили ее соответственно: провизией запаслись на два с лишним года. 26 августа 1817 года шлюп поднял якорь. 
Две недели «Камчатка» шла по Балтийскому и Северному морям со стоянками в портах Копенгагена, Портсмута и Лондона. Отсюда путь лежал на Канары и далее на юг Атлантики.
22 октября пересекли экватор, а 5 ноября прибыли в Рио-де-Жанейро, где простояли почти месяц. 
21 ноября вновь снялись с якоря и взяли курс на Перу. У мыса Горн попали в полосу затяжных штормов. Тут и встретили новый 1818 год. 
Обогнув южную оконечность Америки, 17 января прибыли в порт Кальяо, откуда 17 февраля направились к Камчатке. 
Наконец, 3 мая бросили якорь в Петропавловской гавани Авачинской бухты. Здесь экипаж начал подготовку к походу в Северную Америку.
19 июня 1818 года «Камчатка» вновь покинула Россию. Экспедиции предписывалось уточнить очертания принадлежавших России Командорских и Алеутских островов, а также подробно их описать.
10 июля шлюп достиг Павловской гавани острова Кадьяк — колыбели русского освоения американского Севера. В своем путевом дневнике Литке подробно рассказывает о быте алеутов, о местной больнице, школе, благотворительном доме. 
»Природные жители Кадьяка состоят в совершенной зависимости от правителя Кадьякской компанейской конторы, которого владычество распространяется на живущих по Аляскинскому берегу и на алеутов Лисьей гряды»6. 
А 28 июля «Камчатка» уже отвечала на салюты береговой крепости и американского брига на рейде Ново-Архангельска, столицы Русской Америки. Тотчас же на борт поднялся руководитель конторы Российско-Американской компании К.Т.Хлебников. Здесь же Литке познакомился и с А.А.Барановым, основателем города, первым главным правителем Русской Америки, ожидавшим оказии на родину, куда он возвращался по нездоровью.
20 августа «Камчатка» вышла в море и 3 сентября прибыла в нашу калифорнийскую колонию Форт Росс. Корабль встречал правитель крепости И.А.Кусков, замечательный русский путешественник и администратор, сподвижник А.А.Баранова. В Монтерее Ф.П.Литке в числе других приглашенных присутствовал на приеме у испанского губернатора. 
24 сентября взяли курс на Сандвичевы острова, где был убит английский путешественник Джеймс Кук. Следующим пунктом был остров Гуам. На Гуаме запаслись свежей водой, пополнили запасы провизии. 
13 декабря подошли к Филиппинам. Позади был Тихий, впереди — Индийский океан. В Маниле встретили новый 1819 год. 20 марта остановились на острове Св. Елены, на котором в то время томился в изгнании поверженный Наполеон. Однако подойти к острову не дали охранявшие его военные корабли. 
На Азорских островах команда отдохнула, запаслась всем необходимым на оставшийся путь. В Портсмуте произошла встреча «Камчатки» сразу с четырьмя русскими шлюпами — «Востоком» и «Мирным», шедшими под командованием Ф.Ф.Беллинсгаузена и М.П.Лазарева в южные полярные широты, а также с «Открытием» и «Благонамеренным», отправлявшимися под началом М.Н.Васильева и Г.С.Шишмарева на Крайний Север.
5 сентября 1819 года «Камчатка» бросила якорь на Кронштадтском рейде. Из этого кругосветного плавания, во время которого Ф.П.Литке был произведен в лейтенанты и по результатам которого получил орден св. Анны III степени, Федор Петрович привез подробный дневник, содержащий гидрографические, географические и этнографические сведения, до сих пор сохраняющие свою научную ценность.
Продолжая мечтать о дальних морских походах, особенно в полярные страны, где предчувствовал много новых открытий, Литке подал рапорт о переводе на службу в архангельский отряд морских кораблей. В начале 1820 года его просьба была удовлетворена: Федор Петрович попал на бриг «Три Святителя» под командование капитана I ранга Руднева. Уже в конце июля он вышел в плавание вокруг Скандинавии с задачей провести корректировку карты побережья. 47-дневная экспедиция завершилась 5 сентября на Большом Кронштадтском рейде. 
То было время жарких дискуссий по поводу изучения и освоения региона Белого и Баренцева морей и особенно Новой Земли. В 1820 году был построен исследовательский бриг «Новая Земля». По представлению В.М.Головнина командиром судна назначили 23-летнего Ф.П.Литке. 
20 апреля 1821 года Литке получил от морского министра приказ за » 502: в первый год плавания исследовать пролив Маточкин Шар. «Новая Земля» снялась с якоря 14 июля. Обстановка на Белом море складывалась неблагоприятная: льды, туманы, штормовой ветер. 
Лишь 22 августа приблизились к Новой Земле. Однако войти в пролив не смогли, и в этот год пришлось довольствоваться описанием неизвестных ранее участков западного берега Южного острова. Так на карте появились географические наименования в честь выдающихся русских моряков и гидрографов — горы Головнина и Сарычева, мыс Лаврова и ряд других. 
10 сентября бриг возвратился в Архангельск. Действиями первой экспедиции Литке на Новую Землю морской министр остался недоволен, но, учитывая мнение В.М.Головнина и Г.А.Сарычева, в начале 1822 года приказал Ф.П.Литке приступить к гидрографическому изучению Мурманского берега. 
17 июня «Новая Земля» вновь вышла в море. В этот раз был описан ряд новых географических объектов на островах новоземельского архипелага. На карте появились залив Траверзе — в честь морского министра России, гора Крузенштерна, мысы Софронова, Литке, Смирнова и Прокофьева, остров Врангеля, губа Сульменева, гора Первоусмотренная. Удалось также проникнуть в западное устье Маточкина Шара, но льды и туманы помешали пройти весь пролив.
По прибытии в Архангельск были составлены подробные отчеты, высоко оцененные Государственным Адмиралтейским департаментом. Ф.П.Литке произвели в капитан-лейтенанты, его брата А.П.Литке наградили орденом св. Анны III степени, лейтенанта Лаврова — орденом св. Владимира IV степени; все участники получили единовременно по годовому окладу жалованья.
Две последующие экспедиции Ф.П.Литке — в 1823 и 1824 годах — имели одинаковый сценарий: сначала — гидрографические работы на Мурмане, а затем — на Новой Земле. Одной из задач новоземельской части экспедиции было — обогнуть острова с севера. Но все те же льды, туманы и сильные ветры не позволили бригу подняться выше широты около 75,5 градусов, где обнаружились прибрежные течения, идущие вдоль всего архипелага.
Так или иначе, результаты двухлетних исследований оказались впечатляющими: была описана западная часть Новой Земли, составлена подробная карта Мурманского побережья, изучено Горло Белого моря и устье реки Печоры, выявлена картина приливно-отливных течений, получены сведения о температурном и ледовом режимах Белого и Баренцева морей. 
Зимой 1825/1826 годов в видах расширения зоны российского влияния в мире правительство решило организовать экспедицию к берегам Северо-Западной Америки и Северо-Восточной Азии для описания этих малоизвестных районов Тихого океана. Акция проводилась в рамках заключенной Россией, Англией и США конвенции «О торговле между взаимными подданными, о мореплавании и рыбной ловле на Тихом океане и о границах обоюдных владений на северо-западном берегу Америки»7. Возглавил плавание М.Н.Станюкович; он же командовал шлюпом «Моллер». Командиром второго судна — шлюпа «Сенявин» — был назначен Ф.П.Литке.
20 августа 1826 года оба шлюпа вышли из Финского залива. Маршрут пролегал по портам Европы. 
После Портсмута 22 сентября из вида «Моллера» и «Сенявина» пропали огни последних европейских маяков. Впереди были Канарские острова, Бразилия, мыс Горн.
В январе наступившего 1827 года под жестоким западным ветром с проливным дождем и при сильном волнении обогнули Огненную Землю и вошли в воды Тихого океана. Ф.П.Литке направил свой шлюп в Вальпараисо. Посещения этого и всех последующих пунктов проходили одинаково: визиты губернаторов, королей и вождей племен, осмотр городов, памятников культуры и истории, знакомство с жизнью местного населения. Ф.П.Литке вел подробный дневник, который впоследствии стал основой для его книги о кругосветном плавании на шлюпе «Сенявин». 
3 апреля «Сенявин» покинул берега Южной Америки и отправился на север Тихого океана, к русским владениям на Аляске и в Калифорнии. 12 июня шлюп стал на якоре во внутренней гавани Ново-Архангельска. Здесь Литке собрал обширный материал по физической географии, этнографии и истории города, а также продолжил свои метеорологические, гидрологические и астрономические наблюдения.
Потом были составлены качественные карты островов Алеутской гряды, Прибылова и берегов Аляски в пределах юрисдикции Российско-Американской компании. 
В Петропавловске-Камчатском экипаж получил почту, а Ф.П.Литке передал в Санкт-Петербург отчет о проделанной работе. 
На зиму «Сенявин» отправился в тропики — изучать Каролинские острова. До весны 1828 года продолжались уникальные исследования русских мореплавателей в тропической части Тихого океана. Собранные тогда коллекции до сих пор не имеют аналогов. Одна из них — этнографическая, насчитывающая почти 350 образцов одежды, украшений, орудий труда, утвари, оружия народов, населяющих Каролинский архипелаг, сегодня составляет фонд » 711 Музея антропологии и этнографии имени Петра Великого в Санкт-Петербурге.
После зимовки в тропиках весной 1828 года «Сенявин» продолжил описание тихоокеанских берегов России. 1 июня Ф.П.Литке из Петропавловской гавани отправил в Адмиралтейство предварительный отчет о плавании к Каролинским островам — «16 меркаторских карт и планов и 5 листов с видами оных». 
15 июня начался очередной этап экспедиции: с гидрографическими работами «Сенявин» прошел бухту Святого Лаврентия, Мечигменскую губу, Анадырский залив, залив Креста, мыс Дежнева. В очередной раз карта обогатилась географическими названиями: гавань Глазенапа, мыс и гора Постельса, губа Аболшева, мыс Беринга и многие другие.
Зимовали «Сенявин» и «Моллер» вновь в тропической части Тихого океана, исследуя Коралловые острова. 
18 января 1829 года экспедиция, завершив свою миссию, отправилась назад в Россию. 25 августа «Сенявин» появился на Кронштадтском рейде. 
4 сентября шлюп посетил Николай I, высказавший экипажу свое одобрение. Ф.П.Литке через чин произвели в капитаны I ранга и наградили орденом св. Анны II степени. Инспекторский департамент морского штаба 25 ноября 1829 года объявил, что император «Высочайше повелеть соизволили: I) штаб- и обер-офицерам и нижним чинам, находившимся на шлюпе «Сенявине» во время плавания оного вокруг света в 1826, 1827, 1828 и 1829 годах, производить, доколе состоять будут на службе, прибавочное по штатному положению годовое жалованье по тем чинам, в каких возвратились они из вояжа; и 2) кампании сии считать вдвое для получения Георгиевского ордена всем линейным штаб- и унтер-офицерам; у нижних же чинов убавить к отставке три года службы»8.
Научная значимость работ, выполненных Ф.П.Литке во время плавания на «Сенявине», была высоко оценена Академией наук. За цикл магнитных исследований ему присудили полную Демидовскую премию и избрали членом-корреспондентом. Доклады мореплавателя встречались научной общественностью России с огромным интересом. Издать материалы, собранные Литке за три года, помогали академики К.М.Бэр, М.В.Остроградский, А.Я.Купфер, К.В.Вишневский, П.Н.Фус, Г.А.Сарычев.
Зимой 1829/1930 года Федор Петрович познакомился с выдающимся немецким естествоиспытателем и географом Александром Гумбольдтом, возвращавшимся в Европу после поездки по Уралу и Западной Сибири. Лестный отзыв Гумбольдта о трудах Литке сыграл решающую роль в назначении последнего воспитателем сына императора Николая I Константина. Почти 20 лет Федор Петрович неотлучно опекал Великого князя, фактически перейдя на должность «дядьки-воспитателя», к которому Константин настолько привязался, что буквально не мыслил жизни без него и расстался с Литке лишь после своей женитьбы. «За воспитание Великого князя Константина Николаевича» Ф.П.Литке был «пожалован 1 ноября 1848 года арендой на 50 лет, по 4 тысячи рублей в год». Тут уместно вспомнить и духовное завещание императора Николая I (Царское Село, 4 мая 1844 года), где в статье 16 говорится: «Завещаю сыновьям моим всегда любить и уважать бывших при их воспитании Г.А.Кавелина, Литке и философа Г.Юрьева, Корфа и Лутковского. Благодарю их искренне за их попечение, заменявшее мой отцовский надзор, отвлеченный делами». Взойдя на престол после кончины отца, император Александр II 22 февраля 1855 года призвал к себе Ф.П.Литке, обласкал его и показал вышеприведенную выписку9.
Знания и усердие Ф.П.Литке государство всегда ценило по достоинству. В 1835 году он был произведен в контр-адмиралы с назначением в свиту Его Императорского Величества, в 1842 году стал генерал-адъютантом, а через год — вице-адмиралом; в 1846 году возглавил Морской ученый комитет. Кроме уже перечисленных наград, его грудь украшали ордена св. Станислава I степени (1838), св. Анны I степени (1840), Белого Орла (1846), св. Владимира II степени (1847), св. Владимира I степени (1863), св. Андрея Первозванного (1870), а также алмазные знаки к орденам св. Александра Невского (1858) и св. Андрея Первозванного (1876). «В ознаменование особого монаршего благоволения и в изъявление признательности за долговременное, усердное и полезное служение, стяжавшее ему и в ученом мире европейскую известность, а равно и за неимоверную преданность, доказывающуюся им при исполнении особых важных обязанностей… Указом, Правительствующему Сенату данным 28 октября 1866 г., возведен Ф.П.Литке с нисходящим потомством в графское Российское императорское достоинство»10. 
В 1840-х годах вместе с выдающимися российскими учеными Ф.П.Врангелем, К.М.Бэром, К.И.Арсеньевым, В.И.Далем, Э.Х.Ленцем и другими Ф.П.Литке приступил к созданию научного общества по изучению Земли. 
7 октября 1845 года на торжественном заседании Литке объявил об официальном начале деятельности Общества. С 1848 года Федор Петрович, занимая пост вице-председателя, являлся фактическим руководителем Русского Географического общества, а с 1864 года возглавлял Академию наук. 
Список его почетных званий и членств огромен — под стать его научным и исследовательским свершениям: почетный профессор Харьковского, Казанского, Петербургского, Дерптского университетов, почетный член Вольного экономического общества, Морской академии, Копенгагенского института древностей, Лондонского Королевского географического общества, Бразильского института истории и географии, Австрийского географического общества, Берлинского общества землеведения, корреспондент Французской академии наук по секции географии и навигации. 
В 1875 году Ф.П.Литке наградили грамотой Международного географического конгресса…

1. Безобразов В.П. Граф Федор Петрович Литке. Записки Императорской Академии наук. СПб., 1888. Т. 57. Приложение. С. 40.


2. Там же. С. 54.


3. Там же. С. 65.


4. Там же. С. 70.


5. Там же. С. 86-87.

6. Российский государственный архив Военно-Морского флота (РГА ВМФ). Дневник Ф.П.Литке, веденный во время кругосветного плавания на шлюпе «Камчатка». Ф. 15, оп. 1, д. 8, л. 161 об.


7. Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Фонд Госархив, р. 30, д. 59, ч. II, л. 41-43 об.


8. РГА ВМФ. Ф. 402, оп. 1, д. 189, л. 1.

9. Безобразов В.П. Указ. соч. С. V-VI.


10. Там же. С. V-VI, XVII.

О пребывании на одном из Коралинских островов Литке писал: «…Трехнедельное пребывание наше на Юалане не только не стоило ни одной капли крови человеческой, но… мы добрых островитян могли оставить с прежними неполными сведениями о действии огнестрельных орудий наших, которые они почитают назначенными только для убивания птиц… Не знаю, найдется ли подобный пример в летописях раннейших путешествий в Южное море» (Ф. П. Литке. Путешествие вокруг света на военном шлюпе «Сенявин» в 1826-1829 гг.).

В первой половине XIX в. русские мореплаватели совершили более 20 кругосветных путешествий, что значительно превысило количество таких экспедиций, предпринятых англичанами и французами вместе взятыми. А некоторые русские мореходы совершили кругосветные плавания дважды и трижды. В первой русской кругосветке мичманом на шлюпе Крузенштерна «Надежда» был Беллинсгаузен, который через некоторое время первым подойдет к берегам Антарктиды. На этом же корабле совершил свое первое плавание О. Коцебу, впоследствии возглавивший две кругосветки: в 1815-1818 и в 1823-1826 гг.

В 1817 г. Василий Михайлович Головнин, уже завершивший кругосветное плавание на шлюпе «Диана», которое стало легендарным, собрался в свою вторую кругосветку. Попасть в команду знаменитого мореплавателя считалось великой честью. По рекомендации капитана 2-го ранга И. С. Сульменева, впоследствии адмирала, Головнин взял на судно в качестве начальника гидрографической службы его воспитанника, 19-летнего мичмана Федора Литке, уже успевшего принять участие в морских боях с французами и заслужить орден.

На шлюпе «Камчатка», готовившемся к выходу в кругосветное плавание, собралась замечательная компания - будущее русского флота. Литке встретился здесь с волонтером Федором Матюшкиным, бывшим лицеистом и однокашником Пушкина, будущим адмиралом и сенатором, и с младшим вахтенным офицером Фердинандом Врангелем, впоследствии знаменитым исследователем Арктики, адмиралом. В команду вошел и совсем юный гардемарин Феопемпт Лутковский, который сначала увлечется идеями декабристов, а потом станет контр-адмиралом и морским писателем. В ходе двухлетнего плавания «Камчатка» прошла Атлантику с севера на юг, обогнула мыс Горн, через Тихий океан достигла Камчатки, побывала в Русской Америке, на Гавайях, Марианах и Молукках, затем пересекла Индийский океан и, обойдя Африку, 5 сентября 1819 г. вернулась в Кронштадт.

В 1821 г. по рекомендации Головнина Литке, уже ставший лейтенантом, был назначен руководителем арктической экспедиции на бриге «Новая Земля». Экспедиция обследовала Мурманский берег, западный берег Новой Земли, пролив Маточкин Шар, северный берег острова Колгуев. Проводились астрономические наблюдения. Обработав экспедиционные материалы, Литке опубликовал книгу «Четырехкратное путешествие в Северный Ледовитый океан на военном бриге “Новая Земля” в 1821-1824 годах». Этот труд был переведен на несколько языков и принес автору заслуженное признание в научном мире. Карты, составленные экспедицией, служили морякам на протяжении века.

В 1826 г. капитан-лейтенант Литке, которому в то время не было еще и 29 лет, принял командование шлюпом «Сенявин», построенным специально для новой кругосветки. В августе того же года корабль вышел из Кронштадта в сопровождении второго шлюпа «Моллер», которым командовал М. Н. Станюкович (отец известного писателя). Согласно инструкции, экспедиция должна была произвести опись берегов Охотского и Берингова морей, а также Шантарских островов и осуществить исследования в Русской Америке. В зимнее время ей предстояло вести научные изыскания в тропиках.

Шлюп Станюковича оказался значительно быстроходнее «Сенявина» (почему-то в большинстве русских кругосветных экспедиций пары комплектовались из кораблей с существенно различавшимися ходовыми качествами), и второму пришлось все время догонять первый, главным образом на стоянках в портах. Почти сразу же корабли разлучились и далее совершали плавание в основном по отдельности.

После остановок в Копенгагене, Портсмуте и на Тенерифе «Сенявин» пересек Атлантику и в конце декабря прибыл в Рио-де-Жанейро, где уже стоял «Моллер». В январе 1827 г. шлюпы вместе направились к мысу Горн. Обогнув его, они попали в жестокий шторм - один из тех, которые, похоже, специально поджидают корабли, входящие в Тихий океан, - и вновь потеряли друг друга. В поисках «Моллера» Литке зашел в бухту Консепсьон, а затем в Вальпараисо. Здесь корабли и встретились, но Станюкович уже отправлялся на Камчатку, транзитом через Гавайские острова.

Литке же остановился в Вальпараисо. Там он проводил магнитные и астрономические наблюдения, а натуралисты экспедиции совершали экскурсии по окрестностям и собирали коллекции. В начале апреля «Сенявин» отправился на Аляску. До Новоархангельска добрались 11 июня и пробыли там больше месяца, ремонтируя шлюп, собирая коллекции, занимаясь этнографическими изысканиями. Затем экспедиция обследовала острова Прибылова и произвела съемку острова Святого Матвея. В середине сентября «Сенявин» пришел на Камчатку, где экспедиция в ожидании почты оставалась до 29 октября, изучая окрестности.

Двинувшись на юг, в конце ноября Литке достиг Каролинских островов. В самом начале 1828 г. экспедиция открыла доселе неизвестную часть этого огромного архипелага, назвав ее в честь своего корабля островами Сенявина. Затем шлюп зашел на Гуам и другие Марианские острова. Постоянно велись гидрографические работы; Литке, сверх того, выполнял астрономические, магнитные и гравиметрические измерения. На островах натуралисты продолжали пополнять свои коллекции. В конце марта шлюп отправился на север, к островам Бонин (Огасавара). Моряки обследовали их и подобрали двух англичан, потерпевших крушение. В начале мая Литке взял курс на Камчатку.

В Петропавловске простояли три недели, а в середине июня началась вторая северная кампания Литке. «Сенявин» проводил гидрографические исследования в Беринговом море. Продвигаясь на север, экспедиция определила координаты точек камчатского побережья, описала остров Карагинский, затем направилась в Берингов пролив и определила координаты мыса Восточный (ныне мыс Дежнёва). Работы по описи южного побережья Чукотки пришлось прервать в связи с неблагоприятной погодой. В конце сентября «Сенявин» вернулся на Камчатку, а через месяц вместе с «Моллером» вышел в Тихий океан.

В начале ноября корабли вновь разлучил шторм. Условленное место встречи находилось в Маниле. Перед тем как двинуться к Филиппинам, Литке решил еще раз зайти на Каролинские острова. И снова удачно: ему удалось открыть несколько коралловых атоллов. После этого он направился на запад и 31 декабря подошел к Маниле. «Моллер» уже был там. В середине января 1829 г. шлюпы двинулись на родину, прошли Зондским проливом и 11 февраля оказались в Индийском океане. Затем их пути снова разошлись: «Моллер» отправился в Южную Африку, а «Сенявин» к острову Святой Елены. Там в конце апреля шлюпы воссоединились, а 30 июня вместе достигли Гавра. Отсюда Станюкович взял курс прямо на Кронштадт, а Литке еще зашел в Англию, чтобы проверить инструменты в Гринвичской обсерватории.

Наконец 25 августа 1829 г. «Сенявин» прибыл на кронштадтский рейд. Он был встречен пушечным салютом. Сразу после возвращения Литке произвели в капитаны 1-го ранга.

Эта экспедиция, продлившаяся три года, стала одной из самых плодотворных в истории мореплавания, и не только российского. Были открыты 12 островов, исследовано на значительном протяжении азиатское побережье Берингова моря и ряд островов, собраны богатейшие материалы по океанографии, биологии, этнографии, составлен атлас из нескольких десятков карт и планов. Большой интерес у физиков вызвали опыты Литке с постоянным маятником, в результате которых была определена величина полярного сжатия Земли, и измерения магнитного склонения в различных точках мирового океана. В 1835-1836 гг. Литке опубликовал трехтомное «Путешествие вокруг света на военном шлюпе “Сенявин” в 1826-1829 гг.», переведенное на несколько языков. Оно было удостоено академической Демидовской премии, а Литке избран членом- корреспондентом Академии наук.

Однако путешествие Литке на «Сенявине» стало для него последним - против его собственной воли. В 1832 г. император Николай I назначил офицера и ученого воспитателем своего второго сына Константина. Литке оставался при дворе в качестве воспитателя 16 лет. Он не был рад этой высочайшей милости, но ослушаться не посмел. Именно в эти годы Федор Петрович Литке сделался одним из основателей Русского Географического общества (наряду с моряком Врангелем и академиками Арсеньевым и Бэром) и был избран его вице-председателем, тогда как почетным председателем стал великий князь Константин Николаевич, воспитанник Литке. К слову, он был толковым морским офицером и дослужился до адмирала, сыграл видную роль в проведении либеральных реформ в России, а в 1861 г. стал председателем Государственного совета. Неплохое воспитание.

В 1850-1857 гг. в географической деятельности Литке наступил перерыв. В это время он был командиром Ревельского порта, а затем Кронштадтского. На его плечи легла организация обороны Финского залива от англичан и французов в ходе Крымской войны (1854-1855 гг.). За блестящее выполнение этой задачи Литке получил чин адмирала и был назначен членом Государственного совета, а в 1866 г. получил графский титул. В 1857 г. Литке снова был избран вице-председателем Общества; его заместителем стал Петр Петрович Семёнов-Тян-Шанский. Достижения отечественной географии в значительной мере связаны с деятельностью Общества и не в последнюю очередь с умением Литке и его преемников привлекать к своим предприятиям талантливую молодежь. В 1864 г. Литке занял пост президента Академии наук и параллельно до 1873 г. продолжал руководить Географическим обществом.

ЦИФРЫ И ФАКТЫ

Главный герой

Федор Петрович Литке, русский мореплаватель, географ

Другие действующие лица

Мореходы В. М. Головнин, М. Н. Станюкович, Ф. П. Врангель; Великий князь Константин Николаевич; географы К. И. Арсеньев, К. М. Бэр, П. П. Семёнов-Тян-Шанский

Время действия

Маршрут

Вокруг света с востока на запад

Цели

Описание дальневосточных берегов России, исследования в Русской Америке и в тропической области Тихого океана

Значение

Исследовано азиатское побережье Берингова моря, собраны богатейшие научные материалы, определена величина полярного сжатия Земли, открыты 12 островов